Мустафа Шокай: правда и домыслы

Недавно в Институте Востоковедения Министерства науки и образования вышел в свет монументальный труд – Полный сборник сочинений Мустафы Шокай в 12-томах. Это является хорошей новостью для тех, кто интересуется историей Казахстана, изучением общественной мысли, политическими процессами, особенно в столь драматический период в истории нашей страны, как первая половина ХХ века. Безусловно, одним из выдающихся деятелей той эпохи являлся Мустафа Шокай, который всю свою жизнь посвятил делу независимости казахов и объединения тюркских народов. Сборник раскрывает многогранную личность Мустафы Шокая, дает ответы на самые судьбоносные вопросы для Казахии, не утратившие, как оказалось, свою актуальность и в наши дни. Вместе с тем, за период советской колонизации, когда история нашей страны писалась в Кремле, было сформировано множество стереотипов и инсинуаций. Цель состояла в дискредитации наиболее достойных представителей нации, чтобы тем самым сломить волю народа, исковеркать его память. Следовательно, выход 12-томника с выступлениями, письмами и статьями самого Мустафы Шокай, архивными данными является еще одним важным вкладом в дело разоблачения навязанных фальсификаций и восстановления исторической справедливости.

Ниже мы приводим статью автора — составителя сборника, доктора исторических наук, профессора Көшім Есмағамбетова, в котором автор проливает свет на одну из самых противоречивых периодов в жизни Мустафы Шокай – годы Второй мировой войны. Период, который некоторые «эксперты» — то ли по незнанию, то ли намеренно — пытаются представить в деятельности выдающегося сына казахского народа в качестве «темного пятна»… 

…В первый же день нападения Германии на Советский Союз лидеры всех эмигрантских организаций в Париже, в том числе и Мустафа Шокай, были арестованы и содержались в Компьенском  лагере. Спустя две-три недели все они были освобождены и включены в немецкие комиссии, занимавшиеся сбором данных о военнопленных. Задача составления списка военнопленных-туркестанцев (казахов, узбеков, киргизов, туркмен и таджиков) с указанием возраста, специальности, образования, года призыва в армию была поручена комиссии Гейбеля.

Идея создания этих комиссий исходила от немецкого командования, данный вопрос ни с М. Шокаем, ни с другими лидерами эмигрантских организаций не обсуждался.

Задание являлось составной частью восточной политики вермахта, стремившегося использовать миллионы советских солдат, все больше попадавших в плен к немцам.

При этом следует подчеркнуть одно обстоятельство. Предложение о посещении военнопленных-туркестанцев отвечало желаниям самого М. Шокая, стремившегося в беседе с ними выяснить степень правомерности своих идей, лежавших в основе его двадцатилетней борьбы за создание Туркестанской Федерации, которая объединяла бы в своем составе тогдашние Казахскую, Узбекскую, Киргизскую, Туркменскую, и Таджикскую Республики. Об этом в своем отчете о проделанной работе в составе комиссии Гейбеля он писал: «Перед отправкой в Берлин, в первых числах июля этого года (1941), мне было предложено в Париже произнести перед микрофоном небольшую речь, обращенную к Туркестану. Я не решился на столь ответственное, в особенности в переживаемое нами время, выступление по двум, с моей точки зрения, весьма важным причинам. Одной из них я считал полную оторванность в течение двух последних десяти лет от страны…

Оправдает ли… наш «прогноз издалека», то есть, найдем ли мы в показаниях военнопленных подтверждение правильности нашей позиции относительно Советов, и относительно России вообще, и наконец, относительно будущего Национального Туркестана».

Это означает, что М. Шокай, посещая лагеря военнопленных, преследовал совсем иную цель, отличную от задания немецкого командования.

Однако первая же встреча с туркестанцами приобрела для Мустафы совсем иной оборот; он ужаснулся, столкнувшись с нечеловеческими условиями, в которых содержались военнопленные. Отныне его миссия приобретает не исследовательский, а иной характер, в основе его дальнейшей деятельности и помыслов лежало только желание помочь этим несчастным, умиравшим тысячами из-за болезни и голода. Он, рискуя своей жизнью, пытается облегчить их участь, по мере возможности вызволить из адского круга.

Для некоторых авторов, пекущихся якобы за «моральную чистоту» исторических личностей, именно этот глубоко гуманистический поступок М. Шокая становится предметом спекулятивных домыслов о его «предательстве».  В таком случае, почему же этим авторам не начинать свои критические изыскания с самого Ленина, с помощью немецких денег утопивших в крови миллионы людей? Или же с секретного протокола Пакта Молотова-Риббентропа, по которому Сталин и Гитлер договорились поделить Восточную Европу на соответствующие сферы влияния?

