Разговоры на «Евразии»

На кинофестиваль «Евразия» не только привозятся лучшие фильмы со всего мира, но и собирается масса интересных людей, которые, работая в кино, создают современные тренды на идеи, художественные открытия и технологические новации. Люди, которые, добившись чего-то в жизни, не перестают открывать для себя другие миры, легки на подъем и интересны в общении.

Предлагаем вашему вниманию четыре развернутых и четыре блиц-интервью с участниками недавно прошедшего в Алматы кинофорума — членами международного жюри Вольфгангом Петерсеном, Георгием Овашвили, Амиром Каракуловым, председателем жюри НЕТПАК Латикой Падгоанкар, американским актером Денисом Хейсбертом, российским актером казахского происхождения Азаматом Нигмановым, арт-директором «Азиатского Оскара» Максин Вильямсон и молодым казахстанским режиссером Ахатом Ибраевым.

Вольфганг Петерсен

Справка

Родился в 1941 году в Эмдене, Германия. В 1969-м окончил Академию кино и телевидения в Западном Берлине. Его фильм «Лодка», драматическая одиссея подводной лодки во время Второй мировой войны, снятый в 1981 году, выдвигался на «Оскара» по шести номинациям и завоевал два «Оскара» — за лучшую режиссуру и за лучший сценарий. С 1983 года, сняв фильм «Бесконечная история», он успешно работает в Голливуде. В 1993 году Петерсен снял фильм «На линии огня» с Клинтом Иствудом в главной роли, получивший три «Оскара». Вольфганг Петерсен относится к категории режиссеров, снимающих высокобюджетные блокбастеры, которые смотрит весь мир, — «Идеальный шторм» (2000), «Троя» (2004), «Посейдон» (2006). Общая сумма кассовых сборов за последние пять фильмов Петерсена составила $1,5 млрд.

— Что вы думаете о казахстанском кинематографе? Насколько я знаю, вы готовились к приезду в Казахстан и запрашивали казахские фильмы.

— Да, на приглашение приехать на кинофестиваль «Евразия» я отчасти откликнулся потому, что мне было очень интересно узнать о развитии кинематографа в других странах, с которыми я пока мало знаком. Я с большим удовольствием посмотрел фильм «Жаужурек мын бала» — там присутствует хорошая энергетика, интересные молодые лица актеров. Я даже увидел лицо, которое хотел бы снять в своем новом фильме. В фильме мне понравились не только лица, но и ландшафты. Также я посмотрел предыдущий фильм Ахана Сатаева «Ликвидатор» и считаю, что у этого режиссера хорошая рука профессионала.

— Скажите, вам сложно было работать над фильмом «Троя»? Все-таки Древняя Греция…

— Европейская цивилизация вышла из культуры Древней Греции. Когда я учился в Гамбурге, нам преподавали древнегреческий язык, и я читал «Илиаду» Гомера в оригинале. Так что Древняя Греция у меня в крови с детства. Можно сказать, что я мечтал снять «Трою», воссоздать атмосферу той древней прекрасной страны, которая влияла на весь мир.

— Я поклонница вашего фильма «Бесконечная история». Мне кажется, именно эта картина открыла дорогу еще в 1983 году жанру фэнтези, по которому сегодня активно развивается американское кино. Скажите, вы собираетесь после «водной тематики» возвращаться к фэнтези?

— Да, сейчас я работаю над фантастическое лентой «Призрачная бригада» — история любви в космосе. В Голливуде сейчас сложная ситуация — из-за кризиса все ориентированы на героическое кино. Я далек от этого и хочу снять любовную историю, но в космических реалиях.

— Может быть, «прекрасную возлюбленную» сыграет казахстанская актриса? Ведь наши лица и азиатские, и европеизированные одновременно.

— К сожалению, я пока не могу об этом конкретно говорить. Но у вас действительно прекрасные лица! В целом я думаю, что экономическое развитие Казахстана должно привести к развитой киноиндустрии. И я вижу в этом большой потенциал страны.

— Спасибо вам за интервью и желаю успехов!

