Токаев подписал указ о продлении ЧП до 1 мая

16 апреля, 2020

807

«У меня вспыльчивый характер, не могу себя контролировать. А потом я мужчина, казах. У нас традиции такая – любить жен до смерти».

Правозащитники из разных стран мира отмечают, что в условиях карантина, когда и жертва, и агрессор находятся вместе в замкнутом пространстве, количество бытового насилия выросло в два раза.

— Домашнее насилие было распространено и раньше, а в условиях карантина оно просто обнажилось, отовсюду вылезли острые углы, — рассказывает директор кризисного центра «Коргау-Астана» (Нур-Султан) Анна Рыль, оказывающего помощь женщинам и детям в трудной жизненной ситуации.

— Если первую неделю вынужденного нахождения в четырех стенах люди восприняли как отпуск, то на второй стало нарастать напряжение. Раздражены все. Старшее поколение привыкло к тому, что пока молодые на работе и на учебе, они могут отдохнуть. Мужчины не знают, чем занять себя дома, стали злоупотреблять алкоголем, дети расслабляются. И если раньше конфликтные ситуации разрешались тем, что женщины, пока мужчины выпускали пар, уходили гулять с детьми на улицу, уезжали к родственникам и знакомым, то теперь все на одной территории. Когда приезжающая по вызову полиция видит, что женщину невозможно оставить с агрессором, то его забирают на три часа в участок, но это не всегда помогает. Работа административных судов в условиях карантина приостановлена, да наши жертвы и сами не готовы писать заявления на своего агрессора.

Сейчас наш центр проводит до пяти консультации в день. Для меня каждая ситуация — это маленькая трагедия отдельно взятой женщины и ее детей. Но один из последних примеров даже для меня стал маркером того, что происходит за закрытыми дверями в казахстанских семьях.

… Эту женщину вместе с тремя ее детьми привезла патрульная служба. Она плакала, не преставая. Когда ее все-таки разговорили, то выяснилось, что у нее «обычная семья». В небольшой съемной квартире живут вместе три поколения: она с супругом и детьми и мать мужа. Подрабатывающий частным извозом отец семейства в условиях карантина вынужден сидеть дома, чем страшно недоволен. Раньше, устав от семьи, он мог как-то менять ситуацию, потакать своим привычкам. В крайнем случае жена выходила во двор гулять с детьми, чтобы муж и его пожилая мать могли отдохнуть в тишине и спокойствии. А теперь все оказались в замкнутом пространстве. Одно нелепая ситуация спровоцировала большой скандал. Бабушка решила подстричь внучке челку. Сделала это вкривь и вкось. Жена за утренним чаепитием казала мужу, что свекровь изуродовала ребенка. Он вспыхнул мгновенно: «Как ты смеешь задевать мою маму?!». И, несмотря на то, что на руках у жены был 9-месячный ребенок, кинулся ее избивать, да все больше по голове. Женщина, которая раньше терпела побои, в тот достаточно морозный день ушла из дому в никуда. Обливаясь слезами, она вместе с детьми просто ходила по городу, в котором было объявлено чрезвычайное положение. Патрульная полицейская служба забрала ее в райотдел, а оттуда привезли в нашу социальную службу.

Женщина рассказала, что работает бухгалтером, за счет ее материнского пособиея семья оплачивает аренду квартиры. Сквозь следы она робко попросила: «А можно, я посижу до вечера? А там муж одумается, поймет, что был неправ, и заберет домой».

Я предложила ей поехать в кризисный центр, где у нас еще была свободная комната, тем более, что у младшего ребенка начала подниматься температура. Муж к вечеру прислал ей голосовое сообщение. Обзывая и оскорбляя ее, заявил, что раз сама ушла, то сама и притопаешь. Я посоветовала женщине на какое-то время остаться в кризисном центре, прийти в себя, успокоиться, а потом сказать ему, что дальше жить так невозможно.

