Чью одежду носят казахстанцы

Сергей Дворцевой получил свою самую «большую награду» за фильм «Айка»: 7,5 млн. рублей ($120 тыс.) штрафа. Эти деньги он должен уплатить в ближайшее время. Иначе ему грозят судебные разбирательства. 

Напомним: режиссер этой картины – уроженец Казахстана, вошедший в историю мирового кинематографа двумя картинами —  «Тюльпан» (2008 г.) и «Айка» (2018 г.). Обе ленты Сергея Дворцевого удостоены множества наград самых престижных кинофестивалей планеты. Среди них – «Золотая пальмовая ветвь» («Айка») и главный приз секции «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля («Тюльпан»), а также  шорт-лист «Оскара» («Тюльпан»).

Родом из Шымкента 

— Я поступил по направлению «Казахфильма» на Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве в 1990 году, — рассказывает Сергей о себе. — Это было хозрасчётная мастерская. Когда Союз развалился и у национальной киностудии начались сложности, за нас просто перестали платить. В казахстанской мастерской остался, кажется, я один. Людмила Владимировна Голубкина, директор курсов, перевела меня из хозрасчетных в обычные студенты. После их окончания возвращаться мне, собственно, было некуда. Сам я родом из Чимкента. Тогда это был небольшой областной город, кино там не снималась, а на «Казахфильм» меня никто и не звал. И я остался в Москве, хотя и не мечтал об этом особенно. Но связи с родиной не прерывал никогда. У меня там мама, друзья, коллеги.

И хотя я сегодня гражданин России, некоторые до сих пор считают меня казахстанским режиссером. Вот, например, фильма «Айка» не был номинирован на российскую кинопремию «Золотой Орел». Так и сказали, что Дворцевой казахстанский, а не российский режиссер, а это отечественная награда.

— Обидно, наверное?

— Нет, я особо не расстраиваюсь. У «Айки» и так много больших мировых наград. Ничего страшного, если останется без «Золотого орла».

—  А вот теперь вы должны заплатить российскому Минкульту $120 тыс.  за перерасход, кажется, средств при съемках этого фильма.

— Никакого перерасхода не было. И долга тоже. 7,5 млн. рублей — это штраф, который Минкульт  наложил на меня за то, что на производство фильма времени ушло больше, чем планировалось. Однако многие путают это с «долгом», который я якобы не хочу возвращать. Ничего подобного.

Министерство давало деньги  — 28 млн. из 100 с лишним млн. рублей (это бюджет картины) — не в взаймы и не в кредит, а как безвозвратный грант на производство художественного произведения,  а потом  автоматически включило меня в какой-то список должников. А ведь «Айка» принесла славу и России, и Казахстану, хотя картина была очень сложной и долгой в производстве.

—  Почему вы свое кино так долго снимаете? «Тюльпан» четыре года, «Айка» — шесть лет.
—  Почему? Потому что… Потому что…  На мой взгляд, лучше снять за это время один хороший фильм, чем  пять плохих. Я очень сильно вкладываюсь в свое кино, стараясь сделать его на уровне мирового. А как этого добиться? Не надо строить иллюзии, что победа на Каннском кинофестивале дается легко и случайно. К примеру, снегопада, который можно считать одним из главных действующих «лиц» «Айки», пришлось ждать два года, во время съемок умер продюсер с немецкой стороны. И таких задерживающих съемки причин, маленьких и больших, было много. В Минкульте об этом было известно. Каждый год я писал туда объяснительные, с чем связана очередная задержка. И я сейчас не понимаю, за что, в чём смысл наказания «Айки»?  Чтобы я больше не делал таких  успешных картин, что ли? Абсурд какой-то. Я потому и снимал так долго, что ставил перед собой самые высокие цели.  Что такое вообще главная программа Каннского фестиваля? Это 20 лучших фильмов со всего мира. Попасть в этот элитный список, естественно, архитрудно. 

Цена победы 

– И как вы будете платить этот штраф?

—  Пока не знаю. У меня нет таких денег. Когда я делал «Айку», то не только не заработал на ней, я вкладывал в нее и свои деньги тоже. Сейчас я, признаться кругом в долгах, как в шелках. 7,5 млн. рублей – это огромная сумма. Разве можно такие несоразмерные штрафы накладывать за сложнейший художественный фильм? Это же не коммерческая, а артхаусная картина. Прокат такого кино — нелегкий процесс. К сожалению, так уж получилось, что зрителя на постсоветском пространстве для авторских картин почти нет, хотя в мире ситуация другая. Нет, я не против коммерческого кино типа «Бабушки легкого поведения» в России или сериалов про келинок и агашек в Казахстане. Они тоже должны быть, потому что люди хотят смотреть такое развлекательное кино. Но артхаусное кино по-другому делается и окупается — гораздо медленнее, зато оно не на один день — надолго.

— Чем для вас грозит неуплата этого штрафа?

—  Ну судом, наверное.

—  А Казахстан не собирается помогать?

—  Пока не знаю. Может, и поможет, хотя где-то в новостях сказали, что Дворцевой — гражданин другого государства, к производству картины Казахстан не имел отношения, следовательно, и помогать юридически не уполномочен. Против закона, действительно, не пойдешь, но, с другой стороны, я ведь довольно много сделал для своей родины. Картина «Тюльпан», сделанная чисто на казахстанском материале, к примеру, удостоена множества наград на самых престижных кинофестиваля мира. Надежда на помощь появилась после разговора с продюсером этой картины, председателем Центра поддержки национального кино Казахстана Гульнарой Сарсеновой. Посмотрим, как будут развиваться события дальше.