Георгий Овашвили

Справка

Родился в 1963 году в Мхцета, Грузия. В 1996 году окончил Грузинский государственный институт кино и театра, в 2006-м Нью-Йоркскую киноакадемию. Короткометражный дебют «На уровне моря» (2005) отмечен призами международных кинофестивалей. Первая полнометражная картина — «Другой берег» (2009), спродюсированная казахстанцем Саином Габдуллиным, впервые была показана на Берлинском кинофестивале. После картина получила 28 призов, из которых 11 гран-при — в Висбадене, Париже, Анталье, Будапеште, Киеве, Тромсе, Ереване и других кинофестивалях. Фильм также был в пятерке номинантов «Европейское открытие года» и номинантом на российскую премию «Ника» в 2010 году в категории «Лучший фильм СНГ».

— Георгий, так вышло, что на самом кинофестивале нам поговорить не удалось. Но мы встретились с вами неделю спустя здесь, на кинофестивале в Бусане, и я не могу не задать вам вопрос: как прошли выборы президента в Грузии? какова вообще ситуация в стране?

— Думаю, самое главное, что случилось в Грузии, — это то, что в новой истории независимой Грузии это были первые выборы, в которых выборами страна смогла поменять правительство. До сих пор смена всех правительств, начиная с Гамсахурдия, потом Шеварднадзе, всегда случалась нелегитимно. В первый раз это был военный переворот, во второй — революция, бескровная, но революция. В течение этих 22 лет это был какой-то замкнутый круг, из которого грузинский народ никак не мог выйти. Это стало психологической проблемой. Мы думали, что уже никогда не сможем поменять власть просто выборами, как это обычно делается в нормальных обществах. Поэтому я очень рад, что грузинский народ смог поменять власть путем выборов.

Я не говорю сейчас о том, стала ли власть лучше или хуже, важно, что есть такой прецедент. То есть в нашей психологии, в нашем массовом подсознании уже сформировалась мысль о том, что мы можем это делать. Для меня очевидно, что все эти изменения ведут к прогрессу, мы идем вперед. Думаю, теперь народ никогда не допустит смену власти нецивилизованным путем.

— Еще один вопрос, не про кино. Все, кто бывал в последнее время в Грузии, говорят, что в вашей стране побеждена коррупция. Самый распространенный пример — с ГАИ. Дорожная полиция в вашей стране, говорят, не берет взяток от автомобилистов. Так ли это? И действительно ли коррупция побеждена повсеместно?

— Я согласен с тем, что в стране на нижнем уровне мы не встречаемся с примерами коррупции. Сейчас трудно себе представить, что либо полицейский, либо чиновник на нижнем уровне может попросить у тебя за свои услуги взятку. Люди очень быстро забывают старые привычки, общество хочет идти вперед. На таком уровне у нас коррупции нет. Но в целом я не могу сказать, что ситуация в стране стала хорошей. Жизнь людей никак не изменилась. Уровень жизни остается низким. Очень много у нас говорят о монополии в государстве, которая не дает развиваться среднему и малому бизнесу.

— В этом году, Георгий, вы были у нас членом международного жюри. По-моему, это вполне закономерный процесс. Лет пять назад вы были у нас гостем фестиваля, потом снимали с казахстанским продюсером Саином Габдуллиным фильм «Другой берег». Приятно было видеть, как, скажем, в Берлине в 2009 году на кинофестивале развевался флаг Казахстана благодаря вашей картине, хотя всё действие фильма происходит в Грузии и Абхазии. И вот сейчас вы — один из ярких европейских режиссеров, работали в жюри кинофестиваля «Евразия». Скажите, как ощущаете себя в Казахстане?

— Казахстан — очень родная для мне страна. И не случайно, что именно здесь у меня сейчас самые близкие друзья. С самого начала Казахстан стал для меня как бы вторым домом. Я высоко ценю ваш фестиваль, потому что он проводится на высоком профессиональном уровне и собирает не только мировое кино, но и людей, которые сегодня в мире определяют тенденции в кинематографе. Конечно, большая заслуга «Евразии» еще и в том, что вы показываете фильмы из всей Центральной Азии, делая его уникальным и ярким событием. У меня много друзей из этого региона, и я могу сказать, что они снимают удивительное, ни на что не похожее кино.

