Ландшафт

Карлыгаш Еженова

На этот раз темой кухонной беседы была предложена тема, затронутая в редакторской колонке предыдущего номера «Эксклюзива». Каждый народ проецирует свои амбиции на имена тех, кто его прославил.  Казахстан сегодня относят  в лучшем случае к категории стран третьего мира. Обратите внимание, что эта категория, которую мы почти охотно приняли,  навязана  «цивилизованными» европейцами. И она подразумевает, что они, люди первой категории, не несут никакой ответственности за тот миропорядок, который поделил целые народы  по степени их полноценности.  Однако важно не это. Важно то, почему мы с этим соглашаемся?

Флегматик:  В общем, ты хочешь сказать, что это европейцы виноваты в том, что половина нашего населения бедствует?
Сангвиник:  Я хочу сказать, что европейцы мал-мал пограбили тех, к кому сегодня так высокомерны: иранцев, индусов, народы Юго-Восточной Азии, египтян, а нынче арабов и африканцев. Кстати, индейцев их предки просто истребили. Теперь все они – третий мир…
Флегматик:  Ничего, чуть раньше твои предки их тоже малость потрепали. Не в таких масштабах, конечно. И не так изобретательно. Но всему свое время. Зато сейчас азиаты составляют как минимум 70% населения Европы и Северной Америки. И белые ничего не могут с этим сделать. История знает, что делает. Закон всемирного равновесия работает медленно, но верно. Вся наша беда как раз в том, что мы все  оцениваем только со своей колокольни и никак не поймем, что мы просто вид зверьков во всем многообразии фауны…
Сангвиник:  А ты знаешь, что исчезновение одного вида  «зверьков» может вызвать необратимые изменения «во всем многообразии фауны»?
Флегматик: Природа сама регулирует этот вопрос: звери пожирают друг друга, одни народы порабощают другие. Прямо или косвенно – суть не меняется.
Меланхолик:  Давайте я резюмирую ваши сентенции. Наверное, суть в том, чтобы понять, поскольку мы все-таки не «зверьки», что позволяет одним народам доминировать над другими. То бишь вернуться к заявленной теме.
Сангвиник: Давай. Предлагаю даже еще более сузить тему: есть ли у казахов шанс самореализоваться? Полагаю, что такой шанс есть всегда. Вопрос только в том, как? В современной интерпретации Назарбаева это выглядит как «вхождение Казахстана в 50 конкурентоспособных стран мира». Видимо, это некая форма национальной идеи. Только одного не пойму – ведь была уже стратегия-2030. И она не стала национальной идеей именно потому, что ее в ней не было. В ней не было идеологического фундамента, в ней забыли сказать об истории, культуре, самобытности, и главное – цели… И сейчас опять повторили ту же ошибку – не догадались подвести идеологическую базу. А может быть, и сами ее не поняли…
Флегматик:  Даже говорить об этом не хочу…
Сангвиник:  Почему? Хотя, это тоже позиция…
Флегматик:  Тошно. Какая на фиг конкурентоспособность, когда рядом Китай? Он уже полмира сожрал и не заметил. А мы уже, по-моему, у него где-то в прямой кишке.
Меланхолик: Возможно. Но ведь когда-то Китай, чтобы уцелеть, построил Китайскую стену. Казахи – кочевники.  И это наложило неизгладимый отпечаток на их представления, язык, обычаи и поведение. Древний афоризм гласит: «Если хочешь узнать, кто ты – спроси мнение соседей». Сегодня как раз настал такой случай, когда казахам не мешало бы прибегнуть к этому совету.
Наши соседи столетиями казахов и их предков воспринимали как безжалостных кочевников, неожиданно обрушивавшихся на мирных землепашцев и горожан на диких лошадях. Кстати, так считали и китайцы, отгородившиеся своей Великой стеной; и русские, для которых мы были «иго». Правда, сейчас некоторые остроумные ученые в Калифорнии называют завоевание и порабощение оседлых стран, а также получение с них дани  кочевниками «дистанционной эксплуатацией».
Примерно такое же мнение сохранилось о кочевниках и у их мусульманских соседей Хорезма, Персии, Индии и арабских народов Ближнего Востока. Но историческая память – вещь цепкая. Она каменеет и превращает воспоминания в стереотип. В общем, наши соседи сохранили стереотип о казахах как о воинственных и поэтому опасных кочевниках. По закону психологии, все враждебное и чуждое человечек наделяет самыми негативными чертами: дикие, невежественные язычники, живущие в антисанитарных условиях, пахнущие козьим молоком и т.д.
В итоге узбеки до сих пор рассказывают анекдоты о том, как казах, впервые услышавший в большом городе призыв муэдзина к молитве, страшно испугался. А мы рассказываем байки о соседях, которые ведут себя в естественно-природной обстановке, как малые дети. Я уже не говорю, как любим высмеять торгашеский, мелочный склад характера своих соседей и их рабскую психологию. Но главное-то в другом — казахи сумели сохранить у себя царственную аристократию, которая котировалась на Востоке по высшему разряду.
Сангвиник: Да. Только куда она вся девалась? У нас сегодня критически не хватает национальных героев. Не хватает имен. Не хватает символов. Байтерек, барс  прочее б… Я знаю, что сейчас это оправдывают тем, что казахская интеллигенция была истреблена еще почти сто лет назад. Но ведь намыс – национальное самосознание – не передается по генам… Скорее наоборот —  история переполнена примерами, когда именно аристократия «сдавала» нацию, чтобы сохранить свой статус и имущество… 