Нет, я не обижаюсь ни на кого. Просто я попал в очень непростую ситуацию, когда за художественную картину заставляют отвечать так, как будто я помидоры или огурцы не вовремя вырастил. На мировых премьерах картины коллеги говорили, что после такого успеха меня, наверное, в России ждет какая-то особая награда. Ну вот она и нашла меня — 7.5 млн. рублей штрафа.

Материнский инстинкт

— «Айка» у вас получилась такой документально достоверной, как будто подсматриваешь за чужой жизнью. Но откуда вы так хорошо знаете о судьбе гастарбайтеров из Кыргызстана?

— Эта о судьбе реальной девушки, а судьбы разные бывают, и лёгкие, и тяжёлые. Когда я готовился к съёмкам картины, то узнал, что только за один год в роддомах Москвы около 250 киргизских женщин отказались от своих детей. Я начал интересоваться. Разговаривал с некоторыми из них. И понял, что об этой наисерьёзнейшей проблеме надо говорить, посредством художественного кино в том числе, потому что это противоестественно, когда женщина отказываться от своего ребёнка. Ведь самое базовое,  что есть в жизни — это  материнский инстинкт и связь между матерью и ребенком. Если мы от этого уйдём, то куда тогда придём? И вот в поисках ответа на этот вопрос я и сделал картину, стоившую мне шести лет жизни.

— А как Самал Еслямова попала в картину? Только потому, что она знакома вам по «Тюльпану»?

—  Конечно, я знал её возможности по первому нашему фильму. Но в «Айке» ее актерская игра не просто талантлива, а, не побоюсь этого слова, — гениальна. Даже не игра это, а что-то свыше – настолько абсолютно правдиво и эмоционально ее существование на экране. Конечно, этому предшествовала большая подготовка и множество дублей. Чехов говорил, что у каждой книги, как у человека, своя судьба. У фильмов то же самое — у каждой ленты своя судьба. Вообще Москва — очень непростой для съёмок город. Съёмки «Айки» проходили в холоде и сырости. Но Самал это не останавливало. Очень требовательный к себе человек, она готова была бесконечно много репетировать ради результата. Поскольку главная героиня говорит на киргизском, она даже выучила язык. Такой уж у нее серьёзный характер. Все эти маленькие факторы сложились в одно — мир отметил её великолепную игру.

 —  Ваша жизнь после этой картины каким-нибудь образом кардинально поменялось?

—  Жизнь Самал изменилась. В Казахстане она заслуженно стала легендой. Её узнают, ей поступает много предложении. «Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля за лучшую женскую роль — это всё-таки уникальнейшая награда. И, повторяю, абсолютно заслуженная. А я неожиданно оказался в списке позора российского кино. Это, конечно, не повод, чтобы не снимать свое кино и дальше, но мне сначала надо выпутаться из этой ситуации.

Чистка души 

— А вы могли бы снимать коммерческое кино?

— Я думаю, что чем больше мы будем делать разнонаправленных картин, тем больше людей будет это смотреть. И артхаусное, и коммерческое кино могут быть талантливыми и не очень. Но лично я не хотел бы заниматься сугубо коммерческим кино, которое делается только для того, чтобы заманить зрителей в кинотеатры, быстро сделать большие деньги и забыть о нем. Я хочу делать картины, которые будут жить и волновать людей значительно дольше. Во всём мире делается такое кино, но у нас так получилось, что развитие кинематографа не предполагает хорошего авторского кино. Почему? А потому, что государство в нем не заинтересовано, а людей отучили его смотреть. Но ситуация будет потихоньку меняться, рано или поздно зритель захочет смотреть качественное кино с глубоким смыслом. Он становится более образованным и лет через пять — десять примитивное кино его больше не будет удовлетворять.

Нейробиологи говорят, что, если человеку давать только развлечения, он деградирует. Его мозг нуждается временами в серьезных вещах, чтобы он мог размышлять, думать и двигаться вперед.

—  Как восприняла суровую правду о себе киргизская диаспора Москвы?

—  В Москве фильм прошёл хорошо. Всех тронуло то, что главная героиня фильма говорит на киргизском языке. Меня даже благодарили за то, что кто-то наконец-то сделал фильм о судьбе граждан той страны, где сейчас ситуация очень тяжелая и многие уезжают в поисках работы в другие страны. Люди ведь не виноваты в том, что так складывается жизнь.

На показах в Кыргызстане я не был, но отзывы поступали разные. Были даже такие критики, не видевшие картину, начали ее ругать из-за того, что снял ее русский режиссер, а главную роль сыграла казахстанская актриса. Они вообще, мол, не должны прикасаться к киргизским темам. А ведь это фильм вообще-то не о Кыргызстане, а о Москве, где живет много приезжих. И не только киргизов, но и других национальностей.

Было бы наивно утверждать, что люди, посмотрев «Айку», перестанут бросать детей прямо с завтрашнего дня. Кино ведь не работает также напрямую, как журналистская статья-расследование: нужно срочно принимать меры. Но души людей, которые посмотрят этот фильм, чуть-чуть поменяются, потому что жесткая правда «Айки» попадает в самое сердце. Это похоже на то, как приходится два раза в день чистить зубы. Не хочется этого делать, а надо. Вот и «Айку» тоже надо смотреть, чтобы чуть-чуть почистить душу. Посмотревший эту картину дважды задумается, отказываться ли от ребенка,  не будет относиться к приезжим, как к пустому месту. Он увидит в уборщике, который в поисках куска хлеба приехал в другую страну, прежде всего человека, который заслуживает уважения.

• 87
• 86