Анвар Сайденов:

– Анвар Галимуллаевич, этот вопрос уже стал  банальным, но тем не менее – что вы думаете по поводу бурного роста отечественной банковской системы и рисков, с этим связанных?
– Я хотел бы сказать, что не смотрю на эту ситуацию слишком пессимистично. Действительно, стабильность в  финансовом секторе, в экономике в целом  подвергается определенному давлению и риски существуют. По ряду направлений они возрастают, возьмем тот же рынок недвижимости или потребительского кредитования. Тем не менее я считаю, что ситуация в целом достаточно благоприятная. Потому что и банки к оценке этих рисков относятся ответственно, и АФН, по возможности, старается реагировать на ситуацию. На мой взгляд, состояние финансовой стабильности сейчас не вызывает опасений, но при этом обязательно надо иметь план действий на случай неблагоприятного развития событий.

– От чего в наибольшей степени зависит финансовая стабильность – от цен на нефть, государственного регулирования, других факторов?
– Я думаю, что финансовый сектор в конечном итоге зависит от цен на нефть, но не так сильно и напрямую, как, например, экспортные отрасли экономики или бюджет. Скажем, если цены на энергоносители снизятся до уровня 1998 или 1999 года, то доходы бюджета значительно сократятся. А финансовый сектор в силу своей большей изощренности и того, что он является финансовым посредником, будет, наверное, в меньшей степени зависеть от этого фактора.
И еще один момент надо принимать во внимание. С точки зрения относительных параметров – соотношения активов к ВВП и кредитов к ВВП – мы еще не достигли даже показателей Центральной и Восточной Европы, хотя уже близки к ним. Если брать за ориентир размеры финансового сектора по отношению к экономике в европейских странах, в особенности западных, то у наших финансовых структур потенциал для роста еще есть. Наши банки еще не в полной мере выполняют функцию посредничества. Есть еще большой неудовлетворенный спрос на кредитные ресурсы. 
— Я не слышала, чтобы публично обсуждались или хотя бы были представлены сценарии действий правительства, Нацбанка и других государственных органов на разные случаи влияния внешних факторов на отечественную финансовую систему. А есть ли вообще такие сценарии? 
— Мы их сейчас прописываем. Речь идет о меморандуме финансовой стабильности, который Национальный банк отрабатывает с правительством. Работа над текстом меморандума началась в конце прошлого года после того, как был подготовлен и одобрен Отчет о финансовой стабильности. Она немного затянулась из-за длительного процесса согласования со всеми заинтересованными министерствами. Пока не известно, как в окончательном виде будет выглядеть меморандум, поэтому с моей стороны было бы некорректно сейчас делиться своими идеями.

– Интересно, почему эта работа не началась раньше? Ведь соответствующие риски проявились уже давно.
– Я бы не сказал, что давно. Ситуация с внешними заимствованиями, в связи с которой внимание общественности было привлечено к росту банковской системы, проявилась только в последние два года.
В принципе, кризис возможен всегда. Какие-то риски могут стремительно вырасти и привести к сложной ситуации. Действительно, очень многое зависит и от внешней среды, где могут произойти любые события, в том числе в политической сфере.

– Как вы могли бы выстроить рейтинг рисков? 
– На первое место я поставил бы внешние риски. В первую – очередь экономические. Для Казахстана это прежде всего ситуация с ценами на нефть, которую сложно прогнозировать. Во-вторых, это финансовые риски. Например, сейчас есть тенденция «бегства инвесторов к качеству». Что это значит? В настоящее время ставки доходности в развитых странах, где центробанки борются с инфляцией, повышаются. И инвесторы начинают переориентировать свои капиталы в инструменты этих стран. Буквально на прошлой неделе мы видели, что спрэды по инструментам, в том числе казахстанским, на emerging markets сильно выросли. Не исключено, что это может привести к оттоку капитала от наших рынков. В этом случае доступ наших банков и компаний к внешним ресурсам, рефинансирование долгов будут возможны, но по гораздо большей цене.

– Может быть, это и хорошо?
– Может, и хорошо. Некоторые банки уже заявили, что могут пересмотреть свою стратегию заимствования в сторону сокращения внешнего долга.  Но в целом я думаю, что возможное снижение интереса инвесторов к нашему рынку – скорее отрицательный фактор. Если эта тенденция будет продолжаться, то она приведет в конечном итоге к пересмотру рейтингов и всей страны и компаний, финансовых институтов.
Самый неблагоприятный сценарий – если упадут цены на нефть, и одновременно инвесторы начнут выходить из инструментов развивающихся рынков.   Но это совсем уж редкое стечение обстоятельств. Резкого падения цен на нефть, я думаю, не будет.
 
