История успеха: актюбинский колледж успешно конкурирует с европейскими вузами

Учредитель Европейского высшего колледжа экономики, бизнеса и права, штаб-квартира которого находится в Актобе, Талгат Туремуратов успешно конкурирует с европейскими вузами на нашем образовательном рынке. Сейчас 50 из 300 его студентов – иностранцы. Желающих поступить к нему их других стран было в разы больше, но возможности провинциального Актобе не позволили.

Педагогический эксперимент

– Всё началось с того, что я купил в разгар пандемии, в апреле 2020 года, колледж, – рассказывает молодой директор. – На тот момент я был руководителем находящегося в Польше общественного объединения, который работает с Европейским союзом. Я преподавал там дистанционно химию, но у меня было желание открыть свою школу. Не университет, не колледж, а именно школу медицинского направления для целенаправленной подготовки наших детей к поступлению в медицинские вузы. И вот во время первого локдауна учредитель Алматинского колледжа экономики и статистики, филиал которого есть и в Актобе, предложила его купить. Другого выхода она не видела – он умирал. Хотя тогда это было совсем невыгодно – платить за аренду помещения и содержать его ради 26 студентов и преподавателей, а цену она завысила в несколько раз, я согласился, не раздумывая. Моментально оформили договор купли-продажи и только потом я стал анализировать – а зачем мне это нужно и что делать дальше с этим колледжем?

Процесс ребрендинга был длительным, он шел около трех месяцев, а потом я начал действовать. Буквально за четыре месяца моя команда подготовили все документы и колледж впервые за свою 15-летнюю прошел сначала местную аккредитацию, а потом стал готовиться к международной, потому что главной нашей целью было привлечение зарубежных студентов.

Для того, чтобы остановить отток молодёжи из страны, мы хотим популяризировать казахстанское образование. Правда в том, что оно у нас лучше, чем во многих странах. Коллега из ЮАР, побывав в Казахстане, подтвердил это. Когда он показал мне в режиме онлайн свои школы, я понял, что, улучшив имидж нашего образования, мы вполне способны выйти на образовательный рынок за пределами нашей страны. Я вышел сразу на несколько африканских посольств, чтобы пригласить студентов из их стран в наш колледж. Откликнулись две страны. Судан хотел обучить у нас 400 своих студентов по государственной образовательной программе, но для провинциального Актобе это было слишком много. Марокко отправил 10 человек. Их обучение эта страна оплачивала не по тем ценам, по которым обучаются казахстанские студенты, а куда по более высоким. Если, например, наши оплачивают 200 тыс. за год, то зарубежные – $1,7 тыс. (около 700 тыс. тенге). Эти деньги мы потратили не только на зарплату преподавателей, но и улучшение материально-технической базы школы.

Я был в шоке, когда я узнал, что государственные колледжи тратят на капитальный ремонт здания 20-40 млн тенге. Ремонт моего колледжа, который считается одним из лучших в городе, обошёлся мне всего в 1,5 млн тенге. Боюсь, менеджеры государственных учреждений заинтересованы не в экономии денег налогоплательщиков, а в их быстрейшем освоении. А ведь эти деньги можно и нужно вкладывать в развитие колледжей – приглашать зарубежных преподавателей и отечественных метров образования, покупать современную технику. Как ресторан выбирают по кухне, так и учреждения образования по качеству образования, но многие не задумываются над этим. Отток молодежи из страны растет именно в силу предубеждения, что у нас все плохо. У нас получилось, как раз наоборот. После того, как к нам приехали студенты из Марокко, на нас вышли республики Нигерия, Гана и Конго. Их заинтересовало также то, что у нас есть преподаватели, выходцы из Африки, которые учились в Ирландии.

Перед этим мы сделали хорошую рекламу на территории африканских стран и СНГ. Я знал, что если у нас будут учиться иностранцы, то казахстанские дети обязательно придут к нам. И как только ко мне начали приезжать из Азербайджана, Грузии, России, Африки и даже из Италии, проблема – как собрать студентов из Казахстана – исчезла. Даже в столичных колледжах учатся только астанчане, из других городов туда приезжают редко, а в нашем колледже сейчас есть дети из Павлодара, Алматы, Караганды, Байконура, Уральска и Актау. Наша изюминка в синергии разных культур. Мы же знаем, что даже алматинский менталитет отличается от западного, а здесь дети сами создают такую коллаборативную среду.

