На 40 граждан Казахстана 1 государственный служащий

На очередной встрече Expert Update, организованной Vlast.kz и группой компаний «Верный Капитал», казахстанские эксперты обсудили тему обновлений в регионе Центральная Азия.

Для большинства стран Центральной Азии с их полуфеодальным и постсоветским политическим строем самым значимым знаком перемен является смена лидера. Транзит власти в Узбекистане и Казахстане дал повод экспертам заговорить о новом регионе и попытаться ответить на вопрос: новая Центральная Азия – это очередная мифологема, мечта или реальность?

Два светоча казахского ханства

Политолог Аскар Нурша считает, что последние изменения в регионе дают основание говорить о новой Центральной Азии. Впрочем, добавляет, что с точки зрения качества гражданского общества, развития политических процессов – это новая старая Центральная Азия. 

Новым, другим наш регион делают изменения в Узбекистане и в Казахстане, считает политолог. Это и политические реформы, которые проводит новый узбекский президент Шавкат Мирзиёев после смерти Ислама Каримова, и политический транзит в нашей стране. С одной стороны, наши страны с 2017 года не продвинулись в вопросе региональной интеграции, но с другой — появились некоторые тенденции к расширенной евразийской интеграции. 

Транзит власти в Казахстане Аскар Нурша рассмотрел, как восточный философ. По его мнению, сегодня политический небосклон Казахстана освещают одновременно Луна и Солнце. «Перед рассветом ночь самая темная, – напомнил политолог известную пословицу. — Мы фактически перед рассветом, когда на небе еще есть луна, но уже есть и солнце. Это объективное астрономическое явление. Как бы мы не хотели, ночь вспять не обратится. Власть подготовила транзит, обеспечила стабильность в условиях возрастных факторов. Назарбаев не станет моложе, поэтому не стоит говорить о двоевластии. На самом деле, вся эта ситуация будет тянуться пока политическая элита во главе с Назарбаевым сможет контролировать этот процесс. Это оптимальный процесс транзита». При этом он добавил, что Касым-Жомарт Токаев не признает того, что он транзитный президент.

Экономист Алмас Чукин также считает важным поворотным пунктом перемен в Центральной Азии избрание нового президента Казахстана, а также нового президента Узбекистана, потому что два основных лидера региона «сменили и людей, и вектор». «Корабль уже повернулся, вопрос – как он пойдет пока остается открытым, но сам поворот уже окончательный», — оптимистично заявляет экономист.

Профессор Рустам Бурнашев говорит, что важно в этом вопросе определиться с тем, насколько по времени глубоки перемены. Президенты поменялись, но пример Туркменистана, где в свое время тоже сменился президент, говорит сам за себя — и страна, и регион в целом при этом не изменились. Узбекистан задает новый формат в регионе, говорит Бурнашев, и рассматривает соседей с позиции евразийской интеграции. А новый Казахстан начался намного раньше с точки зрения интеграции — с создания Таможенного союза и ЕАЭС. «Казахстан уже не находится в Центральной Азии, он на территории ЕАЭС, и это совершенно другая регионализация, — считает политолог, — Перспективы Кыргызстана тоже показывают некоторые конструкции, которые будут менять регионализацию».

С ним согласился политолог Досым Сатпаев, который отметил, что последние лет двадцать все попытки создания политических проектов по региональной кооперации провалились. После развала Советского Союза было около шести таких проектов, и самый последний в 2005 году. В результате, Казахстан пришел к выводу, что он должен себя позиционировать как евразийское государство. Иные наши политики даже предлагали изменить название страны, убрать приставку «стан», чтобы окончательно Казахстан идентифицировал себя больше, как евразийское государство. 

Узбекистан – страна дважды не имеющая доступа к морю

Международная консалтинговая компания Boston Consulting Group недавно оценила инвестиционные возможности нашего региона. По их оценке, речь идет о  170 миллиардах долларов, из которых 100 миллиардов приходится на Казахстан, который всегда был главным магнитом для иностранных инвестиций в регионе.

Инвесторов традиционно волнует вопрос политической стабильности страны, в которую они приходят. Последние события в нашей стране, конечно, волнуют иностранных инвесторов. По мнению Досыма Сатпаева в Казахстане произошел «полутранзит власти», многие не знают куда пойдет страна. 

Политолог уверен, что в отличие от Казахстана, в Узбекистане случился полный транзит власти, а потому он может стать в долгосрочной перспективе более стабильным государством – и с точки зрения демографии, и экономических реформ Мирзиёева, и улучшения инвестиционного климата. По мнению Сатпаева, в среднесрочной перспективе Узбекистан станет более привлекателен для инвесторов.