— Как вышло, что «Другой берег» стал казахстанско-грузинским фильмом?

— Это очень интересная история. Я был в Алматы и повстречал там Саина Габдуллина, которому рассказал, что снял свой новый фильм, и вот уже в течение года не могу найти деньги на постпродакшн и завершить его. Саин молча выслушал меня — он никогда много не говорит, но он делает. Через две-три недели, когда я вернулся в Грузию, раздался звонок от Саина: «Ничего, если я приеду в Тбилиси и посмотрю материал?» Саин приехал со своим другом режиссером Маратом Сарулу, и я им показал шестичасовой материал своего фильма. Они посмотрели, ничего не сказали. Прошло еще несколько дней, мы ходили по городу, пили, разговаривали о чем угодно, только не о фильме. Я нервничал, но перед отъездом Саин сказал: «Мы тут с Маратом посоветовались и решили, что будем завершать твою картину, будем вкладывать деньги в постпродакшн». Просто так сказал и улетел. После этого мы очень серьезно поработали с Саином и завершили долгий путь, который для меня продлился четыре года, с самого начала съемок фильма.

Надеюсь, мы поработаем с Саином и над новым проектом, который я сейчас начинаю. Он будет называться «Кукурузный остров».

— Вот так узнаёшь о наших казахстанских продюсерах, их серьезности и профессионализме от иностранцев! Как вам был опыт работы в международном жюри кинофестиваля «Евразия»?

— Во-первых, для меня это большая честь, и я благодарен вам, Гульнара, что пригласили меня в жюри. Во-вторых, была очень хорошая команда — Данис Танович, лауреат «Оскара», Вольфганг Петерсон, лауреат «Оскара», очень приятный режиссер из Филиппин Луи Арсенас, замечательный мой коллега Амир Каракулов. В-третьих, в последний год я часто бываю на кинофестивалях как член жюри и знаю, что очень сложно собрать хорошую программу, если вы не Канны, Берлин или Венеция. Уровень конкурсной программы был действительно высокий, и фильмы были отобраны со вкусом. Нам было о чем говорить.

— Что вам понравилось в организации «Евразии», а что нет?

— Мне понравилось, что вы объединяете картины из разных стран и разных регионов мира и не боитесь ставить рядом французскую и, скажем, узбекскую картину. Программу не скучно смотреть, она очень энергичная, разноплановая. Ну а если говорить о том, что нам больше всего понравилось, то мы отметили эти картины призами.

— Интересно, что узбекская картина «Паризод», которая у нас не получила никаких призов, буквально через три дня завоевала гран-при на кинофестивале «Киношок» в Анапе и фактически была признана лучшей картиной года на постсоветском пространстве.

— Я очень рад этому. Картина нам тоже понравилась, но у каждого члена жюри свое мнение, и нам надо было прийти к единому решению.

— С какой целю вы приехали сюда, в Бусан?

— Мы привезли наш новый проект «Кукурузный остров» на «Азиатский рынок проектов». Это коопродукция четырех стран — Франции, Германии, Чехии и Грузии. Вот мы, все четыре продюсера, здесь и собрались, чтобы найти дистрибьютора, сейлс-агентов. Также мы ищем «маленького» сопродюсера, потому что основной бюджет мы уже собрали, осталось найти только 20 процентов.

Это будет психологическая драма, в которой воспроизводится модель жизни. В фильме всего три главных героя, и всё действие происходит на маленьком острове, который образуется весной в русле реки. Там будет и любовь, и дружба, и борьба за жизнь, потому что остров находится, опять-таки, на границе двух государств — Грузии и Абхазии.

— Георгий, я желаю вам удачи с вашим новым фильмом и буду его очень ждать!

