Сетевые БАЙТЕ’речи

Угол зрения

Год назад в Казахстане стали принудительно химически кастрировать педофилов. Эксперты неоднозначно оценивают такую меру наказания.

1 января исполнился год, как в Казахстане вступили в силу поправки в законодательство, предусматривающие применение принудительной химической кастрацию педофилов. Первым такому наказанию был подвергнут павлодарец Олег Мухин. Кроме 16 лет лишения свободы, суд назначил ему принудительное лечение в виде химической кастрации. О том, что это за процедура и какие она имеет последствия, рассказал директор британской компании Medical Genomics, международный эксперт по криминалистическому анализу, автор книги по использованию ДНК-доказательств в рамках английского права Андрей Семиходский.

— В Великобритании добровольная химическая кастрация для педофилов, уже отбывших срок тюремного заключения, действует с августа 2008 года, — говорит он. — Однако для этой страны она далеко не нова. Химическая кастрация использовалась еще в 50-х годах для лечения гомосексуалистов. В 1952 году «виновным» в этом признали выдающегося ученого-математика Алана Тьюринга. В 1952 году ему был предоставлен выбор между принудительной гормональной терапией, призванной подавить либидо, и тюремным заключением. Учёный выбрал первое. Когда после нескольких таких процедур у него начала расти грудь как у женщины и он отравился цианистым калием.

Дело в том, что антиандрогены (препараты, используемые для химической кастрации) имеют очень серьезные побочные эффекты. Не говоря уже об ослаблении эректильной функции и феминизации формы тела, они являются причиной сердечно-сосудистых заболеваний. Так как мотивацией преступного действия насильников детей часто является не удовлетворение полового влечения, а контроль над жертвой (садизм), то использование антиандрогенов, делающих тело менее «мужским», может, наоборот, вызвать приступы ярости и агрессии у преступника, принудительно принимающего эти препараты. Я считаю, что решение проблемы педофилии, как преступления с ярко выраженной биологической компонентой, может быть только комплексным. Мужчины (более 95% осужденных за педофилию именно они), чувствующие влечение к детям, должны иметь возможность анонимного консультирования и лечения, а детей не только нужно лучше защищать, но и обязательно информировать о таком явлении, как педофилия. Что касается законодательства, то система наказания должна быть продумана таким образом, чтобы иметь эффект и на конкретного преступника, и на тип этого преступления в целом.

— Не дай бог кому-то пережить такое, но я против кастрации: педофилы могут найти противоядие от нее, — говорит пережившая насилие в раннем детстве казахстанка Ляззат Ракишева, автор книги «Ляззат – навстречу судьбе». — Я — за смертную казнь, либо пожизненное заключение. Хотя – нет: педофилы не заслуживают того, чтобы их содержали пожизненно за счет налогоплательщиков. Лучше пусть эти деньги пойдут, к примеру, на бесплатное питание школьников.

Лидер движения против насилия «Не молчи» Дина Смаилова, также пережившая в юности насилие, считает, что с помощью принудительной химической кастрации вряд ли можно искоренить педофилию.

— Во-первых, любая жертва насилия скажет, что насильник испытывает потребность унизить жертву, почувствовать ее беззащитность и увидеть в ее глазах страх, — говорит она. — Во-вторых, кастрация — это временное явление. Специалисты утверждают, что ее можно приглушить альтернативными препаратами. Кроме того, химическая кастрация может вызвать у педофилов еще большее раздражение и озлобленность. В-третьих, я могу сказать смело, что педофилы – это психически больные люди, поэтому за ними нужно постоянное наблюдение со стороны психологов и психиатров, не говоря уже о правоохранительных органах. Чтобы снизить уровень педофилии, нужны, на мой взгляд, комплексные меры. Все остальное — лишняя трата денег. В Америке местонахождение каждого педофила, выпущенного на свободу, определяется с помощью специального браслета, в подъездах расклеены плакаты, что здесь живет педофил. Кроме того, таким людям запрещено приближаться к местам большого скопления детей — школам, детским садам, клубам и больницам. И они каждый день должны ходить к психологу, чтобы у него на глазах выпить таблетку, подавляющую агрессивность и половое влечение.

