Навязанная свобода

Арыстан Есентугелов

В мартовском номере журнала «Альянс Банк» и ИД «Эксклюзив» представили новый совместный проект – издание книги доктора экономических наук Арыстана Есентугелова «Экономика независимого Казахстана. История рыночных реформ». Мы продолжаем публикацию некоторых глав из нее.

Одним из важных поворотных моментов становления и укрепления государственной независимости Казахстана стало введение 15 ноября 1993 года национальной валюты страны – тенге. До этого момента Казахстан оставался в рублевом денежно-кредитном поле России, и поэтому введение тенге стало чем-то большим, чем смена одного платежного инструмента другим. Это был переход права ведения денежно-кредитной политики от одного государства к другому.

Казалось, было очевидным, что каждое независимое государство должно иметь свою национальную валюту. Но для Казахстана в 1993 году этот вопрос приобрел неожиданно острый и экономический, и политический оттенок. Как известно, в 1991-1993 годы сложившиеся межреспубликанские хозяйственные связи продолжали лавинообразно распадаться, а объемы производства – снижаться. В такой ситуации казалось, что введение национальной валюты могло еще больше усугубить эту ситуацию. Поэтому расчет Казахстана был прост: оставаться с Россией и с другими бывшими союзными республиками в едином экономическом пространстве, что позволит если не в полной мере, то хотя бы частично смягчить эти сложности для казахстанской экономики. Но так считало руководство Казахстана, а что считало руководство России? Это было наиболее важным.
Шаги России определялись двумя факторами: политическим желанием и экономической реальностью, которые тогда не совпадали. Стремление сохранить бывшие союзные республики в зоне своего влияния требовало определенных экономических компромиссов. Россия на первых порах не возражала против использования рубля, эмиссия которого оставалась в руках ЦБ России. Но экономические реалии были таковы, что она сама находилась в глубоком кризисе и не могла себе позволить поблажек бывшим метрополиям. Поэтому экономический фактор, учитываемый главным образом правительством, взял вверх над политическим фактором, ведомый президентом и его аппаратом.
Если оценивать положение рублевой зоны трезво, то фактически ее не существовало. Между ее государствами не проводились какие-либо согласованные действия по достижению макроэкономической стабилизации и выходу из экономического кризиса. Более того, по мере его нарастания страны СНГ проводили собственную денежно-кредитную и фискальную политику. В создавшихся условиях это происходило в значительной мере за счет России. У каждой страны утвердились свой обменный курс рубля, свои процентные ставки, своя ценовая политика, свой бюджетный дефицит при эмиссии денег Центробанком России. В то время как правительство и Центробанк России, отчаянно борясь с инфляцией, пытались проводить жесткую денежно-кредитную политику, ограничивая эмиссию денег, другие страны СНГ были безрассудно расточительны, брали огромные так называемые бесплатные технические кредиты, которые накладывались на экономику России огромным бременем. Так, в 1993 году Казахстан использовал наличных денег на душу населения на 30% больше, чем сама Россия, что привело к появлению т.н. безналичной национальной валюты, росту свободных валютных обменов. Все это, естественно, приводило к экспорту инфляции в Россию, сводя на нет все антиинфляционные усилия российского правительства.
Поэтому оно стало последовательно предпринимать шаги, направленные на кардинальное изменение ситуации. Первым из них было открытие с 1 июля 1992 года корреспондентских счетов для ведения межгосударственных взаиморасчетов в СНГ и котировки безналичных денег стран рублевой зоны, что потребовало оформить задолженности государств-участников рублевой зоны как их государственный долг России со всеми условиями погашения долгов. С этого момента в сфере безналичных расчетов рублевая зона перестала существовать.
Россия прекратила выдачу технических кредитов, оставив только связанные государственные кредиты, невозвращенная часть которых, включая проценты, автоматически превращалась в государственный долг.
Далее участникам рублевой зоны предъявлялись следующие требования: рублевая зона должна рассматриваться как зона использования российского рубля только по правилам, вырабатываемым ее Центральным банком, которому все страны- члены рублевой зоны делегируют функции своих национальных банков и передают свои золотовалютные запасы. Более того, страны будут принимать все условия Центробанка России в области денежно-кредитной политики и осуществлять финансово- бюджетную деятельность своей страны в рамках, устанавливаемых российским правительством. Это предполагало приведение законодательств стран СНГ в соответствие с законодательством Российской Федерации.