Денис Хейсберт

Американский актер

Амир Каракулов

Справка

Один из основоположников «Казахской новой волны». Когда в рамках Венецианского кинофестиваля 1992 года была показана его картина «Разлучница», одна из статей так и называлась: «Венеция: от Амира Каракулова до Нагисы Ошима». Чуть позже, в 1993 году, решение присудить ему гран-при на фестивале в Таормине (Италия) за фильм «Голубиный звонарь» принял председатель жюри Квентин Тарантино. В 1996 году Амир Каракулов получил престижный приз Tiger Award на фестивале в Роттердаме и «Золотой приз» в Токио за фильм «Последние каникулы». Фильм «Жылама» (2002) был показан на пятнадцати международных кинофестивалях. И вот, спустя десять лет, Амир Каракулов представил на кинофестивале «Евразия» свою новую картину — «Виртуальная любовь».

— Амир, на церемонии открытия нашего фестиваля прошла долгожданная премьера вашего фильма. Скажите, вы довольны тем, как она прошла — все-таки трехтысячный зал Дворца Республики?

— Скорее нет, чем да. Мы делали фильм для целевой аудитории — пользователей Интернета от 14, а может, и 12 лет до, скажем, 25 лет. Это городская продвинутая молодежь, разговаривающая на трех языках. Зал во Дворце Республики был другой — явно люди постарше, с другими интересами. Я сидел в зале и понимал, что процентов на 40–50 зал не так реагирует на картину, как я предполагал. И второе: зал огромный и, видимо, предназначенный для концертов, а не для кино. Звуковые колонки вынесены вперед, и в итоге музыки было так много, что мне хотелось ее отключить. Как будто мы смотрели большой музыкальный клип. «Титаник» можно убить, если вот так его показывать.

— Жаль, что вы не очень довольны этим показом. Мне казалось, наоборот: начало кинофестиваля — большое событие, много гостей, такая энергетически заряженная, а главное, новаторская лента. Я вообще считаю, что «Виртуальная любовь» — прорывная картина для казахского кино. О чем у нас в основном снимают фильмы? Локальные истории о мытарствах молодого человека, боязнь города, безработица, криминальная атмосфера, в общем, соцреализм или неореализм, как вам больше нравится. То есть казахское кино в основном живет в трендах ХХ века, а вот ваша картина и фильм Ахата Ибраева «Книга легенд: сказочный лес», на мой взгляд, прорывные. Оба фильма — фэнтези, в вашей картине это виртуальная реальность в интернет-пространстве, у Ахата — сказочный мир, созданный компьютерной графикой. Что такое ХХI век в кино? Это констатация того, что мир больше не живет в реальности, он живет в двух мирах, один из которых Интернет. Так это?

— Я дружу и много общаюсь с Бахытом Килибаевым и считаю его экспертом в новых технологиях. Так вот, он считает, что мы не знаем, что такое Интернет, и вообще что дальше будет. Это как книжный станок, который перевернул весь мир. Так и Интернет — совершается еще один переворот, прямо на наших глазах. Информация распространяется с невероятной скоростью, недоступной книжной культуре. Информация может дойти до каждого. Пришел скайп — ты можешь мгновенно связаться с любым человеком в любой точке мира. Возникли социальные сети. Все эти новые технологии совершают революцию. И мы толком не знаем, что это такое. Но это всё говорит о том, что человечество на каком-то этапе очень сильно объединится. Скажем, появился бы сейчас Иисус и начал бы говорить. — представляешь, как быстро всё человечество могло бы его услышать? Попасть под положительное или негативное обаяния одного человека.

— И всё это может происходить здесь и сейчас и может быть доступно абсолютно каждому…

— Человечество объединится, потому что пришел Интернет. Есть этапы в жизни человечества, когда какие-то изобретения становятся достижением всех народов: кто-то изобрел колесо, потом плуг, порох, печатную машину — и вот теперь Интернет. Это изобретение такое же важное по значимости, как все перечисленные, потому что полностью изменило тип сознания человека и способ коммуникации. Говорят же, что каждый год в мире исчезает несколько языков. И это результат глобализации. Глобализацию двигает не кока-кола, а вот эти новые технологии. Мне одна знакомая рассказывала, что ее сын-первоклассник пришел домой и говорит: «Мама, знаешь, я гораздо больше про любовь знаю, чем ты». Оказывается, они на переменах выгоняют девчонок в коридор и по сотовому телефону через Интернет смотрят, как люди занимаются любовью. То есть в первом классе мальчишки смотрят порно.

