Прогноз на 2022 год: к чему приведут философские споры Мамина и Досаева

Экономист Айдархан Кусаинов обвиняет в росте инфляции Национальный банк, а финансист/экономист Мурат Темирханов считает, что вся ответственность за это лежит на экономической политике правительства. Эти две противоположные точки зрения не позволяют выявить истинных причин растущих цен, а значит и эффективных механизмов их контроля. Тем временем, в следующем 2022 году нас ждет идеальный шторм, когда турбулентность на внешних рынках наложится на внутренние кризисные явления.

Еженова Карлыгаш: Казахстан лидирует по темпам инфляции в СНГ. Сегодня нам говорят, что инфляция – общемировой тренд в условиях пандемии. В чем причины такого сомнительного лидерства? В чем отличие инфляции в мире и в нашей стране?

Мурат Темирханов: С моей точки зрения, в том, что у нас инфляция выше, чем у соседей, на 80% виновато правительство, и где-то на 20% – Нацбанк. Напомню, у инфляции есть монетарные и не монетарные причины. За монетарную инфляцию несет ответственность Нацбанк, у которого есть всего два инструмента: базовая ставка и печатный станок. Печатный станок, понятно, в основном только разгоняет инфляцию. Что касается базовой ставки, то, как таковая, в Казахстане она не работает, но это отдельная большая тема. Поэтому у нас инфляция на текущий период на 90% имеет не монетарный характер, а значит, ответственность за нее целиком лежит на правительстве. И тому есть три общеизвестные причины: большая зависимость от сырьевых доходов, процикличная непрозрачная фискальная политика и отсутствие рыночной экономики. Постоянное вмешательство государства в рыночные механизмы приводит к постоянному росту инфляции.

Например, если говорить о диверсификации, когда цена на нефть падает, плавающий курс предполагает девальвацию, падение экспорта и импорта. Когда цены на нефть растут, вместо сокращения трансфертов из Нацфонда и стерилизации нефтедолларов, правительство продолжает активно финансировать различные госпрограммы, что, в свою очередь, тоже стимулирует инфляцию. Но, помимо этого, самое плохое, запускается печатный станок – 2,7 трлн. тенге потратил Нацбанк на помощь банковской системе, 2,3 трлн. на поддержку госпрограммы и т.д. При этом, Нацбанк осознает негативные последствия таких шагов, но вынужден выполнять решения руководства.

Но главная фундаментальная причина высокой инфляции – вмешательство правительства в рыночное ценообразования, в конкуренцию. Как только правительство начинает регулировать цены, это ухудшает бизнес-среду. И даже если в краткосрочной перспективе цены упадут, то в долгосрочные и среднесрочные перспективы они неизбежно вырастут, чему есть множество примеров. Например, на финансовом рынке 14 трлн. тенге высоколиквидных активов, львиная доля которых могут и должны кредитовать экономику. Но, несмотря на эту громадную избыточную ликвидность, правительство финансирует на триллионы тенге по ставкам ниже базовой, разгоняя инфляцию. То же самое можно сказать о сельском хозяйстве или энергетике. Снижение тарифов на электричество в 2018 году привело в итоге сегодня к их скачкообразному росту.

То же самое можно сказать о рынке нефтепродуктов, когда дизельное топливо стало дороже бензина, о введении утильсбора, таможенных сборов и пр. В итоге машины одинаковой модели у нас теперь дороже, чем в России. То есть защита наших производителей от более дешевого импорта поднимает цены, но диверсификации как не было, так и нет. А мы продолжаем втягиваться в инфляционную петлю.

Айдархан Кусаинов: В инфляции, совершенно точно, на 100% виноват «Национальный банк», в мандате которого написано, что это госорган, единственной целью которого является контроль цен. В любой экономике существуют различные внешние и внутренние факторы, самый простой способ реакции на которые – это цены. Потому что цены повышаются буквально на следующий день, а структурные изменения приходят гораздо позже. Философия в том, что «Нацбанк», контролируя инфляцию, не даёт этим факторам выстрелить в цену. Именно поэтому мандаты Центробанков, как правило, больше, чем мандаты правительства. Я согласен, что у нас достаточно высокая накопленная инфляция как минимум последние десять лет. Поэтому исторически она уже вобрала в себя все структурные проблемы экономики. Все, что выше заданного уровня 6,5%, абсолютно точно не относится к проблеме правительства. Во-вторых, когда Нацбанк объявляет о политике инфляционного таргетирования, я согласен, что есть проблема влияния базовой ставки, но тогда его денежно-кредитная политика противоречит самой себе. То есть Нацбанк намерен проводить инфляционное таргетирование через базовую ставку, но при этом она не работает. Несколько лет назад по крайней мере признавалось, что она пока не работает, но, по мере укрепления доверия к регулятору, эта задача будет решена.

