Война, которой могло не быть

Революции на севере Африки, считавшиеся до последнего времени внутренним делом арабов, вывели на масштабное вторжение «США и Ко» в Ливию. Нет оправдания методам, которые применил Каддафи против собственного народа. Но не стоит питать иллюзий насчет озабоченности западных правителей правами и свободами жителей этой североафриканской страны. Главная интрига в поспешном принятии антиливийской резолюции ООН состояла в нефтяном факторе. Повторилась история 2003 года, когда на вопрос, почему в Америке выбрали целью военной операции именно Ирак, а не Северную Корею, где вероятность обнаружения оружия массового поражения была непомерно выше, министр обороны США Пол Вулфовиц ответил: «Давайте взглянем на проблему проще. Самое главное отличие Ирака от Северной Кореи в том, что эта страна буквально купается в нефти. С экономической точки зрения у нас не было выбора».
Вот и нынешние военные действия начались в тот самый момент, когда Муаммару Каддафи оставалось всего чуть-чуть, чтобы подавить повстанцев. В тот самый момент, когда западные лидеры успели объявить Каддафи вне закона. В тот самый момент, когда Каддафи сообщил, что странам, поддержавшим бунтовщиков, не видать ливийской нефти как своих ушей. В тот самый момент, когда представители повстанцев встретились с западными элитами, а что пообещали взамен их поддержки — догадаться несложно.
Вопрос в том, кто дал западным державам повод для вмешательства в дела суверенного государства? Кто лишил противников силового решения, таких как Россия, Китай, аргументов выступить против пресловутой резолюции ООН? Кто поставил благополучие шестимиллионного народа в зависимость от личных интересов? Кто не оставил оппозиции шансов, кроме как принять кабальные условия Запада в постконфликтный период? Ответы на эти вопросы связаны с амбициями и маниями всего одного человека. Человека, который за 42 года власти трансформировался из пламенного революционера, радетеля за свободу Ливии, любимца народных масс в диктатора, самовлюбленного карлика с замашками лидера планетарного масштаба, палача своих граждан.
Полное его имя — Муаммар бен Мухаммед Абу Меньяр Абдель Салям бен Хамид аль-Каддафи. Бедуин и сын бедуина. Уже в юные годы его выделяли неординарные организаторские таланты, воля, неистовое стремление к лидерству. Подпольную молодежную организацию создал уже в школьные годы в городе Себха. Позже, в 1963–1965 годах, стал курсантом военного колледжа в Бенгази, где подавал большие надежды. Молодой офицер сделался любимцем коллег, им по душе были его аскетизм и дружелюбие. Никто в окружавшей Каддафи среде, кроме узкого круга лиц, не видел в нем врага режима. Он ни разу не выдал себя ни эмоциями, ни фразой, ни жестом. Дело, заведенное полицией еще в Себхе, где он устроил антиправительственную демонстрацию и за что его исключили из школы, было нечем пополнить. А вечерние посещения лекций по истории в Бенгазийском университете воспринимались как безобидные причуды…
1 сентября 1969 года группа молодых армейских офицеров свергла монархический режим и провозгласила Ливию республикой. Это стало полнейшей неожиданностью не только для послов ведущих держав, но даже для соседних арабов. Длительный период неизвестными оставались идеологические устои, внешнеполитические воззрения ставшей у государственного руля команды. Несмотря на это, в своих рапортах каждый из послов пытался прокомментировать создавшееся положение, дать максимально объективную характеристику Муаммару Каддафи и его товарищам по оружию, сообразно тому оценить перспективы взаимоотношений своих стран с новыми правителями в Триполи.
В самой Ливии вся полнота власти перешла к Совету революционного командования (СРК) во главе с Каддафи, с присвоением ему звания полковника (в дни переворота он был капитаном войск связи). Ему исполнилось всего 27 лет. СРК распустил Парламент, приостановил действие Конституции и назначил Кабинет министров, состоявший преимущественно из гражданских лиц. В области государственного строительства установился режим, основанный на симбиозе идей арабского национализма, социализма и ислама. Это нашло отражение в «Зеленой книге» Каддафи, которую он назвал ни больше ни меньше «окончательным теоретическим решением человеческих проблем». По нему подлинное социалистическое общество — джамахирия (в переводе с арабского — народовластие) должно базироваться на трех принципах:
• осуществление народными массами власти через народные собрания, где каждый участвует в принятии решений и реализации власти;
• обладание народом общественным богатством, которое рассматривается как собственность всех членов общества;
• передача народу оружия с целью покончить с монополией со стороны армии. Отсюда и лозунг «Власть, богатство и оружие — в руках народа!».
В соответствии с популистским принципом прямого народовластия, роль лидера страны формально как бы выводилась за рамки политической системы. Еще в 1974 году Каддафи был освобожден от «политических, протокольных и административных обязанностей», чтобы полностью посвятить себя «теоретической работе в деле организации масс». Однако вплоть до 1977 года полковник-революционер оставался главой государства и главнокомандующим вооруженными силами. С провозглашением джамахирии он формально уже не мог выполнять какие-либо государственные функции, ведь «джамахирийская» система официально отрицала государство как форму политической организации. Отныне Каддафи объявлялся лишь лидером ливийской революции, и этим якобы определялась его подлинная роль в политической системе.
