Кем и для кого строились города в Казахстане?

Известное пренебрежение власти к вопросам нациостроительства, консолидации гражданской нации обусловило тот факт, что до сих пор трактовка многих вопросов нашего недавнего исторического прошлого становится камнем преткновения, порой расширяя пропасть между отдельными представителями разных этносов.

Ситуация усугубляется продвижением пропаганды северного соседа, реанимирующего и продвигающего старые мифы о светлой, благостной советской действительности и беспримерном равенстве народов. Однако сквозь патетическую риторику вольно или невольно проскальзывает имперский дух, претензия на патернализм и едва ли не требование благодарности от казахов.

В пылу интенет-дискуссий в ход идут расхожие стереотипы о благах, которое якобы принесла казахам советская власть. Среди прочих «подарков» упоминаются «построенные казахам города». Не станем упоминать о том, что находится на другой чаше весов, тоже принесенном казахам советской властью. Рассмотрим миф, звучащий следующим образом: «Мы вам города построили».

Непременно употребляемая форма местоимения первого лица множественного числа «мы» достаточно красноречива. Под «мы», вероятно, подразумеваются те, кто по-прежнему живет в СССР, а не в сегодняшнем Казахстане. Противопоставление своей группы («мы») другим («вам») свидетельствует о позиционировании себя отдельным субъектом, не связанным с теми, кому адресовано послание. Формулировка «мы вам города построили» содержит определенную интенцию: напомнить об оказанной услуге/помощи, добиться благодарности, позиционировать себя благодетелем, старшим братом (читай, имперцем), несущим благо колонизированному народу.

Высказывание, как правило, используется «советскими людьми» в качестве якобы бесспорного аргумента при попытке их оппонентов изложить другой взгляд на произошедшее в годы советской власти, что болезненно воспринимается частью наших соотечественников (или не соотечественников?). При этом речь идет об одних и тех же фактах прошлого, в которых не появилось ничего нового (этого не случится до открытия архивов), однако новые толкования, отличные от пропагандистско-советских, вызывают резкое неприятие. Всякая дискуссия полезна тем, что рождает новые смыслы, что особенно ценно для общества, которому долгое время навязывалось единственное, идеологически правильное прочтение явлений действительности. Рудимент советского прошлого: мало того, что мнение должно быть одно для всех, так еще оно должно быть непременно «советским». Это так колониально: не признавать голоса «другого», не желать знать о том, что у него, в прошлом колонизированного, есть свой взгляд на недавнее прошлое.

Обратимся к городам, которые появились в Степи в период колонизации и советской власти: кто и для кого их строил?

Следует отметить, что Российская империя на территории Казахстана возводила именно крепости, которые были оплотами царизма, служили форпостами колониализма и населялись казачеством. Затем рядом с крепостями и под их защитой возникали деревни переселенцев. В крепостях строили свои дома купцы, которые торговали со Степью. Купцы, казачество и переселенцы (в Уральске, Каркаралинске, Семипалатинске, Верном и т.д.) созводили дома исключительно для себя. Царской администрацией строились административные здания для немногочисленных чиновников, а также саманные здания школ и тюрьмы. Эти «города» представляли собой поселения с несколькими каменными или деревяными частными домами, соборами и мечетями, и в остальном мало отличаясь от крупных деревень и казачьих станиц. Так, например, в Уральске городские здания (особняки, церковь) возводились в 1821-1831 гг. итальянцем Микеле Дельмедино и в 1831-1842 гг. – немцем Генрихом Гопиусом; в Верном в конце XIX в.- начале ХХ в. появилось несколько городских зданий, которые были построены А.П. Зенковым, французом Полем Гурде, К. Борисоглебским; в Каркаралинске в 1849-1853 гг. была возведена двухэтажная мечеть; в Семипалатинске – мечети, собор, церковь, особняки купцов. Мечети и церкви строились за счет пожертвований.

Рассмотрим пример рождения промышленного города (не на основе крепости или казачьей станицы). В начале ХХ века в Караганде было построено 10 каменных и саманных домов-бараков для рабочих, служащих и полицейского урядника. Работающие в промышленности казахи жили в юртах или землянках. Первые три кирпичные дома из обожженной красной глины в Караганде были построены англичанами в 1907-1909 гг. В них располагались администрация угольных копий, больница, школа, комнаты для служащих. Помимо этих трех зданий, англичане построили в Караганде первую железную дорогу (узкоколейную) для промышленных нужд, протяженностью 40 километров: Караганда-Спасск (Попов Ю. Караганда и вокруг нее).

Города Караганда и Балхаш в 1930-ые годы, до начала привлечения к их строительству военнопленных

Караганда. Старый город

Балхаш. Жилые бараки

Балхаш. Больничная кухня.