Фактически, я вас уверяю, инфляционные ожидания вышли за пределы 6% еще в феврале 2020 года, полтора года назад. С тех пор они доросли до 9%, но Нацбанк на это никак не реагировал. Более того, она началась еще раньше, в марте 2019 года, когда торгуемая инфляция вышла из целевого коридора в 6%. То есть инфляция вышла из-под контроля 2,5 года назад и с тех пор только росла. То, что мы видим сейчас, это результат административного понижения, последствия которого были прогнозируемы. И когда Нацбанк говорит: «я не виноват», то он просто не выполнял собственную стратегию. Если вернуться к правительству, то оно делает социальные трансферты для того, чтобы дать возможность людям жить. И это как раз структурная вещь, когда правительство впрыскивает деньги в экономику, поддерживая экономический рост и т.д. А Нацбанк следит за тем, чтобы эти деньги не ушли в рост цен, в противном случае – ужесточать свою политику. Что происходит у нас? Правительство пытается вытащить экономику, а Нацбанк тоже докачивает деньги, питая инфляцию.

Еженова Карлыгаш: Итак, правительство и Нацбанк обвиняют друг друга в инфляции. Но при этом, оба они уверяют, что наша инфляция – общемировой тренд. Насколько адекватны их действия для сохранения контроля над ситуацией?

Айдархан Кусаинов: Я согласен, непродуктивно искать виноватых. Но должны быть простые действия: регулятор должен резко ужесточить свою денежно-кредитную политику и выйти из всех программ поддержки экономики. А правительство должно реформировать свою экономическую политику и в первую очередь перестать поддерживать бизнес льготными кредитами. Я неоднократно говорит, что эти деньги идут не в экономику, а в карман акционеров. Но для того, чтобы экономика, наконец, вышла на структурные изменения, понадобятся годы.

Мурат Темирханов: Как должна работать базовая ставка? Например, увеличивая базовую ставку Айдархан предлагает кардинально уменьшить спрос и, соответственно, давление на инфляцию. Но причина нашей инфляции не в спросе, не в росте кредитования и простое увеличение базовой ставки никакого эффекта не вызовет. На самом деле, необходима адекватная бюджетная политика. Мы вошли в 2021 год с ценой на нефть на уровне 70 долларов, что очень хорошо и для платежного баланса, и для курса, и для стимулирования экономики. И вдруг зачем-то на 1 трлн. увеличили расходы бюджета. Зачем? Причем, опять за счет печатного станка Нацбанка, ведь в бюджете этого триллиона нет. При этом, решение было принято кулуарно, как и многие такого плана вещи. Еще раз: пора прекратить кредитовать экономику по не рыночным ставкам, а во-вторых, сделайте фискальную политику действительно контрцикличной и прозрачной.

Айдархан Кусаинов: Проведенный мной анализ показал, что никакого роста импорта инфляции не было. Она имеет в большей степени внутренние предпосылки. Это не структурная проблема, это просто много денег. Я встречал аргумент о том, что продовольствие выросло во всем мире, но у нас в 2016 году индекс импорта продовольствия составлял 16%, а продуктовая инфляция составляла 8%. То есть никакой на самом деле корреляции нет – наша инфляция опережает глобальный индекс роста продовольствия.

Еженова Карлыгаш: В своем последнем Послании президент задал достаточно эмоциональный вопрос: где же вы экономисты? Вот слушая вас, я понимаю, что четкого понимания причин инфляции нет, а, следовательно, и механизмов ее контроля. Каковы ваши прогнозы развития ситуации? Нам нужны быстрые победы здесь и сейчас. Что делать?

Мурат Темирханов: Я не совсем согласен с мнением, что нет импорта инфляции. Мы достаточно интегрированы в мировую экономику и рост цен в той же России или ограничения импорта из Китая однозначно на нас влияют. Я думаю, этот тренд закончится не скоро. Я повторю, что наша чёрная дыра – бюджетная политика, ее непрозрачность и непоследовательность. Решение этой проблемы как раз и смогло бы обеспечить быстрые победы. Нам надо реально переходить от командно-административной к рыночной экономике.

Айдархан Кусаинов: Никаких быстрых побед уже быть не может. Система госуправления очень инертна. Мы неизбежно зайдем в фазу турбулентности. Я не знаю, какого масштаба кризис нас ждет, но теперь единственное, что в наших силах – смягчить эту разрядку. Следующий 2022 год будет особенно важным для страны, потому что мы войдем во внешний негативный фон, связанный с повышением ставок, вероятным оттоком капиталов, который повлечет у нас очередное давление на тенге. Впрочем, давление на тенге у нас будет иметь и внутренние предпосылки за счет сокращения трансфертов из Нацфонда. Спрос на импорт и на валюту будет расти. То есть в 2022 году у нас столкнуться внутренние последствия накопленных дисбалансов и на все это ляжет достаточно негативный внешний фон.

• 86
• 63