Почему казахи не устраивали революций?

Почему кочевники не устраивали революций? Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, почему восставали оседлые сообщества, например, в Западной Европе.

Многие теории, разработанные для объяснения исторических, социальных, политических процессов в западных сообществах, не пригодны для ряда других регионов мира. Более того, в ситуации с номадами или, подразумевая современных казахов, с постномадами, применение закономерностей развития оседлого общества для понимания социальных и других процессов кочевого социума нерелевантно. В ряду этих явлений – социальные и политические революции, восстания и бунты.

Революции преследуют цель изменить сложившее критическое положение или конфликтную ситуацию, когда для этого нет иных механизмов. В результате революций и восстаний следовали структурные социальные перемены; изменение классовой системы общества; политическая и социальная трансформации.

Теда Скочпол, Ричард Лахман и другие выделяют политическую и социальную революции. Первые трансформируют государственные структуры, но не затрагивают существующие социальные отношения, и вовсе не обязательно совершаются путем классовой борьбы. В качестве примера Т. Скочпол приводит японскую Реставрацию Мэйдзи, а также взятые в совокупности английские революции 1640-1650 и 1688-1689 годов. «Уникальной особенностью социальных революций является то, что фундаментальные изменения в социальной структуре и политической структуре происходят одновременно, взаимно усиливая друг друга» (Скочпол Т. Государства и социальные революции. – М.: Изд-во Института Гайдара, 2017. – С. 26). Перевороты сменяют отдельных персон или всю властную верхушку, меняют курс развития страны, но сохраняют неизменными государственные институты и характер социальных отношений.

Революции на Западе представляли собой естественный ход исторических событий и часто обеспечивали поступательное движение вперед. Там, где побеждали восставшие, например, крестьяне, происходило их раскрепощение, снижались размеры феодальной ренты, а феодалы, стремясь сохранить власть над крестьянами, объединялись вокруг монарха. Это приводило к созданию сильного централизованного государства (Франция). Там, где восставшие крестьяне терпели поражение, происходила консервация феодализма и наблюдалась технологическая отсталость (германские, славянские земли). В случае достижения компромисса между противоборствующими силами была рационализирована экономика, оптимизировано политическое управление, что привело к раннему развитию капитализма (Англия).

Разумеется, предпосылками революций и восстаний были эксплуатация, неподъемные налоги, отсутствие прав и свобод. Теперь зададимся вопросом: были ли подобные основания для революций и восстаний у кочевников? Они не были закрепощены, не подвергались эксплуатации, не содержали на налоги бюрократию, армию и неких собственников земли, поскольку сами являлись ее владельцами. Номады обладали гражданскими правами и свободами (свобода слова, вероисповеданий и др.). Признавалось абсолютное право человека на свободу (отсутствие тюрем). У номадов не было угнетаемого большинства – силы, которая стремилась бы осуществить революцию. Напротив, подавляющее большинство находило социальное устройство справедливым, и было заинтересовано в его сохранении, в следовании принятым социальным нормам. Это важный момент, свидетельствующий о том, социальное устройство номадов гарантировало им не только свободы, но и условия для материального благополучия. Именно их благополучное положение и было главным аргументом в желании сохранить существующее положение вещей.

Так же за сохранение статус-кво выступали привилегированные слои европейского общества, поскольку оно гарантировало им безбедное существования и защиту их прав. Р. Лахман пишет: «Мы должны признать, что элиты в Европе раннего Нового времени, а сейчас и по всему капиталистическому миру почти всегда были адептами сохранения социальных институций, необходимых для защиты их интересов. Изменения начинались, когда обострялись элитные конфликты» (Лахман Р. Капиталисты поневоле: Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. – М., 2010. – С. 431).

У нас конфликты элит, т.е. столкновения между ханами и главами родов за власть, были почти исключены. Исход такого конфликта был предрешен, поскольку за биями, баями стояли роды, что в случае с номадами означает армию, вооруженные силы. Борьба за белую кошму хана происходила между султанами, либо они соперничали между собой за право быть султаном при родовом объединении. На социальное устройство, структуру и порядок социальных отношений это не влияло. Восстаний народа против глав родов не было, потому что эти отношения строились не на эксплуатации, а на взаимозависимости, и были скреплены владением землей. Традиция восстания, революции не развивалась за ненадобностью.

В Европе же традиция бунта, восстания – это, прежде всего, акт, направленный против эксплуатации и угнетения, в немалой степени основанный на классовых противоречиях. В случае с номадами не «работает» и теория К. Маркса, который социальные и экономические отношения рассматривал сквозь призму классов и классовой борьбы. Для объяснения предпосылок европейских революций это – работающая теория, но не для кочевого общества, в котором не было классовых противоречий в силу специфики его социального устройства. Попытка нынешней власти навязать нам классовое, сословное разделение времен феодализма принято не будет, как инородное, чуждое казахам.