Балхаш. Кинотеатр «Ударник»

В первые десятилетия советской власти в промышленных центрах, население которых росло за счет привлечения рабочей силы на шахты и рудники, строили исключительно бараки. В 1930 г. в период возобновления активной добычи угля сосланными (раскулаченными) гражданами началось создание временных жилищ типа глинобитных полуземлянок.

Строительство домов городского типа началось в Караганде, когда появились военнопленные: немцы, японцы, прибалтийцы и др. Так, например, силами военнопленных Спасского лагеря № 99 были построены и сданы в Караганде травматологическая больница, летний театр и жилые дома (многие стоят до сих пор). Они же участвовали в постройке Дворца горняков, линии городского трамвая, асфальтировали шоссейные дороги и т.д.

Другой пример: Балхаш. В 1931 г. на восточном берегу бухты Бертыс появился первый домик из камыша (управление строительством и больница) на фоне сотен казахских юрт. Летом того же года – несколько саманных бараков. Все побережье было испещрено землянками, и называлось это поселение Копай-город. Глубина землянок составляла от 0,5 до 1,5 метра. Люди среднего достатка надстраивали над землей невысокие стены из саманного кирпича (камыш и глина), досок и других подручных строительных материалов. В основном землянки были полностью выкопаны в земле, а сверху перекрывались деревом.

В 1933 г. заработала первая больница на 50 коек. В 1935 г. вступил в строй хлебозавод, банно-прачечный комбинат, клуб. Вокруг строительной площадки будущего комбината выросло несколько рабочих поселков: Северный, Центральный, Набережный, насчитывавшие до сотни бараков. Бараки оставались основным видом застройки. Еще в 1935 г. считалось удачей, если в одной комнате барака жило только 2 семьи. Бараки были ликвидированы только в начале 1980-х гг.

В январе 1936 г. в Балхаше был сдан в эксплуатацию первый многоэтажный дом (население города на тот период составляло 30 тысяч человек).

Городские дома в Балхаше и Коунраде начали возводиться силами военнопленных с декабря 1945 г. Массово городские дома стали строить лишь в 1960-ые гг. В 1958 году была начата большая реконструкция комбината. В Балхаш (на медеплавильный комбинат и строительство) стали приезжать на заработки, в том числе бывшие (точнее, несостоявшиеся) целинники. Проблема с обеспечением жильем стояла остро.

Еще в конце 1920-ых гг. советские архитекторы изучали опыт германского архитектора Эрнста Мая: «…в 1927 г. с целью изучения опыта жилищного строительства отдельных кварталов и целых рабочих поселков в Германию направляется делегация представителей целого ряда крупных советских строительных организаций, являвшихся в тот период основными застройщиками жилья для рабочих… – типизированная и стандартизованная массовая застройка как по планировочным решениям, так и по конструкциям и способу монтажа» (Конышева Е.В., Меерович М.Г., Флирль Т.Б. Эрнст Май в истории советской индустриализации. – Вестник ИрГТУ. – 2011. — № 7(54)).

Эрнст Май приехал в СССР в 1930 г. в качестве проектировщика, эксперта, а также выступал с многочисленными лекциями перед архитекторами. После его приезда за короткие сроки «изготавливаются схемы застройки десятка соцгородов: Щегловска, Кузнецка, Ленинска, Прокопьевска, Магнитогорска, Сталинграда, Нижегородского Автостроя, Караганды и др.». Однако германский архитектор столкнулся с ограниченными техническими и технологическими возможностями страны-заказчика. Через год после отъезда Э. Мая из СССР, в 1933-1934-х гг. его начнут подвергать критике за «слишком «упрощенную», чересчур «функциональную» архитектуру, упрекать за «унылость строчной застройки», наносящей ущерб «художественному оформлению города»… Его будут осуждать за отказ применять внедряемую свыше художественно-образную кальку форм классической архитектуры, за принципиальное нежелание проектировать периметральную застройку кварталов, за отказ создавать «архитектурные ансамбли» и т.д.» (Конышева Е.В., Меерович М.Г., Флирль Т.Б. Указ.соч.).

Несмотря на это, к идее дешевого панельного жилья для рабочих вернулись в 1954 г., когда было принято решение отказаться от строительства дорогих «сталинок», возведение которых Н. Хрущев счел расточительством.

В 1959 г. советские архитекторы посетили Гавр с целью изучения французского опыта по возведению панельных домов (инженер Р. Камю, проектировщик О. Перре). С Камю был подписан контракт на поставку линии по производству панелей. Советские архитекторы упростили «систему Камю», и так родились пресловутые «хрущевки». Хан-Магомедов С.О. отмечает, что Хрущев «помог сломать стереотип коммуналки, который вызывал недоумение у тех иностранцев, которые впервые узнавали об этом нашем феномене». Еще: «Тогда (начиная с 1960-х годов) – это была социально-бытовая революция. Многие тысячи семей впервые обнаружили, что характерное для нашей страны вынужденное объединение в квартире нескольких семей – это не естественная организация домашнего хозяйства, а ненормальное вмешательство в структуру быта семьи» (Хан-Магомедов С.О. Хрущевский утилитаризм: плюсы и минусы).