Естественно, члены рублевой зоны не приняли этих условий и спешно начали вводить пока еще во многом суррогатные национальные валюты: зайчики, гривны, сомы и т.д. Казахстан продолжал оставаться в рублевой зоне и не собрался из нее выходить.
России ничего не оставалось, как 24 июля 1993 года ввести новый рубль вместо рубля старого образца, дав довольно прозрачно намек участникам старой рублевой зоны. Но и это не отрезвило правительство Казахстана. Более того, оно настаивало на принятии другого варианта рублевой зоны, зафиксированного в Декларации о создании экономического союза, подписанного главами государств-стран СНГ 14 мая 1993 года. Она предполагала единую денежную систему с наднациональной валютой, которая может называться рублем (но не российским) и наднациональным эмиссионным банком.
Как видим, у казахстанского правительства та же логика и те же действия, что были при распаде СССР. Он и тогда упорно стремился не выходить из состава СССР до тех пор, пока он не перестал существовать. Теперь он с тем же упорством не желал выходить из уже не существующей рублевой зоны.
Почему Казахстан так настойчиво отказывался от навязываемой ему независимости? Вряд ли мы сможем дать однозначный ответ. Можно предположить, что у руководства страны не было уверенности в том, что оно сумеет самостоятельно управлять страной, что ее экономика сумеет выйти из тяжелого положения, в котором тогда она находилась. Но надежда на создание экономического союза была несбыточной, ибо она появится только по истечении многих лет. Даже для самых демократичных цивилизованных и экономически развитых стран Европы на создание ЕС с единой валютой понадобилось почти 55 лет и то только в рамках стран из 15 членов. Создание такого экономического союза, как показывает мировой опыт, становится возможным только при определенном уровне экономического политического и социального развития каждой страны. Эти страны должны достичь достаточного уровня экономической интеграции, быть способными соблюдать ряд жестких базовых денежно-кредитных и фискальных условий, уметь цивилизованно и демократично решать даже самые острые межгосударственные проблемы. Надо признать, что не только тогда, но и сейчас, по истечении 15 лет с того времени, экономики стран СНГ не отвечают этим требованиям.
России не было резона создавать такую зону. Министры экономического блока прекрасно понимали, что такой шаг для стран СНГ преждевременен, а потому он не будет результативным в течение еще долгого времени даже в угоду политическим амбициям. А во-вторых, одной из крупнейших стран мира с огромными природными и людскими ресурсами, научно-техническим потенциалом не имело смысла размывать суверенность известной в мире валюты – российского рубля, объединившись со странами, которые вообще никогда не имели собственной валюты. И, наконец, выход России из кризиса становился все более реальным, стабилизация ее макроэкономики благоприятно скажется на оздоровлении экономики остальных стран рублевой зоны, в том числе Казахстана, где уровень инфляции в 1993 году заметно превышал российский.
Таковы были аргументы руководителей министерства финансов, Центробанка РФ и министра СНГ на встрече с экспертами стран СНГ, готовившими проект договора об экономическом союзе по решению глав государств СНГ от 14 мая 1993 года. Заседание экспертов проходило в Минске, и, когда подошли к обсуждению развала валюты и денежной политики, я внес предложение провести следующее заседание экспертов в Москве, встретиться с руководителями вышеназванных министерств и ЦБР, выслушать их мнение – пойдет ли Россия на кардинальное изменение рублевой зоны. Меня поддержали. Представители руководства минфина, Центробанка и министра по делам СНГ на вопрос о рублевой зоне ответили следующим образом: Россия не пойдет на замену своего рубля на другую валюту, эмиссионным банком останется только ЦБР. На нашу ссылку на декларацию они сказали буквально следующее: «Политики могут подписывать какие угодно политические документы, но экономическая политика будет проводиться в этих зданиях, причем такая, какую мы изложили…» И добавили: «Коллеги из других стран СНГ, чтобы вы ни говорили о России, в чем бы вы ее ни обвиняли, мы будем защищать ее интересы, будем проводить экономическую политику, отвечающую интересам России, а вы, независимые государства, защищайте интересы своих государств сами. Россию всегда обвиняли в имперских замашках в отношении ваших стран, поэтому если мы когда-нибудь и объединимся в той или иной форме, то только осознанно и добровольно…» Нам нечего было возразить.