Меланхолик: О-о, казахи всегда много внимания уделяли вопросу статуса. Казах без понтов беспонтовый казах. Это началось еще тогда, когда в традиционной иерархии подняться на самый верх было невозможно физически: все вакантные места в престижных родах — торе и кожа — были заняты потомками Чингисхана и пророка Мухаммеда. Поэтому простые казахи создали свою иерархию и новую аристократию: биев, батыров, баев. И заставили с собой считаться аристократию: султанов и ханов.  И потом, после прихода русских, казахи очень охотно работали на них, поскольку это обеспечивало заветный высокий социальный статус. Кстати, это тоже имело положительный эффект: к началу ХХ века сформировалась мощная интеллектуальная прослойка по-европейски образованных казахов. Но, как она благодаря одним русским появилась, так благодаря другим  русским и не очень, почти исчезла…
Флегматик: Ну совсем-то не исчезла. Кое-что за советские годы народилось. Надо понимать, что, хоть наши соседи и смеялись над казахами, «легшими» сначала под царскую, а потом  советскую Россию, в реальности речь шла лишь о модернизации. Сейчас ситуация примерно аналогичная. Пока соседи упорно не хотят расстаться с исламом и псевдоатрибутами псевдокорней, мы  уже обогнали их на десятки лет вперед. Этот разрыв  стал полностью очевиден. Уже никому в голову не придет смеяться или хотя бы свысока смотреть на потомков необузданных кочевников. Наоборот, сотни тысяч потомков гордых носителей «древней исламской цивилизации» устремились в Казахстан в поисках работы, рынков сбыта для своих  фруктов и вообще лучшей доли. Но надо не впасть в астрал от собственного величия. Это мы тоже умеем. Когда-нибудь соседи выберутся из экономической ямы. И уж тогда припомнят все…
В принципе с нами уже по-другому говорят и в России, и на Западе. А вот с китайцами пока непонятно. Ну в конце концов мы тоже народ восточный. Надо только об этом вспомнить… 
Сангвиник: Я одного только не могу понять – почему в 50 конкурентоспособных, почему не в 70? Или в не 700? Цель нации не должна определяться цифрами. Тем более двузначными… Тот, кто согласен быть вторым, уже точно не попадет в десятку. Вот если бы все казахские понты и любовь к статусности вылились в лидерские амбиции…  И не в рамках «соседей»…  А хотя бы континента…
Флегматик:  Чего-то тебя понесло. Зачем перед людьми ставить недостижимые цели? Ты услышишь такой гомерический смех на весь белый свет…
Сангвиник: Ну и что… соседи тоже смеялись. А потом – что значит недостижимо? Вообще-то уважают не тех, кто достиг всего уже все это имея, а тех, кто получил все именно потому, что это было невозможно. Что люди, что страны… Чингисхан – Сингапур… В этом и вся наша беда, что воображение у нас узенькое… Боимся мы быть амбициозными. А ведь кочевники! Мои предки не видели на степном небе государственных границ. Носились по земле как угорелые, а нам сейчас по газонам не разрешают ходить… 
Флегматик: Не паникуй. В том или ином виде сохранилась советская элита. Она обучила своих детей в престижных вузах. Интеллигенция восстанавливается. Теперь вопрос в том, насколько ей удастся свой контроль над ресурсами. Ведь кроме помимо так называемого экономического капитала существуют еще «культурный капитал» и «символический» капитал, под которыми подразумеваются обладания знаниями, специфическими навыками, аккумуляция престижа и уважения.
Как бы то ни было, мы подсознательно ментально мигрируем в сторону Запада. Но при этом сохранили свою эластичность как азиаты. Очень-очень хороший синтез. И, как бы мы ни ругали проклятое советское прошлое, я согласен с теми, кто считает, что фундаментом современной казахской идентичности является советское наследие. СССР не был пустым экспериментом. Я уверен, что он еще воспроизведется и теперь уже в более эффективной форме. И то, что мы жители этой территории, –  тоже очень хорошо. 
И наше родоплеменное сознание нам еще как пригодится. Оно помогало нам выжить до сих пор. И не проклятие это наше, а огромное преимущество. Просто мы этого не понимаем и пользуемся по-варварски. Переболели же мы, надеюсь, варварской зависимостью от внешних символов статусности: машин, яхт и пр. Нынче мы мечтаем о ее реальном наполнении. То есть о такой власти и экономической мощи, какой обладают лидеры глобализированной экономики, руководители крупных корпораций и банков.
Сангвиник: Многое будет зависеть от духа, воли и этнической композиции складывающейся элиты. Сегодня она в основном представлена казахами, взявшими на себя консолидирующую роль в строительстве новой нации. Не исключено, что в будущем Казахстан возьмет на вооружение концепцию мультикультурализма, которая подвергается сегодня острой критике на Западе. И мне так смешно, когда до сих пор говорят о том, что карьера по-прежнему зависит от принадлежности к клану. Ерунда. Теперь выбирают по экономическим интересам, воле, таланту, профессионализму. Другое дело, что как только казахи утратят свою способность при каждой ломке выстраивать прежнюю иерархию ценностей, основанную на кровнородственных и брачных, братских и дружественных связях, то они прекратят свое существование. В общем, именно в сочетании эластичности и национальной памяти мы сможем решить противоположные задачи вроде бы задачи: лидировать,  оставаясь самими собой.

• 58
• 60