В 1960 г. по всему Союзу стали массово возводить «хрущевки» – мечту советского человека («сталинки» предназначались для партийной номенклатуры и прочей советской элиты). Именно тогда городским жителям бараков и стали выдавать квартиры, что вызывает у них сегодня ностальгию.

Таким образом, многие собственно города (а не барачно-саманные поселения) начали строить в 1960-ые годы, т.е. именно в тот период, когда казахское население составляло не самую большую часть населения республики, и гораздо меньшую – среди жителей городов.

«В 1959 г. степень урбанизированности двух основных этносов в регионе (казахов и русских) имела противоположные тенденции… Доля казахов в населении городов стала составлять всего 12,7 %, в то время как в сельской местности — 42,1 %. Напротив, русские составляли большую часть жителей городов — 52,3 %, на селе их доля была равна 29,6 %. Урбанизационные тенденции наблюдались у всех других этносов, населяющих Центральный Казахстан, кроме немцев, удельный вес которых среди жителей городских и сельских населенных пунктов составил 10,5 и 12,2 % соответственно» (В. В. Козина. Демографическая история Карагандинской области).

Хан-Магомедов С.О. указывает, что «в 1950-е годы жилищный кризис еще более обострился в связи с тем, что в города хлынул поток колхозников, получивших паспорта и искавших работу, – возникла проблема лимитчиков» (С.О. Хан-Магомедов. Указ. соч.). Вопрос, как уже не раз случалось, решался за счет переселения людей в Казахстан, подальше от городов западной части СССР.

Из 2 млн человек, прибывших на целину в период с 1954 по 1962 годы, часть после провала целинной эпопеи перебралась в города, где была возможность хорошо зарабатывать на промышленных предприятиях. «Одновременно продолжался оргнабор рабочей силы для промышленных предприятий Казахстана. За 1954-1960 гг. из-за пределов республики прибыло свыше 300 тыс. человек, а в 1961-1965 гг. «оргнабор» вырос до 500 тыс. человек… В 1965-1975 гг. в Казахстан прибыло на промышленные объекты еще 115 тыс. человек» (Кузембайулы А., Абиль Е.А. История Казахстана. — Костанай: Костанайский региональный институт исторических исследований, 2006). Т.е. они и становились жителями строящихся городов. Казахскую молодежь призывали оставаться и работать на селе.

Так для кого строили города в Казахстане, и кто в них жил?

Следует подчеркнуть, что города (жилые дома, объекты культуры и быта, дороги и пр.), в которых подавляющая часть казахов не жила, строились за счет недр казахской земли (см. уровень добычи полезных ископаемых в годы советской власти). Квартиры выдавали тем, кто жил и работал в городе. Эти же квартиры в 1990-2000-ые гг. казахи покупали за собственные деньги, продавая скот. Таким образом, казахи дважды заплатили за квартиры в городах, по большей части состоящие из «хрущевок», срок эксплуатации которых истекал как раз к 2000-2010-м годам: в первый раз – при их строительстве на средства республики, и во второй раз – из собственного кармана. Получившие же квартиры благополучно проживали в них долгие годы, а затем, приватизировав, продавали их казахам.

Полностью согласна с возможными репликами о том, что мы, тем не менее, продолжаем жить в этих жилищах. И это вполне заслуженный упрек в адрес нынешней власти, которая, присвоив себе право распоряжаться богатством народа, оказалась не в состоянии за 30 лет обеспечить небольшое население страны достойным жильем.

К слову, о советской практике строительства городов и последствиях хрущевского строительного бума: «…многие наши рядовые инженеры после хрущевских реформ очень любили требовать от архитекторов упрощение объемно-пространственной композиции здания… В результате за многие годы ХХ века инженеры отвыкли решать задаваемые архитекторами конструктивные головоломки, что привело в целом к снижению уровня инженерных решений. Едва ли случайно, что, решив построить в Москве несколько десятков высотных зданий, мы не нашли среди наших инженеров виртуозов, способных решать архитектурные головоломки. От греха подальше – решено привлечь зарубежных специалистов и зарубежные строительные фирмы. Фактически на ряд десятилетий из архитектурно-строительной практики исчезла возможность обратного влияния архитектурной формы на инженерное решение, а это отрицательно повлияло на развитие как архитектуры, так и инженерии. Не говоря уже о том, что роль архитектора в общем процессе проектирования и строительства в нашей стране резко упала и до сих пор эта роль так и не восстановлена в полном объеме» (С.О. Хан-Магомедов).

(Продолжение следует).

• 109
• 127