Зададим резонный вопрос таким критикам: так какую же родину «предал» М. Шокай? Он не мог предать Советский Союз, поскольку он не являлся его гражданином. По заявлению Советской власти от 15 декабря 1921 года, эмигранты, не получившие паспорт СССР до 1 мая 1922 года, лишались гражданства Советского Союза. Следовательно, М. Шокай и другие тюркские эмигранты во время второй мировой войны не были гражданами СССР, и де-юре не могут считаться «предателями» родины. Родиной М. Шокая являлся Туркестан, которому он служил верой и правдой, боролся за его свободу до последних дней своей жизни. У Мустафы Шокая был паспорт, полученный им, будучи студентом в 1910 году и который ныне находится у профессора Тимура Кожаоглы (г. Стамбул).

Никакими историческими документами, ни письменными, ни устными свидетельствами, «причастность» М. Шокая к созданию Туркестанского легиона не подтверждается. Приказ о создании этой войсковой единицы был подписан Гитлером 22 декабря 1941 года, а формирование ее было начато весной 1942 года, то есть после смерти М. Шокая 27 декабря 1941 года.

Достоверность того, что М. Шокай не имел никакого отношения к созданию Туркестанского легиона, доказывается исследованиями немецких авторов. Так, Патрик фон цюр Мюлен в своей книге «Между свастикой и советской звездой» пишет: «В начале декабря (1941 г.) А. Розенберг представил Гитлеру докладную записку, в которой он предложил идею создания тюркских легионов. В свою очередь Гитлер одобрил этот план, а 22 декабря 1941 года ОКВ издал приказ о создании туркестанского, армянского, грузинского и кавказско-магометанского легионов».

М. Шокай, выступая перед военнопленными, ни разу не обмолвился словами о включении их в состав какого-либо военного подразделения. А о том, чтобы они были отправлены на поле боя на стороне немцев, не было разговора вовсе. Об этом свидетельствуют личные записи военнопленных — туркестанцев, поданные М. Шокаю во время посещения им лагерей, воспоминания самих военнопленных и тех, которые были в составе комиссии Гейбеля. Эти и другие документы приведены в «Полном собрании сочинений» Мустафы Шокая в 12 томах (Мұстафа Шоқай. Шығармаларының толық жинағы. 12 томдық. Алматы: Дайк-Пресс, 2012–2014); они извлечены из личного архивного фонда М. Шокая, РГВА и других архивохранилищ.

Спрашивается: каким чудодейственным образом приводимые отдельными авторами argumentum ad hominem о «коллаборационизме» М. Шокая имели место, но остались неведомы советским агентам, которых было немало среди военнопленных и вне немецких лагерей?! Ведь почти все они следили за каждым шагом лидеров эмигрантских организаций. Одним из изворотливых и долгое время непосредственно действовавших среди туркестанских эмигрантов в Афганистане являлся Махмуд Айкарлы (он же Ибрагимов). Он еще в 20-е годы прошлого века втерся в доверие руководителя филиала Туркестанского Национального Объединения, муфтия Садреддина Шерипходжаева, ближайшего соратника М. Шокая, переписывался как с Мустафой, так и его помощниками в деле издания журнала «Яш Туркестан» А. Октаем и Т. Чагатаем. Айкарлы контролировал всю корреспонденцию, которую вел он с указанными лицами, был вхож во все секретные планы организации «Туркестан Милли Бирлиги». Ему удалось вбить клин между лидерами этой организации М. Шокаем и Османом Ходжой, а после смерти первого противопоставить узбеков и казахов в созданных Вели Каюмом Туркестанском Национальном Комитете (ТНК) и Туркестанском Национальном Совете (ТНС) (Об этом читатель может ознакомиться также в первом томе «Полного собрания сочинений» М. Шокая).

Даже склонный к преувеличению своих «заслуг» в предупреждении якобы коварных замыслов «Туркестан Милли Бирлиги» и его лидера М. Шокая агент М. Айкарлы не смог сообщить ничего существенного своим хозяевам в Ташкенте и Москве о сотрудничестве Мустафы с немцами. Но деятельность Айкарлы была весьма полезной для спецслужб, и по его возвращении к себе, в Ташкент, в середине 50-х годов его наградили Орденом Ленина.

В 1943 году около 50 разведчиков, прошедших подготовку в г. Алматы, были переправлены через линию фронта и внедрены в ряды Туркестанского легиона и Туркестанского Национального Комитета. Один из них, Рахим Бурханов, оказавшись среди туркестанцев, продолжил работу М. Айкарлы по противопоставлению узбекских и казахских лидеров уже после смерти М. Шокая, по разложению Туркестанского Национального Комитета. Он  искал сведения о сотрудничестве  ШОКАЯ с немцами. Однако ни он, ни другие не выявили какой-либо информации, компрометирующей М. Шокая.