Но даже после этого подавляющее большинство политиков, журналистов, экономистов, промышленников, включая руководство правительства и, как ни странно, НБК, были против выхода из рублевой зоны. Дело дошло бы до того, что в Казахстан приехал вице-премьер правительства России А.Шохин со специальной миссией — уговорить правительство не настаивать на создании рублевой зоны нового типа и ввести свою национальную валюту, доказывая, что быстрый выход российской экономики из кризиса позитивно скажется на экономике всех остальных стран СНГ.
В сентябре комитет по экономике Верховного Совета РК с участием руководства правительства и Нацбанка начал дискуссию о возможности ввода национальной валюты. Председатель Нацбанка Байназаров ответил примерно так: я не могу ответить на этот вопрос. Как решит начальство, так и будет (странно было слышать подобные заявления от председателя НБК). Первый вице-премьер правительства республики Даулет Сембаев высказался против введения национальной валюты, обосновывая это не только интеграционными проблемами, но, главным образом, отсутствием необходимых для удержания курса валюты золотовалютных резервов.
Я, как главный эксперт от Казахстана в разработке договора об экономическом союзе, выступил за необходимость введения национальной валюты, поскольку только этот шаг позволит взять в свои руки политику вывода страны из кризиса. На меня обрушился шквал критики. Поддержал только председатель комитета Саук Такежанова.
2 октября 1993 года я дал интервью «Панораме» и IPA House с подробным обоснованием необходимости введения национальной валюты и контраргументами против рублевой зоны нового типа, а чуть позже я опубликовал брошюру «Национальная валюта Казахстана: проблемы и перспективы ее введения». При этом я настаивал на том, что введение собственной валюты нельзя рассматривать как чисто техническое мероприятие по замене одного платежного инструмента другим, что оно должно рассматриваться как крупномасштабная денежная реформа, как ответственная экономическая политика. Только от политики выбора стартового обменного курса будет зависеть многое, будет создана ценовая политика, экспорт и импорт, кредитная политика, макроэкономическая стабилизация и т.д.
Как известно, национальная валюта была введена 15 ноября 1993 года вопреки противостоянию самой власти и всей властной элиты. Но, к сожалению, мои опасения оправдались – все свелось к чисто техническим процедурам, обменный курс был выбран без учета состояния экономики. При тех масштабах кризиса стартовый обменный курс тенге никак не мог быть настолько высоким, как 4,7 тенге за доллар. И это негативно сказалось на дальнейшем ходе стабилизации экономики.
Когда в Японии и Южной Корее начались послевоенные стабилизационные реформы, курс иены был определен в размере 360:1, а воны — 467:1 доллару.
К счастью, через неполный месяц в руководстве НБК появились новые люди во главе с Даулетом Сембаевым, опытным специалистом с высоким уровнем экономических знаний, успевшим уже на постах заместителя председателя Высшего экономического союза и первого вице-премьера приобрести опыт борьбы с инфляцией, тесно кооптироваться с МВФ и ВБ. Это сразу же позитивно сказалось на деятельности главного банка страны и денежно-кредитной политике, в результате чего инфляция заметно пошла на убыль.
И те, кто вчера был против введения национальной валюты, стали праздновать этот день, получать награды, а те, кто ратовал за ее введение, рискуя своим положением, оказались, как говорил Остап Бендер, чужими на этом празднике жизни.
Невольно приходит на ум известная американская притча — любое крупное открытие проходит следующие этапы: шумиха, неразбериха, наказание невиновного, награждение непричастного.
Все верно. Такова жизнь.

1. «В Казахстане до сих пор нет четкой программы стабилизации денежного обращения». «Панорама», 1993 год, №37, 2 октября. Есентугелов А. Трансформация экономики Казахстана, т.3, Алматы, 2002, с.147.
2. Есентугелов А. Национальная валюта Казахстана: Проблемы и перспективы ее введения. Алматы, 1993 г.; Есентугелов А. Трансформация экономики Казахстана, т. 2, Алматы, 2002, с.36.

• 67
• 80