Совсем иного мнения о соседях придерживается экономит Алмас Чукин. Он напомнил, что при Каримова эта страна почти тридцать лет была закрыта для инвесторов. «Сегодня с новым президентом рынок страны внезапно открылся, началась либерализация валюты, которая потянула за собой прочие реформы. Приходи – и инвестируй, по казахской модели – строй моллы, начни делать свои соки, потребительские товары». Но всего этого хватит только на ближайшие лет на 15, но не на долгую перспективу, уверен Алмас Чукин. По его мнению, рост населения Узбекистана может нести как положительные, так и негативные последствия. «Если эти люди не обучены, если для них нет рабочих мест, то они из ресурса превращаются в антиресурс. В долгосрочной перспективе я не вижу стратегических преимуществ Узбекистана с населением», — говорит Чукин. 

По мнению казахстанского экономиста, Узбекистан, как в той географической загадке – страна, дважды не имеющая доступа к морю. То есть, не имеет доступа к морю, и одновременно окружена странами, которые тоже не имеют доступа к морю. Да и в плане транспортной доступности «нет хуже страны, чем Узбекистан», — говорит Чукин, потому что нужно пересечь другие страны, чтобы попасть в нее. Именно поэтому, считает он, узбекам важно сотрудничать с Казахстаном в строительстве автомобильной дороги из Китая в Европу. 

Эта дорога может стать опорной для всей Центральной Азии, уверен казахстанский экономист. Что касается железной дороги, Чукин предлагает «вместо пышных проектов заняться строительством второй ветки», потому что нынешняя железная дорога не справляется с нагрузкой.

Между тем, Рустам Бурнашев не уверен, что в Узбекистане произошел окончательный политический транзит. Поменялась исполнительная власть, но смена лидера – это еще не транзит, и возможен откат, например, в регулировании валютного рынка. Политолог говорит, что участие Узбекистана в ЕАЭС довольно сложный вопрос, потому что на уровне президента позиция страны еще не озвучена. Возможно, это будет в 2022 году, к тому же вступление в структуру ЕАЭС – это коллегиальное решение, и тут важны позиции Казахстана и Кыргызстана. А потому выступление спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко 2 октября 2019 года о том, что Узбекистан прорабатывает вопрос о присоединении к ЕАЭС – это, скорее, пробный шар, чтобы посмотреть, как на эту инициативу отреагируют российские специалисты, и эксперты в других странах ЕАЭС.

Это попытка России подтянуть в долгосрочной перспективе Центральную Азию к своему экономическому полю, добавил Сатпаев.

Демографический фактор

Всемирный банк в своих отчетах по нашему региону, отмечает, что высокая рождаемость без создания рынка труда – это серьезная проблема Таджикистана и Узбекистана. Неразвитый рынок труда приводит к массовому вымыванию трудовых ресурсов из этих стран. 

В то же время Евразийский банк развития отметил, как позитивные две тенденции в связи с рынком труда в этих странах:

— увеличение трудовой миграции в Россию,

— увеличение денежных переводов из России в Таджикистан и Узбекистан.

Можно ли считать это плюсом? Вряд ли. Скорее, это неоднозначный фактор дешевой  неквалифицированной рабочей силы. 

Малая Центральная Азия в России 

По словам Аскара Нурши долгосрочным интересам России в нашем регионе отвечает не только сохранение единого экономического пространства, но также и единого военного-политического, и единого гуманитарного. «Казахстан часто заявляет, что нам нужна только экономическая интеграция, но в Москве это воспринимают с удивлением, даже отторжением. Россия планирует создать следующие направления интеграции – образование и науку, туризм, здравоохранение и спорт. Это было прописано в Декларации о развитии интеграционных процессов, подписанной в декабре 2018 года в Санкт-Петербурге», — говорит Нурша. «Российская политика – это искусство возможного. Все зависит от того, что она может достигнуть, и чего мы ей позволим достигнуть». 

Существует мнение, что за евразийской интеграцией на самом деле кроется проект Большой России. Россия хотела бы максимально сохранить свое гуманитарное пространство, и чтобы Казахстан находился в этом поле. 

Политолог считает, что нельзя со счетов скидывать и «Большой Узбекистан», то есть растущее узбекское население на юге Казахстана, в Кыргызстане, в Туркменистане, в России. Что делать с этим населением никто не знает, включая Ташкент. При Мирзиёеве стали активно работать соотечественники, тогда как при покойном Каримове все, кто покинул страну,  были им вычеркнуты. Кроме того, Ташкент опасался революционного настроя кыргызских узбеков. 