В нашей стране, как всегда, царит безалаберность и пофигизм: педофила выпускают из тюрьмы и забывают о нем. А самая большая проблема — большинство из них остаются безнаказанными, так как у нас не умеют доказывать преступление, связанное с педофилией, особенно, если оно произошло давно. Сейчас мы, к примеру, ведем дело 16-летней девочки, спрыгнувшей с 9 этажа из-за того, что следствие волокитит его почти два года. Над ней в детстве издевался отчим. После того, как девочка со множественными переломами попала в больницу, в ее комнате нашли дневник, где есть такая фраза, возможно, обращенная к следователю: «Я ухожу. Вам нравилось издеваться надо мной». Мама, два года пытавшаяся вместе с правозащитницей Еленой Семеновой достучаться до правоохранителей, очень жалеет, что не предала дело громкой огласке. Когда она, наконец, пришла в фонд «Не молчи», мы обратились за помощью к депутату парламента Загипе Балиевой. Она, поставив на ноги министерство здравоохранения, вместе с вице-министром этого ведомства Ляззат Актаевой организовала перевозку девочки из Экибастуза в Павлодар, оттуда после комплексного обследования санавиация доставила ее в Астану в НИИ травматологии. Ей предстоит еще много операций – сломаны ребра, тазовые кости, позвоночник в двух местах, лежать может только на животе, сидеть нельзя. Отметим: все расходы по лечению взял на себя благотворительный фонд «Асыл-бала».

Первое, что спросила девочка, придя в себя: «Его (отчима) арестовали?» А взрослым и ответить было нечего. Ее история – прямое доказательство того, что такие дела раскрывать у нас не умеют. Наши следователи верят только биологическим материалам. И даже если психологическая экспертиза подтверждает, что ребенок не лжет, и у него есть подтвержденные травмы половых органов, то следователи считают это всего лишь косвенной уликой (хотя в Уголовном кодексе написано, что такие доказательства в совокупности с другими тоже имеют силу), а потом закрывают дело на стадии доследования, не давая ему дойти до суда. И делают они так потому, что боятся брать на себя ответственность. Ведь сроки за преступления, связанные с педофилией, у нас высокие – от 15 до 25 лет. И если судья за недостаточностью доказательств реабилитирует подозреваемого в педофилии, то те, кто расследовал это дело, что называется, должны ответить по всей строгости закона. Иначе говоря, крайним будет следователь. Между тем статистика говорит о том, что 90% педофилов, возвращаясь из тюрьмы, повторно идут на это преступление.
Комментарий детского психолога, главного научного сотрудника Института детства Российского детского фонда, члена Совета при Уполномоченном по правам ребенка при президенте России Ирины Медведевой.

— Педофилия – страшный порок. Однако, мне кажется, человека нельзя насильно лишать того, что дала ему природа. Лучше было бы, если бы химической кастрацией пугали, но на самом деле ее бы не применяли, или бы эту меру наказания применяли бы в крайнем случае при повторном преступлении.

…Я, конечно, понимаю чувства тех родителей, дети которых были подвергнуты насилию или соблазнению со стороны педофилов. Возможно, с введением химической кастрации случаев педофилии станет меньше, но какой ценой! Это больше похоже на месть, чем на наказание. Но в таком случае надо ворам отрубать руки, а за более серьезные преступления голосовать обеими руками за смертную казнь. Однако я уверена, что добрые чувства в обществе такие расправы пробуждать не будут.

СТАТИСТИКА ПО ПРЕСТУПЛЕНИЯМ ПРОТИВ ПОЛОВОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ В КАЗАХСТАНЕ ЗА ПЕРИОД С 2010 ПО 2018 ГОД

ПО ДАННЫМ КОМИТЕТА ПО ПРАВОВОЙ СТАТИСТИКЕ И СПЕЦИАЛЬНЫМ УЧЕТАМ ГЕНЕРАЛЬНОЙ ПРОКУРАТУРЫ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

 иллюстрации из открытых источников 

• 75
• 70