Потом муж позвонил. Кричал, матерился, угрожал… И тогда трубку взяла я. Мне он сказал, что я ничего не понимаю, он мужчина, у него характер, а со своей женой он может делать все, что угодно. Она обязана терпеть его побои и несдержанность. А потом как-то мгновенно успокоился и нормальным голосом сообщил: «У меня вспыльчивый характер, не могу себя контролировать. Но у меня много причин вести себя так. Одна из них — сахарный диабет. А потом я мужчина-казах, у нас традиции..»

Пока мы с ним разговаривали, я слышала, как как-то подсказывает ему ответы. Спрашиваю: «А кто-то у вас за спиной?» — «Это моя мама» (?!).

Выяснилось, что проживающая с ними на одной территории мама только разве что не спит в их супружеской постели: вмешивается в отношения сына с женой, диктует им свои правила, контролирует финансы… «Возможно, причина вашей агрессии в этом», — сделала я предположение.

Такая ситуация типична для нашей страны. На мой взгляд, пока женщины старшего поколения не пересмотрят свои взгляды и не поймут, наконец, что нельзя жить, делая других несчастными ради своих личных амбиции, то их дети никогда не смогут построить нормальную семью. На бытовом языке это называется дедовщина. Из разговора с мужем попавшей к нам женщины я поняла, что его мать тоже сама в свое время пережила домашнее насилие.

Утром следующего дня здоровый, хорошо упитанный мужчина 40 лет приехал забирать жену и детей…вместе с мамой. Жена, даже не одев детей, побежала с ними в машину. Она напоминала побитую собачонку. У нее тряслись руки, видно было, что она его боится. На переднем сидении, рядом с водительским, горделиво восседала свекровь. Свысока посмотрев на суетящуюся сноху, она даже не соизволила выйти к внукам.

Возможно, если бы несчастная женщина, жена ее сына, хотя бы немного проявила характер и сказала, что такое отношение к ней недопустимо, может быть, все было бы по-другому. Когда я ее спрашивала, как она введет себя во время ссоры с мужем, сказала, что никогда не перечит мужу, побои и оскорбления терпит молча, боится провоцировать агрессора. А еще она очень хочет сохранить семью, чтобы у детей был отец.

Мне жаль ее, но она не одна такая. Во всех трех последних семьях, которые попали в наш центр на этой неделе, по трое-четверо детей. И везде эти женщины зависимы. Деньги, которые они зарабатывают, отдаются полностью мужчине или свекрови.

Кроме этого, во всех трех случаях старшие родственники подстрекают мужчину к ссоре с женой. Таким образом свекрови как будто бы реализуют свои амбиции или что-то еще. Вот такой стереотип поведения сложился сейчас во многих казахстанских семьях.

Но так нельзя жить! Пройдет лет 10 и старшая женщина станет более зависимой от младшей. В этот период женщина, которая терпела, получает «награду» — запоздалые извинения от свекрови: «Ты самая лучшая сноха. Прости меня, что я так вела себя».

К этому времени здоровье жертвы бытового насилия, подвергшись большому испытанию, начинает сдавать: проблемы с сердцем, нервной системой… Но самый большой урон получают дети, которые выросли в условиях домашнего насилия. У себя в центре мы часто видим агрессию со стороны детей, особенно маленьких, — они пинают мать, стараются больнее ударить друг друга, не умеют играть. Есть проблемы и похуже. У нас был ребенок, который после жестокого избиения отцом на его глазах матери перестал разговаривать. Энурезы и ночные страхи тоже из этой серии. Есть просто запуганные дети. Они ведут себя очень тихо, совсем нелюбопытны, вздрагивают, когда хлопает дверь, плаксивы…

Молчание жертвы

Альянс женских сил Казахстана запустил 14 апреля онлайн-петиицю по криминализации закона о бытовом насилии. Но что же делать женщинам сейчас, если дома их убивают, а в стране объявлено чрезвычайное положение?

— Алгоритм здесь такой: звонок в полицию – кризисный центр, — советует заместитель председателя Альянса женских сил Казахстана Азиза Шужеева.