Мы более современно подходим к тому, что нужно студентам. Если они находятся в тикток-зоне, то и преподаватель тоже там. Тем самым мы регулируем их нахождение там, чтобы они не попадали в нежелательную среду. Это своего педагогический эксперимент.

У наших воспитанников очень плотный график. Они заходят на занятия в 9.00 и выходят из аудитории в 17.00. У нас они учатся не только своей специальности. Пандемия показала, что нужно уметь делать многое, чтобы заработать. Если, например, студент учится учёту и аудиту, то дополнительно он проходит курсы парикмахерского искусства (их, кстати, ведет педагог из Кореи), плюс дополнительные уроки по английскому и французскому языкам. Мы единственный колледж в Казахстане, который подключается к бинарным занятиям. Например, когда у нас идет урок физики, то к казахстанскому учителю подключается его коллега из Франции. Одна из целей – пробудить интерес к предмету.

«Хромой» казахский менеджмент

– Есть мнение, что в колледж приходят дети, которых раньше из-за слабой успеваемости изгоняли из школы в ПТУ?

– Я не знаю про другие колледж, но к нам 70% детей пришли с «красным аттестатом», остальные – с четвёрками и пятёрками. Поэтому на мне лежит большая ответственность – я должен оправдать их надежды. Наш колледж уже имеет программу на первую 10-летку. Мы уже знаем, кто приедет к нам преподавать в следующем году. Например, один из них – учитель из Германии, который будет вести у нас такой предмет, как программное обеспечение.

– Это правда, что филиал вашего колледжа есть в Варшаве?

– У меня два проекта в Польше – Европейский Центр науки и образования в Варшаве и в прошлом году мы открыли там филиал нашего колледжа, но лицензию получили совсем недавно. Там у нас пока всего 36 студентов, все они из Казахстана и все они вернутся обратно.

– А если нет?

– Вернутся. Во-первых, есть договор, во-вторых – у меня есть вид на жительство в Европе, но я не хочу поднимать образование там. Мне хочется изменить в лучшую сторону свою страну, где родились мои родители (сам я родом из России) и похоронены мои бабушка и дедушка. И в этом мне никто не мешает. В этом году, к счастью, всем колледжем дали академическую свободу. По работе мне нередко приходится встречаться с чиновниками МОН, и я рад, что наш опыт их интересует. Если в апреле 2020 года было 26 студентов, то сегодня их уже 300 и 50 из них – иностранцы.

– Вам удалось выйти на самоокупаемость?

– Нам в этом году выделили образовательные гранты на 133 места. Суммы, правда, небольшие. Например, если на каждого ученика 9, 10 и 11 классов приходится по 57 тысяч тенге в месяц, то в колледжах в два раза меньше, хотя мы обучаем тем же общеобразовательным предметам, что и в школе, и плюс специальным дисциплинам.

– А как поступают к вам дети? По конкурсу?