Тем не менее реальное идеологическое и направляющее воздействие не только «вчерашнего бедуина», но и других членов СРК на дальнейшее развитие и функционирование новой системы власти еще более возросло. Это стало своеобразным ливийским ноу-хау, позволявшим Каддафи формально не занимать высших постов во власти, а как бы возвышаться над нею, парить без всякого намека на альтернативу и лимит времени. Соответственно терял смысл сам принцип выборности главы государства. Кстати, касаясь темы выборов, Каддафи в своих философских трактатах аргументировал их иллюзорность. По его мнению, выборы на самом деле подменяют идеи демократии, выхолащивают суть, поскольку делегирование кому бы то ни было своих полномочий лишает гражданина суверенного права на участие в управлении государством.
С первых дней прихода к власти Каддафи повел дело к национализации нефтяной промышленности Ливии. До прямой интервенции, как в случае с Египтом, дело тогда не дошло ввиду того, что, во-первых, сама кампания проводилась поэтапно, во-вторых, учитывая сравнительно скромную квоту Ливии на глобальном рынке нефтяных поставок. Это не помешало Каддафи выступить в 1973 году в числе инициаторов введения нефтяного эмбарго против США и стран Западной Европы с целью заставить их прекратить поддержку Израиля. Были заданы и новые правила игры для иностранных нефтяных компаний — пересмотреть объемы своего бизнеса в сторону увеличения в них доли Ливии (в соотношении минимум 75% ливийцам и 25% иностранцам).
Прежде лояльный тон Запада, связанный с геополитическим и энергетическим значением Ливии, сменила опала. К месту подвернулись и обвинения Ливии в поддержке терроризма, в чем Израиль и влиятельное еврейское лобби пытались убедить мировое сообщество. Очень скоро американо-ливийские отношения зашли в тупик. Настрой Вашингтона без промедления передался союзникам по НАТО. В образе Каддафи они разглядели угрозу своим долгосрочным интересам в регионе, а потому предпринимали попытки урезонить амбициозного полковника или спровоцировать его замену на более сговорчивых руководителей. Как крайняя мера не исключались и варианты физического устранения неугодного деятеля. В ответ ливийцы демонстрировали аналогичную неуступчивость, методично выдавливая «капиталистов и эксплуататоров» со своей земли. К середине 1970-х была даже введена специальная квота на персонал посольств ряда западных держав, таких как США, Великобритания, Франция и другие, — им разрешалось иметь 7 дипломатов и 7 человек техперсонала посольства. Сам Каддафи выдвинул инициативу о передислокации всех дипломатических представительств подальше от столичного Триполи в пригороды Сирты. Лидер высказался в том духе, что пускай, оказавшись в своеобразной резервации, эти дипломаты шпионят друг за другом.
Но амбициозный внешнеполитический курс, помноженный на импульсивность ее лидера, негативно отражался и на отношениях с ближайшим окружением. Порой доходило до прямых вооруженных столкновений. Так, в 1973 году Ливия оккупировала полосу Аузу, что на севере Чада, а в 1980-х части ливийской армии принимали участие в гражданской войне в этой африканской стране. Также, помимо систематического спонсирования палестинцев в войне с Израилем, длительное время Триполи оказывал поддержку фронту ПОЛИСАРИО в борьбе с Марокко за контроль над территорией бывшей испанской Сахары. В 1976 году ливийская армия вторглась в западные провинции Судана. В ответ президенты Египта Садат и Судана Нимейри и король Саудовской Аравии Халед заключили военный союз против Ливии.
Ну а затем наступил роковой 1986 год. 5 апреля в результате террористического акта в Западном Берлине погибли несколько американских солдат. Власти Западного Берлина довольно быстро пришли к выводу о причастности к теракту ливийских спецслужб. Президент США Рональд Рейган назвал Каддафи «бешеным псом». Удар возмездия не заставил себя долго ждать. 14 апреля США провели операцию под названием Eldorado Canyon. Стартовавшие с британских авиабаз и авианосцев в Средиземном море самолеты ВВС США нанесли ракетные удары по военным и гражданским объектам в городах Триполи и Бенгази. Мишенью бомбардировок был сам ливийский лидер, но он не пострадал, зато погибли более сорока человек, в том числе приемная дочь Каддафи. Синхронно с обстрелами ливийских городов западноевропейские столицы ввели эмбарго на поставки в джамахирию вооружений, а сам Каддафи с подачи западных СМИ превратился в «главного спонсора» террористов на Ближнем Востоке и в Европе. В 1988 году над шотландским городком Локерби взорвался «Боинг» американской компании Pan American. Погибли 270 человек. Годом позже схожий инцидент случился в связи с обстрелом французского самолета. Тогда в катастрофе в небе над Нигером погибли 170 человек. Вашингтон и Лондон обвинили в организации терактов власти Триполи.
ООН ввела санкции против джамахирии. Согласно официальным данным ливийского правительства, в результате международных санкций с 1992 года Ливия потеряла не менее $24 млрд. Как выразился тогда Муаммар Каддафи, Ливия стала жертвой Европы первой половины XX века и жертвой США второй половины XX века.