— Да, и тут уже ничего не поделаешь — ограничивай доступ к компьютеру, не ограничивай, запрещай, не запрещай — всё доступно…

— Я узнал об «этих» вещах в классе шестом, наверное. Сегодня дети другие. Что, интересно, с ними будет? С другой стороны, я знаю мальчишку, который живет в ауле и читает на английском языке книги из библиотеки Конгресса США. Что это будет за мальчишка? Он, наверное, сможет поехать куда угодно и работать где угодно. Однако те люди, которые хорошо себя чувствуют сейчас, не факт, что они хорошо себя будут ощущать в будущем. Потому что и между странами, и между людьми будет огромная конкуренция…

— Мне кажется, что ты в своей картине дал абсолютно точную характеристику эпохи. Первое, что делают мои дети, когда просыпаются,— протягивают руку к компьютеру и смотрят, что им написали — по «Фейсбуку» или «ВКонтакте». Они же не ленятся менять свои статусы, они сообщают всему миру, что грустят или у них хорошее настроение. Мне нравится распространенная в их среде шутка: «Что такое социальные сети? Это когда ты о болезни своей ближайшей подружки узнаешь через «Фейсбук». Твоя картина прорывная, и не только для Казахстана — для мирового кино, потому что ты обозначил эти две реальности, виртуальную и жизненную, и показал, чем для молодежи привлекателен виртуал и что они там ищут. В «Матрице» тоже есть виртуальный мир, но он совсем другой. Ты же показал очень приближенную к обычному человеку виртуальную реальность — где-то потребительскую, гламурную, желанную. То есть мы, точнее, молодежь живет в нереальном мире.

— Если смотреть глубже, то мы и живем в мире иллюзий. Вот посмотри: у нас есть глаза и мы получаем обо всем визуальную информацию. В компьютере наша реальность раскладывается на цифры — 0101 и т. д. На самом деле у нас в голове стоит такая машина, которая расшифровывает информацию, то есть мы живем в голове. Просто технологии дошли до такой степени, что они могут создавать параллельные миры, и это не реальность. Всё придет к тому, что человек будет выбирать, где ему жить. Вспомни свое детство — когда мы книжки читали, мы же отправлялись в путешествия — с капитаном Бладом, в миры Джека Лондона. Это тоже реальность, потому что она живет у нас в голове.

На самом деле что этим фильмом мне хотелось еще сказать, так это то, что мы — не тело, мы — сознание, а сознание — часть души. Я не буду уходить в эзотерику, но хочу сказать, что не хотел противопоставлять миры. Так случилось, что эти два мира — виртуальный и реальный — они уже равноценны. Через десять лет, могу поспорить, мы будем на 30 процентов жить в этом мире, а на 70 — в том. С этим уже ничего не сделаешь, мы к этому идем. Там будет интереснее, там больше возможностей, там быстрее всё происходит.

— То есть человек будет одевать маску, и компьютерные технологии будут таковы, что он как бы будет жить в другой реальности? Правильно я понимаю? Он будет туда уходить и оттуда приходить?

— А может, и не будет приходить. Вот я вышел с товарищем с «Аватара» из Мега-центра — зима, снег идет, всё подсвечено, красиво. Но всё это так блекло-блекло после всего, что я увидел в кинотеатре! И я понял, что хочу жить на Пандоре, что хочу опять в тот мир. Понимаешь, вот такое было эмоциональное чувство. Если технологии будут давать возможность жить на Пандоре, человек будет туда уходить — одевать маску или каким-то еще способом. Это то, к чему мы всё равно придем. Человечество разделится — кто-то будет жить в Интернете, а кто-то на земле — пахать, сеять.

— То есть то, что показано в твоей картине, — это параллельные миры? О красивых мирах понятно — бары, танцы, Индия, но мне, кстати говоря, «понравился» первый мир, куда попадает Грей, — грязные парни, агрессивные, ругаются… Когда заходишь на форумы в Интернете и читаешь комментарии, то действительно понимаешь, что это целый мир, где тебя посылают, матерятся, то есть мир выброса к