ЦИК РФ: референдум проведем, если нужно

Китайская валюта опять начала падать. Предыдущая мощная девальвация юаня началась во второй половине 2015 года, что было вызвано резким оттоком капитала. Несмотря на неоднократные интервенции Народного банка Китая (НБК), рынки продолжало трясти больше года. Курс валюты упал почти до 7 юаней за доллар США, прежде чем он стабилизировался в начале 2017-го.

Новый спад оказался даже более резким. После продолжавшегося больше года укрепления обменный курс начал слабеть во втором квартале 2018 года. Падение серьёзно ускорилось в июне, когда курс юаня пережил самое крупное в истории месячное снижение относительно доллара США. На сегодня юань девальвировался уже более чем на 8% относительно доллара.

Как и в 2015-2016 годах, инвесторов тревожат экономические перспективы Китая. Темпы роста ВВП страны замедляются из-за снижения инвестиций в инфраструктуру и низких показателей экспорта. Эти тенденции, как сейчас опасаются инвесторы, могут усилиться из-за торговой войны по принципу «зуб за зуб», которую инициировали США. Некоторые эксперты даже высказывают опасения, что падение юаня способно усугубить торговую войну, если США (ошибочно) воспримут его как преднамеренную девальвацию с целью получить преимущество во внешней торговле.

Поскольку структурные реформы Китая запаздывают, риски ещё больше возрастают. Сравнительно жёсткая монетарная политика, усиление финансового надзора и регулирования с целью помочь снижению уровня закредитованности и обуздать цены на жильё – всё это обостряет обеспокоенность, что пузыри на рынках недвижимости и других активов вскоре лопнут, хотя НБК уже отчасти скорректировал свою политику в сторону смягчения. Прибавьте сюда возрастающие риски в экономике других развивающихся стран, и будет неудивительно, что инвесторы становятся всё более нервными.

Однако, в отличие от предыдущего раунда девальвации юаня, инвесторы не паникуют. Средние объёмы ежедневных сделок на валютном рынке достигают примерно лишь половины этих объёмов в 2015 и 2016 годах. Поскольку объёмы транзакций сравнительно малы, даже относительно небольшой избыточный спрос на доллары США может оказать значительное влияние на обменный курс.

Кроме того, по данным Государственного валютного управления (SAFE), во втором квартале 2018 года профицит счёта текущих операций и финансового счёта (без золото-валютных резервов) составил $5,8 млрд и $18,2 млрд соответственно.

В условиях такого «двойного профицита» во втором квартале и в июле, а также без видимого масштабного оттока капитала, резкую девальвацию юаня становится труднее объяснить. Одно из объяснений: опубликованные данные о платёжном балансе являются лишь предварительными и будут затем пересмотрены.

Другой возможный вариант: НБК управляет обменным курсом юаня в соответствии с «правилом определения курса по центральному паритету», сформулированным в начале 2016 года. Согласно этому правилу, учитывается цена закрытия в предыдущий торговый день, а также «теоретический обменный курс», который бы позволял сохранять неизменным индекс «Китайской валютной торговой системы» (это корзина из 24 валют) в течение предыдущих 24 часов. Если это так, тогда курс юаня напрямую не связан с предложением и спросом на доллары США на валютном рынке.

Но с этим объяснением есть одна проблема: НБК прекратил ежедневные интервенции на валютном рынке примерно год назад. Он мог бы возобновить эти интервенции, предположительно, чтобы попытаться остановить падение юаня путём продажи своих валютных резервов. Однако в июле, когда юань резко падал, размер золото-валютных резервов Китая даже вырос.

Этот рост может быть просто следствием повышения стоимости номинированных в долларах резервных активов Китая. Но не исключено также, что НБК мог использовать валютные резервы страны, не обновляя при этом соответствующим образом публикуемые данные о платёжном балансе. Последний сценарий вызывает серьёзную озабоченность, если вспомнить об опыте 2015-2016 годов.

В тот период – менее чем за два года – неистовые интервенции НБК сократили валютные резервы Китая примерно на $1 трлн. Без столь дорогостоящих интервенций юань мог бы девальвироваться ещё сильней. Факт, однако, в том, что как раз тогда, когда все считали, что обменный курс вскоре пробьёт порог 7 юаней за доллар США, он стабилизировался, а затем начал расти.

Да, конечно, некоторые эксперты утверждают, что стабилизация была результатом усилий НБК. Однако последовавшее затем снижение долларового индекса позволяет сделать иные выводы. Так или иначе, учитывая фундаментальные экономические показатели Китая, трудно представить, что юань мог упасть настолько сильно, чтобы спровоцировать финансовый кризис.

Этот опыт позволяет сделать чёткий вывод: не надо паниковать. Участникам рынка стоит  воздержаться от крупномасштабного бегства капитала. А для китайских монетарных властей – продолжать придерживаться политики невмешательства, причём даже в том случае, если обменный курс доллара упадёт ниже 7 юаней. Благодаря такому терпеливому подходу давно назревшая реформа режима валютного курса может быть, наконец-то, завершена.

Юй Юндин – бывший президент Китайского общества мировой экономики и директор Института мировой экономики и политики Китайской академии общественных наук, член Комитета по монетарной политике Народного банка Китая в 2004-2006 годах.

Copyright: Project Syndicate, 2018.
www.project-syndicate.org

• 59
• 72