— Во время кризиса 1998 года казахстанская финансовая система пострадала меньше, чем финансовые системы многих других стран. Ее неразвитость и оторванность от мировых рынков капитала, можно сказать, спасли ее от большего потрясения. А если бы такой кризис произошел сейчас, как вы считаете, были бы его последствия более разрушительными?
— Сейчас потери были бы больше. Но волна кризиса нас все равно не накрыла бы. Потому что краткосрочного спекулятивного капитала на рынке акций у нас как не было, так и нет.  На фондовом рынке нерезиденты в основном вкладывают деньги в ноты Нацбанка и в ценные бумаги минфина и то в ограниченном объеме. Конечно, в случае кризиса они могут вывести свои депозиты из казахстанских коммерческих банков. Это будет значительно большая сумма, чем в 1998 году, но не критическая для нашей финансовой системы.
Мы недавно проводили мозговой штурм совместно с правительством и Всемирным банком. Там один из американских ученых, которого пригласили в качестве эксперта, анализировал уроки кризиса в Юго-Восточной Азии в 1997-1998 гг.  Он сказал, что разделение иностранного капитала, присутствующего на рынке, на краткосрочный спекулятивный и долгосрочный не играет никакой роли. Например, в Малайзии во время кризиса компания «Дженерал Моторс» вдруг решила вывести из страны свои дивиденды, которые она накапливала 10 лет. В течение нескольких дней она сняла со своих малайзийских счетов более 600 млн. долларов. Понятно, что это был не краткосрочный спекулятивный капитал. Но все равно иностранцы захотели его вывести. Такую ситуацию предугадать достаточно сложно.
Мы поинтересовались мнением эксперта о нашей системе индикаторов раннего оповещения кризисов. Эта система является частью меморандума о финансовой стабильности и концепции управления внешним долгом. Она оценивает возможность возникновения валютного кризиса, банковского и т. д. Он ответил, что очень скептически относится к любым системам индикаторов вообще. По его мнению, кризис невозможно предугадать. Во всяком случае, как он утверждает, такого еще не было в истории и только постфактум можно анализировать, как тот или иной индикатор вел себя перед кризисом, как он сигнализировал о возникновении тех или иных опасностей.
Мы его спросили – какой выход из ситуации? Неужели все настолько пессимистично? Он ответил, что единственное, что может посоветовать регуляторам, это очень реально оценивать ситуацию, которая складывается на финансовых рынках и в производственной сфере. Опыт показал, что у тех же таиландских властей очень неверное было представление о ситуации, в частности, на рынке жилой и коммерческой недвижимости. В истории есть много примеров того, как действия властей, регуляторов не только не предотвращали, но даже провоцировали возникновение кризисных явлений. Поэтому, сказал эксперт, единственный совет, который я могу дать, – анализируйте финансовый рынок, рынок недвижимости, чтобы у вас было адекватное представление о том, что может произойти.

— Если невозможно предотвратить кризис, тогда может быть все силы надо бросить на разработку сценариев действий в случае того или иного развития ситуации?
— Да, я с этим согласен. Если ситуация может развиваться в абсолютно непредсказуемом направлении, то вариативность действий властей должна быть большая. Надо быть ко всему готовыми.
Тут  очень много моментов надо учитывать. Законодательную и нормативную базу, затраты бюджета на ту или иную программу действий и т. д. Например, недавно мы впервые столкнулись с банкротством пенсионного фонда, и оказалось, что наша нормативная база не очень хорошо к этому готова. А если произойдет какое-то массовое банкротство, где расчеты? Какие суммы должны быть заложены в бюджете на стабилизацию рынка в этом случае? Должно ли это быть обязательством государства? Пока непонятно. 

— Везде сейчас остро стоит кадровая проблема – в банках, организациях, на предприятиях. Кто в Национальном банке занимается аналитической работой?
— В прошлом году в структуре Нацбанка было создано управление финансовой стабильности, которым руководит наш специалист Олег Смоляков. У АФН тоже есть своя команда аналитиков.