– В обязательном порядке. И хотя в этом году все экзамены в ТИПО были отменены, но у нас был свой отбор. Когда другие колледжи стали приглашать меня рассказать о своём опыте, я с большим удовольствием делюсь им. Потому что моя цель – поднять уровень не только своего колледжа. Мне хочется, чтобы весь Казахстан стал второй Чехией на образовательном рынке. Я очень много езжу по Европе и мне много раз приходилось сталкиваться с тем, как люди шарахаются, когда слышат слово «Казахстан». Многие европейцы уверены, что у нас тоталитарное государство с очень плохим качеством образования. Это очень нелегко, но я доказываю обратное. Конечно, мешает наша бюрократическая зарегулированная система и власть агашек, которые, чтобы войти в рейтинг лучших, дают лживую статистику. Они даже не задумываются о том, что уровень образования оценивается сейчас не этими данными. Даже диплом Назарбаев университета – не доказательство, что имеешь дело с компетентным специалистом. Сертификат Google или Microsoft намного солиднее диплома (может быть, купленного) о высшем образовании. Те специальности, которые на данный момент предоставляют наши колледжи, не интересны. Например, зачем тратить три года жизни, чтобы стать маляром или каменщиком, если легче обучиться этому за неделю где-то на YouTube-канале, чтобы начать работать и зарабатывать? Мир меняется, и мы должны меняться вместе с ним. В разработанном МОН Национальном проекте образования говорится о том, что каждый колледж должен коммерциализировать свои услуги. И это правильно. Они не должны быть балластом на шее налогоплательщика. Сейчас зачастую, если колледж остается без госзаказа, он умирает, а «мёртвые души», которые тоже кормились с бюджета, начинают протестовать. Всем руководителям-менеджерам я советую не писать план на пятилетку, а изучить программу «Рухани жангыру». Там все сказано – что и где нужно менять в системе образования.

В нашей стране образовательный рынок открыт для всех. Главная ошибка бизнесменов, открывающих школы, колледжи и университеты, в том, что они вместо кооперации, начинают конкурировать. Любой колледж, любое предприятие можно поднять, но в наших школах менеджмента этому не учат. Будь то директор школ или главный врач, им нужны навыки управленца: руководить персоналом, рассчитывать риски, быть конкурентным и уметь разрешать конфликты, а для этого нужно специальное образование в сфере менеджмента.

По стандартам PISA

– Насколько значительно мы отстаём от европейской системы образования?
– Смотря с кем сравнивать. Года три назад к нам приезжали японские учителя. Так получилось, что они захотели поехать из Астаны в Актобе поездом. Глядя на нашу жизнь из окна купейного вагона, они сказали: «Мы думали, что вы отстали от нас на 100 лет. Оказывается, навсегда».

А вот что касается Европы, то я не могу сказать, что их образование лучше, чем наше. Оно, на мой взгляд, намного хуже. Мы получаем универсальное образование, они – точечное. Я люблю сравнивать нас с Эстонией, которая по стандартам PISA (международной программе по оценке образовательных достижений учащихся) на сегодняшний день вошла в тройку лидеров. Это действительно хорошая страна, но, если сравнивать наших выпускников, то казахстанский троечник окажется образованнее их отличника. Их школьник в зависимости от того, какой выбрал предмет, умеет красиво фотографировать или, допустим, хорошо читать стихи, а все остальное для него – лес темный.

Мы должны давать детям академическую свободу в колледжах, но точно не в школах, где они должны пройти все обязательные этапы. Если что и менять у нас, то только ЕНТ – он далеко не показатель знаний. Я думаю, что вступительные экзамены в университеты должны проходить в устной форме в два этапа. Это было бы намного эффективнее. Хотя опять же – взять Канаду, одну из лучших в плане предоставления образовательных услуг стран. Пять лет назад она отказалась от вступительных экзаменов, и вернулись тестам, потому что появился коррупционный риск – люди начали покупать оценки.

Мы ещё молодая страна, нам всего лишь 30 лет, у нас могут быть ошибки, но мы должны выбрать именно тот опыт, который дал хорошие результаты. И хотя я не люблю Китай, но их опыт хорош, его можно и нужно перенимать.

– А как вы сами пришли в педагогику?

– Мои родители – педагоги. Правда, отец ушёл из системы образования в нефтяной сектор, чтобы обучить меня, зато я пошёл по его стопам – стал учителем. Первое свое образование получил в Актюбинском университете по специальности химическая, криминалистическая и экологическая экспертиза, прошёл переквалификацию на учителя химии, а потом мой научный руководитель, доктор технических наук Арыстан Мухамбетович Сарсенов забрал меня в аспирантуру Московского университета, там я и защитил свою диссертацию – у меня ученая степень кандидата юридических наук. Сейчас снова аспирант, теперь уже Башкирского педагогического университета на соискание ученой степени кандидата педагогических наук.

• 120
• 74