Дети — это актив государства

2018-й год ознаменовался возвращением импортных пошлин. По состоянию на октябрь США ввели пошлины примерно на 12 тысяч товаров, на долю которых приходится 12,6% американского импорта; а основные торговые партнёры страны ввели ответные пошлины на 2087 товаров, на долю которых приходится 6,2% экспорта из США. Поскольку торговая напряжённость нарастает, многие эксперты предупреждают о возможном начале полномасштабной торговой войны или даже о крахе глобальной торговой системы.

Разумеется, в новейшей истории это уже не первый раз, когда США пытаются использовать торговую политику для отстаивания своих интересов. В 1971 году администрация Никсона ввела пошлину в размере 10% на весь импорт в попытке остановить рост дефицита счёта текущих операций США. А позднее администрация Рейгана ввела нетарифные барьеры против целого ряда импортных товаров, особенно из Японии.

Тем не менее, есть несколько ключевых отличий между этими историческими эпизодами и новой волной повышения пошлин. Прежде всего, удивляет выбранное время. Вплоть до 2018 года глобализация казалась неостановимой и непреодолимой силой. Международная торговля считалась полностью либерализованной, а любые разговоры о мерах торговой политики встречались зевотой и в научных, и в политических кругах. Ещё более странно то, что подъём протекционизма начался ровно в тот момент, когда безработица в США находится на самом низком уровне за 50 лет, когда фондовый рынок растёт, а темпы роста ВВП, по прогнозам, составят в этом году примерно 3%.

Первый залп повышения пошлин – на стиральные машины и солнечные панели – выглядел направленным на защиту конкретных американских отраслей, пострадавших от конкуренции с импортом. Но вскоре за ними последовали высокие пошлины на сталь (в размере 25%) и алюминий (10%), а также переговоры о пересмотре Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА). В следующей волне был особо выделен Китай под предлогом решения давнишних проблем – отношение этой страны к интеллектуальной собственности, ограничение доступа к её рынку, субсидии госпредприятиям. (Каждый из торговых партнёров Америки ответил на эти меры так, чтобы нанести политический ущерб республиканцам в Конгрессе).

Новейшая торговая политика США, тем самым, выглядит мотивированной двумя главными приоритетами: защитить рабочие места в США в отраслях, которые конкурируют с импортом, и отреагировать на недовольство существующей торговой системой, которое Всемирная торговая организация (ВТО) не смогла устранить. Именно из-за этого второго мотива нынешний приступ протекционизма является иным и потенциально более опасным, чем в предыдущих случаях.

Применение мер торговой политики для защиты рабочих мест в стране не является чем-то новым, хотя со временем эта практика вышла из моды. Большинство политиков соглашаются сейчас с тем, что система социальной защиты и бюджетные меры, например, субсидии на переквалификацию или переселение, являются более эффективным ответом на увольнения работников в открытой и постоянно меняющейся экономике. Ярким свидетельством этого стал тот факт, что после завершения переговоров о пересмотре соглашения НАФТА в него были внесены минимальные модификации.

Реальная проблема, следовательно, в нынешней торговой системе и её различных недостатках. Более того, утверждение, что в развитых странах торговля была полностью либерализована, выглядит убедительным, если смотреть только на пошлины и игнорировать меры, действующие «после пересечения границы»; их намного труднее измерять, не говоря уже о том, чтобы устранять. Сюда относятся регуляторные ограничения, которые препятствуют трансграничным инвестициям; субсидии местным отраслям; лицензионные требования, тормозящие торговлю услугами; требования в отношении защиты персональных данных, мешающие интернет-торговле; ограничения владения для иностранцев, что ограничивает входящие прямые инвестиции; строгие требования к совместным предприятиям, нередко предусматривающие передачу интеллектуальной собственности. Если и есть какая-то идея, которая вызывает у стран и политических партий широкое согласие, то она заключается в следующем: трансграничные транзакции и регулирование во многом оставляют желать лучшего.

В принципе, эти проблемы следовало бы решать с помощь многосторонних переговоров в ВТО. Но на практике они решаются несистемно, с помощью медленных, излишне бюрократических процедур, которые не позволяют добраться до корня этих проблем.

Среднесрочные и долгосрочные последствия нынешних торговых споров ещё предстоит увидеть. Согласно прогнозам, рассчитанным на основе вычисляемых моделей общего экономического равновесия, нынешнее повышение пошлин окажет небольшое влияние на США и чуть более сильное влияние на Китай. В случае «полномасштабной» торговой войны (пошлина в размере 25% на весь китайский импорт в США и наоборот) влияние будет несколько более существенным, но ни в коем случае не катастрофическим.

Более серьёзная опасность в том, что сегодняшние политические сдвиги продолжат генерировать неопределённость, а следовательно, снижать объёмы инвестиций. Учёные неоднократно показывали, что инвестиции в целом очень чувствительны к изменениям в оценках экономического климата. Например, исследователи выяснили, что на размер инвестиции в конкретный район может повлиять даже победа или поражение местной спортивной команды. А теперь представьте нынешнюю ситуацию, когда неопределённость по поводу будущего как торговой системы, основанной на правилах, так и глобальных производственных цепочек, только нарастает. Надо ли говорить, что для инвестиций всё это действительно может стать холодным душем.

Кроме того, если страны с крупной экономикой, например, США и Китай, переживут текущие затруднения (хотя и с синяками), то развивающиеся страны поменьше потеряют намного больше. Для многих стран с небольшой экономикой международная торговля была билетом, позволяющим вырваться из нищеты. Соблюдая общие правила ВТО, они могли развиваться экономически и ограничивать влияние местных лоббистов и групп с особыми интересами. Но если многосторонняя торговая система рухнет, тогда на пути у сторонников протекционизма во всём мире внезапно исчезнут препятствия.

Оптимистический взгляд на нынешнюю ситуацию таков: она заставит страны сесть за стол переговоров, что со временем приведёт к появлению более эффективной многосторонней системы. Подобная система может включать – реформированную ВТО; либерализацию торговли услугами и в интернете; соглашения об ограничениях субсидирования и защите интеллектуальной собственности; более глубокую международную координацию в сфере регулирования.

Оптимисту трудно удержаться от проведения параллелей с 1980-ми годами, когда глобальная торговая система была поставлена под угрозу из-за роста напряжённости между США и Японией. Но торговая система не просто не потерпела крах; после завершения этих споров она стала даже сильней, чем раньше, что создало условия для сверхглобализации на протяжении трёх последних десятилетий. Может быть, аналогичное будущее ждёт международную торговлю и теперь.

А может быть, и нет. У тех, кто обеспокоен будущим международной торговли, есть только одна определённость в отношении предстоящего года – придётся сильно понервничать.

Пинелопи Куяну-Голдберг – главный экономист Группы Всемирного банка, профессор экономики в Йельском университете; бывший главный редактор журнала American Economic Review.

Copyright: Project Syndicate, 2018.

^{иллюстрации из открытых источников}

• 66
• 59