Таким образом, революции на Западе преследовали преодоление тех противоречий, которые не были свойственны кочевому обществу, а также стремились к достижению тех принципов, которые десятки веков назад были реализованы в Степи, – социальное равенство, свободы и права человека, справедливые, принятые всем сообществом законы, отсутствие экономического гнета феодала (потом государства) и механизмов подавления человека.

Угнетение, эксплуатация и нарушение прав человека в западной цивилизации зиждилось на применении карательных сил: наемная армия римских императоров, вассалы феодала, опричники, профессиональная армия и полиция государства и т.п. Это – силы, отделенные от народа, используемые для сбора налогов, подавления восстаний, приведения плебса к послушанию. Немаловажный факт состоит в том, что после каждой революции методы контроля и подавления все более ужесточались, происходило усиление государства как инструмента бюрократического господства и угнетения. Р. Лахман отмечает: «Народные восстания вынудили правительства разработать новые методы контроля граждан. В якобы децентрализованной Англии «законы о бедных» (Poor laws) регулируют место жительства и трудовую жизнь большой части граждан… В последнем столетии Старого режима французы создают национальные полицейские силы. Эту инновацию скопировали и другие монархии на континенте. Полиция создавала сети информаторов, огромные досье на всех подданных, достигнув значительных успехов в разоблачении и наказании религиозного и политического инакомыслия» (Там же. — С. 26).

Подобная практика была невозможна в кочевом обществе, где сам народ был армией, а каждый скотовод – воином. Можно ли было нанять для угнетения номадов наемную армию? Нет. Это значило бы просто начало войны. Изнутри же подорвать социальную систему номадов не представлялось возможным.

Используя метод «разделяй и властвуй», государственные элиты разрушали то, что Ч. Тилли назвал «сетями доверия». Они строились на родственных, родовых, земляческих отношениях, на религиозной или идеологической основе. Эти сети доверия существовали независимо от государства и иных политических институций. Капитализм ослабил сети доверия сначала между аристократами, потом внутри земляческих сообществ, когда лишенные земли люди пошли в города в поисках работы. Несмотря на продвигаемую идеологию индивидуализма, люди быстро поняли, что достижение целей возможно лишь при коллективных усилиях. При феодализме объединяла земля или цеха в городах, при капитализме – профсоюзы, политические партии.

После ВМВ и периода построения общества потребления на Западе произошел возврат к коллективизму, формированию гражданского общества. Ч. Тилли отмечает, что «сети доверия как средства содействия демократии достигают максимальной эффективности тогда, когда включенные в них люди могут не без основания ожидать, что агенты власти выполнят свои обязательства, но при этом сохраняют возможность отказать агентам власти в доверии… Таким образом, на определенном высоком уровне интеграция сетей доверия в политическую жизнь дает простым людям стимулы и средства для того, чтобы отслеживать деятельность правительства по производству общественных благ, а также принимать в ней участие» (Тилли Ч. Борьба и демократия в Европе, 1650-2000. – М., 2010. – С. 27).

У номадов сети доверия – это роды, родовые объединения, конфедерации племен. При колонизации разрушение сетей доверия шло по административно-территориальному разделению, изменению традиционных границ родовых земель и устоявшихся связей между родами. Но разрушить сети не получилось, пока сохранялись структурные элементы сетей доверия – роды. Весь советский период казахам внушалась мысль об отсталости существования родовых объединений, сохранения родословной и пр. (при этом наличие родословной у европейских аристократов не смущало, и как признак отсталости не трактовалось). До сих пор раздаются голоса, порицающие упоминание родов, якобы препятствующих формированию единства нации. Искажается исторически сложившаяся формула: «казахи состоят из родов», что подменяется на «делятся на роды». Однако именно посредством составления из родов, соединения их в родовые объединения и конфедерации племен складывалась, формировалась казахская нация (к слову, так же объединялись древнегерманские или британские племена и союзы племен, формируя будущие нации). Роды и конфедерации племен выступают естественными сетями доверия, разрушить которые государству затруднительно.

В последние десятилетия основное внимание исследователей сместилось на вопрос о том, что делает действующую власть уязвимой, вытеснив на второй план вопрос о предпосылках успеха или провала революции. Отмечается, что революции происходят тогда, когда государство ослабевает после поражения в войне или вследствие экономического кризиса. Этот кризис может привести и к революции народа, и к конфликту элит, их борьбе за сохранение доли сжимающейся экономики. Однако раздел и без того сокращающихся ресурсов вновь приводит к угрозе революции. Примеры этих сдетонировавших факторов: Французская революция 1787-1789 гг., революция в России 1917 г. и революция в Китае 1911-1916 гг.