— Если женщина по каким-то причинам не принимает два этих варианта, то рекомендуем обратиться к родственникам или друзьям, чтобы те помогли ей изолироваться от агрессора. В крайнем случае нужно звонить на номер 150 — на горячую линию по бытовому насилию, чтобы получить хотя бы бесплатную психологическую помощь. Правда, к сожалению, эта линия работает только в одном направлении — Алматы и Алматинскую область.

Сейчас мы предлагаем Министерству труда и социальной защиты, и вообще всем госорганам, создать единую республиканскую горячую телефонную линию по защите прав женщин, — трудовых, по предотвращению различных дискриминации и, конечно, всех форм насилия. При всем обилии информации очень многие женщины, как ни странно, очень мало информированы о своих правах. Если бы сейчас у нас имелся повсеместно такой инструмент, сколько вопросов было бы снято на стадии консультации и сколько ситуаций не были бы доведены до страшных трагедий.

Что касается экстренной помощи в период карантина, то есть три фактора, благодаря которым можно быстро уменьшить количество бытового насилия.

Первый и главный — государство должно взять под свою защиту жертв бытового насилия, разработав процедуру быстрого реагирования на любые обращения со стороны потерпевших. Второе — органам внутренних дел следует проводить большую работу в плане профилактики. Участковые полицейские, например, должны делать подворовые обходы семей, уже обращавшихся к ним по поводу бытового насилия, и проводить профилактические беседы с домашними агрессорами.

— А как сейчас, в условиях карантина, работают кризисные центры, куда вы советуете обращаться жертвам?

— В Казахстане порядка имеется 50-60 кризисных центров, но государственные есть только в нескольких городах, из них соответствуют всем санитарным нормам, предъявляемым в период карантина, только в Алматы и Шымкенте. Во всех остальных регионах ситуация сложная. Частные кризисные центры раньше жили за счет спонсорской помощи. Но теперь объем пожертвований со стороны предпринимателей и просто граждан сильно сократился. Раньше, в докарантийной жизни, были еще госзаказы и гранты на оказание социальных услуг населению. Но сейчас многие акиматы приостановили проведение конкурсов на получение грантов или провели их не вовремя, поэтому большинство частных кризисных центров находятся на грани закрытия. Чтобы этого не произошло, государство должно взять эту проблему на период ЧС в режим ручного управления. То есть не ждать, когда центры придут к ним с протянутой рукой, а самим выйти на них и оказать необходимую помощь – продуктами, дезинфицирующими средствами и т.д., пока последствия от бытового насилия не привели к смертельным исходам.

— Какова на сегодняшний день статистика по женским смертям, наступившим вследствие бытового насилия?

— Если верить статистике фонда «ООН- женщины», то в год от бытового насилия в Казахстане умирает около 400 женщин. Но это верхушка айсберга. Большинство других смертей фиксируется как от другого заболевания, хотя на самом деле все эти оторвавшиеся тромбы, отбитые почки, ранние инсульты и инфаркты — это последствия годами длившегося бытового насилия.

Сейчас в Мажилисе Парламента рассматривается законопроект о профилактике семейно- бытового насилия, куда наш Альянс тоже внес свои предложения. Мы считаем, что в Казахстане этот вид преступления должен быть криминализирован. До 2007 года за бытовое насилие была предусмотрена уголовная ответственность, а потом его перевели в разряд административных правонарушений. И теперь женщин фактически безнаказанно калечат, доводят до суицидов и ранних смертей от разных патологий, спровоцированных систематическим избиением. А пока получается интересная картина. Если женщину изобьет где-то на улице посторонний мужчина, то это уже уголовное преступление. Если же избивает муж, то почему-то считается административным правонарушениям, предусматривающим предупреждение или арест до пяти суток. А для того, чтобы возбудить административное дело в отношении семейного агрессора, нужно заявление со стороны жертвы. Но она, запуганная и морально подавленная, пишет его только в случаях, когда ее доводят до крайней точки, то есть уже стоит вопрос жизни и смерти. Хотя во многих развитых странах достаточно свидетельства соседей или синяка и кровоподтека на теле женщины, чтобы без её согласия запустить дело в уголовное производство.