Среди самих зарубежных эмигрантов в Париже, еще с довоенных времен действовал советский разведчик под псевдонимом «Аллигатор», судя по всему, из российских эмигрантов. Относительно М. Шокая и он ничем не обрадовал Лубянку.

Ветеран спецслужбы С.Ф. Соцков пишет: «Работа с эмиграцией в двадцатые-тридцатые годы была определена для органов госбезопасности, в том числе внешней разведки, как одна из приоритетных задач, занимались ею и во времена Второй мировой войны. Делалось это, конечно, по причинам прежде всего геополитическим и стратегическим, связанным с судьбой нашей страны в глобальных процессах мирового развития. Однако, соображения партийно-политического свойства и идеологического противоборства придавали всему этому комплексу проблем чрезвычайно острый, не разрешимый обычными средствами характер (выделено мной. – К. Е.), тем более в этой сфере были активно задействованы иностранные спецслужбы».

Из этих слов ответственного сотрудника Госбезопасности нетрудно угадать, какие задачи ставились перед советскими агентами, действовавшими среди политических эмигрантов. Особенно они тщательно следили за М. Шокаем, деятельность которого еще в 20-е годы стала беспокоить самого Сталина. Не думаю, если были бы замечены хотя бы малейшие признаки сотрудничества М. Шокая с вермахтом, советский «Аллигатор», или кто-либо другой из русской эмиграции, не преминули бы сообщить об этом в эмигрантской прессе. В 1934 году, возможно, с подачи «Аллигатора», была предпринята попытка обвинить М. Шокая в возможном сотрудничестве с немцами. В этой связи в своем письме редакции газеты «Возрождение» (Париж) М. Шокай публично отверг этот домысел. И ни одно эмигрантское издание не смогло привести какие-то доводы в опровержение его заявления. Известно, что обвинения лидеров казахской интеллигенции в связях с агентами то Великобритании, то Германии или  Японии были распространенными методами расправы над теми, кто мог самостоятельно мыслить и понять сущность политики, проводимой большевиками  на национальных окраинах.

В начале войны во вражеский тыл был заброшен со спецзаданием уроженец г. Актюбинска Гайнан Курмашев. Попав в плен, возможно, специально, он близко общался с Айткеш Толганбаевым, Хамзой Абдуллиным, проник в джалиловское подполье, которые были хорошо осведомлены о деятельности и жизненной позиции М. Шокая.

А сколько было других, неизвестных нам, советских агентов?! Однако ни Г. Курмашев, ни остальные не сообщили в Центр ничего подобного, что послужило бы основанием для обвинения М. Шокая.

Поступившие от советских агентов сведения, а также отчеты оставшихся в живых из их числа, надо полагать, находятся в настоящее время в архивах ФСБ Российской Федерации… И все же, содержавшиеся в них данные не давали четкого представления о деятельности эмигрантской организации туркестанцев. Поэтому,  в соответствии с циркуляром МГБ СССР №50 от 13 июня 1946 г., при Министерстве государственной безопасности КазССР была создана оперативно-следственная группа в составе работников МГБ республик Средней Азии и Казахстана.

В результате ее поисков было заведено уголовное дело на 49 человек, обвиненных в причастности к деятельности ТНК, ТНС и Туркестанского легиона (Для читателей напомним: возглавлявшееся М. Шокаем «Туркестан Милли Бирлиги» в деле не фигурировало). Военным трибуналом Туркестанского Военного округа 18 апреля 1947 года все они были осуждены по статьям 51 и 58-1 Уголовного Кодекса РСФСР. В ходе дознания и судебного процесса цель разоблачения М. Шокая, как «пособника» фашистской Германии, не была достигнута. Вследствие этого трибуналу пришлось посмертно сделать лишь расплывчатое, неподкрепленное конкретными  фактами, заключение о том, что М. Шокай якобы заложил основы Туркестанского комитета и Туркестанского легиона.

В контексте с доказательствами вины Вели Каюма было отмечено, что М. Шокай в прошлом был связан с Англией, «умышленно тормозил активное использование» туркестанских военнопленных.

Если расшифровать это заключение Военного трибунала, то нетрудно угадать позицию М. Шокая, который, в соответствии со своими взглядами, не намеревался направить военнопленных-туркестанцев против Красной Армии. М. Шокай никогда, ни до 1941 года, ни после, когда посещал лагеря военнопленных-туркестанцев, не считал внешние условия решающим фактором в борьбе за создание единого Туркестана. Ни Англия, ни Германия и никакое другое государство, говорил он, не принесет нам независимость извне (Не помешало бы горе-критикам перелистать более вдумчиво научное наследие этой уникальной исторической личности!). В соответствии с этой позицией, М. Шокай в 30-х годах отклонил предложение Великобритании о сотрудничестве и об этом также имеется исторический документ, включенный в его «Полное собрание сочинений».

Продолжение следует…

• 88
• 82