Санкции длились семь лет, пока в апреле 1999 года Каддафи не передал спецпредставителю ООН двух ливийцев, подозреваемых в причастности к «делу Локерби». Совет Безопасности ООН учел это обстоятельство и 5 апреля 1999 года приостановил действие резолюций 731 и 748 против джамахирии. Но для окончательной отмены режима санкций, равно как восстановления замороженных отношений Триполи с внешним миром, требовалось пройти несравнимо большую дистанцию. Такая дистанция могла быть преодолена только путем дальнейших уступок со стороны Каддафи.
В 2003 году, где-то за неделю до начала военной кампании США по свержению режима Саддама Хусейна, представители Каддафи пошли на шаг, которого от них не ожидал никто. Они предложили Великобритании начать двусторонние переговоры, но так, чтобы Лондон пригласил на них и американцев. Испугала ли полковника Каддафи решимость американцев сместить Саддама, а потом приняться за него самого? Возможно. Но после девятимесячных секретных переговоров в декабре 2003 года ливийское руководство заявило о своем решении отказаться от планов разработки и создания оружия массового уничтожения, ликвидировать уже имеющиеся запрещенные вооружения, а также ограничиться ракетным вооружением, соответствующим требованиям Запада (боевая нагрузка до 500 кг, радиус действия до 300 км). Джамахирия присоединилась к Договору о запрещении ядерных испытаний, подписала Договор о нераспространении ядерного оружия, открыла для инспекций МАГАТЭ свои ядерные объекты. Как и следовало ожидать, только после этого Совбез ООН окончательно отменил международные санкции против Ливии. Сокрушив в 2003 году режим Саддама Хусейна, но накрепко увязнув в Ираке, союзники могли теперь праздновать бескровную, но не менее важную победу в арабском мире.
Чуть позже Каддафи скажет: «Мы пережили критическую стадию развития, времена конфронтации и столкновений, времена, когда наша революция была вовлечена в освободительную борьбу за пределами наших границ, поскольку мы были в лагере революции, в лагере освобождения, а наши враги — по другую сторону баррикад. Все революционеры обращались за помощью к нашей революции: революционеры Латинской Америки, Африки, Азии искали нашей поддержки, даже ИРА на Севере. Я положил этому конец, поскольку мы истратили гигантское количество денег на военные цели, а не на развитие. Мы вынуждены были строить военные базы, а не гражданские аэропорты, это происходило в ущерб развитию. Мы заплатили большую цену в этой битве».
В 2005–2010 годах казалось, что черная полоса в отношениях между Каддафи и Западом миновала. Нефтяные корпорации Америки, Европы, Китая, России ринулись осваивать ливийские месторождения. Правда, свой единственный козырь — нефть — Каддафи пытался использовать, во-первых, для удовлетворения своих лидерских амбиций, когда ему спускали шалости то с публичными наездами на Белый дом, то с разбитием своей знаменитой палатки в Кремле. Во-вторых, каждый новый нефтяной контракт предусматривал откаты и проценты в личную кассу семейства Каддафи. Те, кто не вписывался в заданные правила игры, попросту игнорировались. Конечно, это рождало ответное раздражение, особенно со стороны Франции, Италии, Турции.
Не лучшим образом обстояли дела внутри самой Ливии. Изложенные в «Зеленой книге» принципы народовластия практически не работали. Запутанная многоярусная система принятия решений, начиная с отдаленных сельских округов и заканчивая столицей, в реальности заменяла семейно-клановое правление Каддафи. Как итог, все другие отрасли экономики, кроме нефтяной, пребывали в застое, деловая инициатива оказалась задушена бюрократией, состояние образования, здравоохранения было плачевным. Конечно, огромные прибыли от экспорта нефти позволяли Ливии чувствовать себя относительно вольготно, сдерживая уровень безработицы и нищеты населения. Но маргинализация общества, вызванная коррупцией и усталостью от демагогии властей, набирала обороты. Особенно сильно этот процесс затронул восточные регионы Ливии — Киренаику, которая, являясь главным обладателем богатств страны, довольствовалась сущими крохами. Мрачную картину завершало ущербное поведение семейства самого диктатора.
Неудивительно, что восстания в соседнем Тунисе и Египте сыграли роль спускового крючка в Ливии. Реакция Каддафи на первоначально мирные требования сограждан показала, насколько затуманены очки, сквозь которые он взирал на окружающий мир. «Вы кто такие?! — кричал он в своем телеобращении к жителям Бенгази, Байды и Аждабии. — О каких переменах вы смеете говорить! Единственным лидером революции являюсь я! Вы — преступники и предатели, которых мы утопим в крови!» Уже по этим словам можно судить, насколько человек за 42 года вжился в образ вечного и безоговорочного правителя. По его разумению, любой, кто оспорит его власть, заслуживает либо смерть, либо изгнание из Ливии. Бедная страна вверглась в братоубийственную войну.
Впрочем, происходящее в Ливии вряд ли уместно считать гражданской войной. По сути, это — война тирана против собственного народа. Война, которая открыла путь к иностранной интервенции, а следовательно, к возможному расчленению страны и ее возвращению в колониальное прошлое. Кто виноват — вопрос риторический. Проще было бы все списать на самого Муаммара Каддафи. Однако куда важнее понять другое: как человек, вышедший из недр народа, не лишенный при этом ума и организаторских способностей, превратился в злодея? Кто, как и почему позволил по существу больному на голову человеку столь долго править страной, затягивая ее в пучину бездны?