— Иностранных консультантов не привлекали?
— По вопросам финансовой стабильности – нет. За исключением эксперта европейской комиссии Макса Уотсона, который считается крупным авторитетом в этой сфере и принимал участие в ряде конференций в Казахстане.
Но если говорить о консультациях по макроэкономике в целом, то Национальный банк заключил договор с несколькими профессорами Оксфордского университета, известными учеными. Мы хотим, чтобы в этом году они помогли нам выработать бюджетную политику и монетарную политику, оптимальные в условиях экономического подъема. И уже ведем с ними переговоры о следующем этапе исследований — о влиянии госрегулирования на финансовый сектор. Это в ЕС сейчас довольно модная тема. Мы предлагаем консультантам рассмотреть, как те или иные регулятивные меры, которые принимают Национальный банк, АФН и правительство, могут в будущем отразиться на нашем финансовом рынке, какой будет от них эффект.
— Расскажите, пожалуйста, о вашем отношении к экспансии наших банков за рубеж и зарубежных к нам.
— Я думаю, это неизбежный процесс. И бороться против него, во-первых, не нужно, а во-вторых, невозможно. Да, экспансия несет в себе определенные риски — и страновые, и отраслевые. Но я считаю, что в целом это явление положительное. Оно говорит об уровне и качестве услуг, которые могут предоставлять наши банки. Значит, они конкурентны, значит, могут отвоевывать места на рынках других стран. Диверсификация вложений и международный характер капиталов, о котором в свое время еще Маркс писал, это неизбежное явление.
Приход иностранных банков к нам надо в первую очередь связывать с предстоящим вступлением Казахстана в ВТО.  Как будет происходить это вступление, каким будет переходный период, какой будет эффект для иностранных банков от открытия филиалов здесь – от этого будут зависеть тенденции на нашем рынке в среднесрочной перспективе.

— Какие варианты наиболее вероятны?
— Наиболее крайний – это превращение финансовой системы в такую, какие существуют в Центральной, Восточной Европе, Прибалтике, где почти все банки принадлежат иностранцам. Например, в Прибалтике 80-90% банков — скандинавские. В принципе, продаться, когда тебе предлагают хорошую цену — для банка не грех. Это, наверное, правильное бизнес-решение. Но мое мнение (оно скорее формируется на уровне интуитивного восприятия, чем базируется на конкретной информации), что наши крупные банки полностью уходить с рынка или продаваться иностранцам не захотят. Они всегда будут занимать достаточно большое место на отечественном рынке. Я могу ошибаться, но это мое чисто субъективное мнение.
В Казахстане уже есть достаточно крупные иностранные банки. А новые серьезные игроки-нерезиденты появятся в Казахстане после вступления в ВТО скорее в страховом секторе и на других пока еще недостаточно хорошо развитых сегментах финансового рынка. Причем для того, чтобы они доминировали на рынке, их понадобится немного, потому что капитализация отечественных финансовых компаний пока не высокая и сам рынок не очень большой. 

— А какие тенденции будут доминировать именно на банковском рынке?
— Думаю, они будут связаны с линейкой продуктов, в том числе и для потребительского кредитования. Те банки, которые имеют наиболее сложные автоматизированные системы (это, кстати, относится и к иностранным банкам), получат определенные преимущества.
Развитие банковских услуг будет происходить комплексно. Будут использоваться возможности развития страхования жизни в привязке к пенсионным фондам, управления активами. Уже сейчас активно развивается privat banking. Но это сегмент достаточно узкий, рассчитанный на богатых казахстанцев.

— Будет ли происходить дальнейшая консолидация банков, слияния?
— Наверное, будет, потому что у нас есть средние банки, которым, может быть, выгодно слияние или поглощение более крупными финансовыми институтами. Я не исключаю также консолидации двух относительно крупных банков. Кстати, я знаю, что в АФН есть заявки от нерезидентов и на открытие новых банков в РК.
 
— Все крупные банки сегодня можно условно разделить на два лагеря. Одни очень агрессивные, такие как БТА, Альянс. Другие более консервативные – Народный, БЦК. Если бы вы, как когда-то господин Марченко, ушли руководить частным банком, вы бы к какому лагерю присоединились? Чья политика вам ближе?
— Сложный вопрос. Я считаю, что экспансия, движение в страны СНГ – это достаточно важный этап развития наших банков. В этом направлении идут все крупнейшие отечественные финансовые институты, в том числе и Народный. Присутствие на международном рынке в качестве заемщика тоже необходимо.  IPO того же Народного банка на международной площадке было достаточно успешным, где-то даже знаковым для нашего рынка. Я думаю, что и мне совсем консервативным быть, наверное, не удалось бы.

• 56
• 51