«Будет или нет интеграция в нашем регионе, нам важно договориться о неких правилах совместной жизни», — говорит политолог. При этом он напомнил, что многие трудовые мигранты уже не вернутся на родину, и сегодня существуют большие общины кыргызов в США, Канаде, России. Многие кыргызы принимают российское гражданство. На территории России формируется малая Центральная Азия. 

«Будет ли Россия использовать эти национальные диаспоры как инструмент реального влияния на политику стран региона? Россия хотела бы не только Узбекистан, но и Таджикистан и Кыргызстан включить в процесс евразийской интеграции. Лет на 10 этот фактор поставит крест на проекте центрально-азиатской интеграции», — уверен политолог Аскар Нурша.

Между тем, политолог Досым Сатпаев считает, что в перспективе со своей стороны страны Центральной Азии могли бы использовать национальные диаспоры в России в своих интересах, как инструмент влияния на политику России. В мире уже есть немало прецедентов, когда диаспоры превращаются в мощный лоббистский инструмент. Это Украина, Армения… По мнению политолога, именно по этой причине, о Голодоморе в Украине знают хорошо в мире, а про голод в Казахстане практически никто не говорит. Это результат активности украинского лобби в США. А армянское лобби в Европе и в США продавливает тему геноцида. 

За пределами Казахстана живет более 6 миллионов казахов, но наше государство не ведет с ними никакой перспективной работы, кроме каких-то культурных мероприятий. «А ведь эти казахи в своих странах занимают высокие позиции», — говорит Сатпаев.

Китайский фактор в регионе

«Наше будущее с Китаем, — уверен экономист Алмас Чукин. — Не с Россией, не с Евразийским союзом». По его мнению, Хоргос – это «выход к морю» для Казахстана через один из крупнейших рынков мира. Очень скоро Китай станет экономикой номер 1 в мире, говорит экономист. «Уже сегодня страны нашего региона продают в Китай свой товар низкой степени переработки. У нас взаимодополняемые экономики – мы делаем то, что нужно Китаю. Китайцы борются с Америкой за свои территории, торговые отношения. В результате они отвоевали доступ к нашим мясным продуктам, захотели нашу сою. Мясо у нас подорожало, потому что все уходит в Китай».

По его словам, Китай обошел Россию по объемам торговли с Казахстаном. В прошлом году он удвоил торговлю с нашей страной, так что торговый оборот перевалил за 10 миллиардов долларов. Что касается инвестиций, то серьезных российских инвестиций почти нет в Казахстане, не считая Лукойл и Нефтехим, утверждает экономист. При этом инвестиции Китая растут в нашей стране колоссальными темпами. 

Казахстанский экономист считает, что активизация китайских инвесторов в регионе связана с тем, что они ищут альтернативу морским торговым путям, которые подконтрольны США. «Китай пробивает себе путь через Каспий и Россию в Европу, и таким образом развивает инфраструктуру, чтобы перевести центр цивилизации в Азию». 

Алмас Чукин признался, что он представляет интересы одного из китайских инвесторов, говорит, что Китай готов вкладывать в экономику Казахстана, и добавил, что «Китай никогда не вмешивается во внутренние дела другой страны». 

Впрочем, с этим не согласились политологи, которые считают, что экономика и политика прочно завязаны между собой. 

Интеграция с Китаем, с Большим Ближним Востоком не привлекает и не воодушевляет Центральную Азию, но при этом внутри региона тоже нет интеграции, — считает политолог Аскар Нурша. А потому, по его мнению, единственное, что работает, это совместный проект с Россией. Выходит, что китаефобия в нашей стране, да и в соседних странах региона, вполне в интересах нашего северного соседа?

Коррупция – бомба замедленного действия

Досым Сатпаев считает, что мы должны осознавать, что все внешние игроки во главу угла ставят свои прагматические интересы. «Повестку дня Центральной Азии пишем не мы, а Китай через свою программу «Один пояс, один путь», и Россия, которая пытается предложить новую повестку дня для региона. А мы сами аутсайдеры, считает политолог.  «Ни одна из этих стран – Россия, Китай, Турция, США, Иран не заинтересованы в том, чтобы наш регион в целом, и отдельные страны были конкурентноспособными. И важный момент — во всех странах региона заложены все те проблемы, которые нам мешают конкурировать на рынке. Та же коррупция. Это хорошая возможность для других стран здесь устанавливать свои правила».

• 99
• 86