Министр иностранных дел Франции Ален Жюппе: «События в Ливии и вмешательство мирового сообщества должны стать примером для всех авторитарных режимов, включая Саудовскую Аравию, Сирию и ряд других стран. Сегодня быть диктатором очень рискованно».

В 1971 году с визитом в Триполи прибыл шейх Заид, президент только что созданных Объединенных Арабских Эмиратов. Тогда в беседе с Каддафи он поделился: «Я мечтаю, что когда-нибудь Всевышний смилостивится, и наши Абу-Даби и Дубаи станут такими же процветающими, как Триполи». С тех пор минуло 40 лет. Триполи не только остановился в развитии, сегодня он один из самых депрессивных городов Африки.

В 1971 году с визитом в Триполи прибыл шейх Заид, президент только что созданных Объединенных Арабских Эмиратов. Тогда в беседе с Каддафи он поделился: «Я мечтаю, что когда-нибудь Всевышний смилостивится, и наши Абу-Даби и Дубаи станут такими же процветающими, как Триполи». С тех пор минуло 40 лет. Триполи не только остановился в развитии, сегодня он один из самых депрессивных городов Африки.

Муаммар Каддафи в своих философских трактатах аргументировал иллюзорность выборов. По его мнению, выборы на самом деле подменяют идеи демократии, выхолащивают суть, поскольку делегирование кому бы то ни было своих полномочий лишает гражданина суверенного права на участие в управлении государством.

Комментарий независимого редактора
В продолжение данной темы было очень интересно посмотреть на роль духовных лидеров, проследить изменение их взаимоотношений с правящими элитами в процессе преобразований последнего времени. Изучение генезиса данных явлений в исламском мире на протяжении последней тысячи лет представляет очень интересный материал для исследования.

• 87
• 81