Какие способы и пути были в арсенале кочевников для разрешения политических конфликтов? Первое. При отсутствии уважения к хану, потери доверия к нему вследствие его отступления от интересов и ценностей народа, казахские роды либо уходили от него, либо его изгоняли. Именно так проявлялся отказ власти в легитимности. Революции не требовалось, потому что в руках хана не находились ни ресурсы, ни земля народа. Во времена, когда откочевывать стало некуда, хана изгоняли. В качестве примера следует упомянуть Тайыр-хана (Тахир), правителя Казахского ханства в период с 1523 по 1533 годы. Он был известен как злой и подозрительный правитель, не обладавший военными или дипломатическими талантами. Он не сумел найти общего языка со степной знатью (главами родов) и народом. В период его правления произошли значительные поражения во внешней политике, из-за его военных ошибок казахи потеряли части территории. Тайыр-хан был презираем в народе. Вокруг него оставалось все меньше людей; большинство отказало ему в повиновении. Покинутый своим народом, Тайыр-хан вынужден был уйти к подвластным ему кыргызами. Умер на чужбине.

Те, кто не откочевывал и оставался на своей территории, отказывались подчиняться хану, не признавали его. Даже после разорительных войн, разрушавших устоявшиеся нормы и социальные отношения, казахи вновь воссоздавали их, как это произошло после столетней войны с жонгарами. Это говорит о том, что даже подвергшиеся вытеснению, стиранию, искажению нравственные императивы, институции, система социальных отношений, присущие народу, могут быть восстановлены (теперь уже в период деколонизации и реального освобождения страны).

Нельзя не упомянуть о том, что в истории номадов имели место случаи, когда знать отходила от традиций народа, его образа жизни. При завоевании оседлых народов кочевая знать постепенно перенимала местную культуру, оседала, обюрокрачивалась, ассимилировалась. Народ же, не желая превращаться в угнетаемое большинство, сохранял свой образ жизни и возвращался в Степь. Так происходило много веков. Колыбелью свободы была Степь. Мир подпадал под власть государств, и лишь Степь оставалась свободной. Так продолжалось до начала ХХ века, когда колонизация Степи была завершена. Однако колониальные порядки были распространены, в основном, в городах и оседлых регионах, активно заселяемых переселенцами. Степь еще жила по своим законам. Традиционное социальное устройство было сломано голодом начала 1930-х годов, а спустя несколько лет уничтожена интеллектуальная и политическая элита и степная знать.

Следует сказать об опыте восстаний XIX века. Это были этапы антиколониальной войны, сопротивления колониальной экспансии. Восстание 1916 г. было направлено против царизма, колониализма, затем перешло в сопротивление большевикам, т.е. чужой и чуждой власти. Это антиколониальное восстание было вытеснено, подменено пролетарской революцией, сметено гражданской войной.

Восстания 1920-1930-х годов против советской власти также являлись освободительными, а не классовыми или социальными. Сопротивление было направлено против грабивших народ и развязавших террор большевиков, действовавших жестоко, тотально, на уничтожение, именно как иноземные захватчики-агрессоры.

Жестоко подавленное восстание 1986 года – это пример революции против власти и проводимой ею политики. Новые реалии вызывали новую реакцию народа.

Нынешняя власть, периода восстановления независимости страны, совершила непростительный грех – обман доверившегося. Власть не только нарушила все данные обещания, декларации, но и предает национальные интересы страны. Народ воспринимает власть как чужую, враждебную, неоколониальную, преследующую интересы других стран и свои собственные.

Выстраиваемые нынешней властью по образу и подобию оседлой цивилизации и колониально-советской традиции социальные отношения, иерархические, подавляющие, а также созданные революционные предпосылки, перечисленные выше, вызовут соответствующую им реакцию – стремление к их преодолению, изменению. Риски и непредсказуемость финала состоят в том, что это будет социальная революция (по образцу оседлого общества) с целью осуществить фундаментальные изменения в социальной и политической структуре, что будет усугублено отношением народа к власти как к внешнему врагу (предпосылка для номадов), захватывающему и порабощающему страну.

Власть создает предреволюционные предпосылки словно по учебнику. Находим у Т. Скочпол: «…практически все современные социальные революции… произошли в относительно небольших странах, которые прежде были колониями и находились в крайне уязвимом и зависимом положении в мировой капиталистической экономике и международной системе государств», «В периферийных странах возможности для вспышек революции в высшей степени зависят от устойчивости или краха государственных механизмов в ходе кризисов деколонизации, а также от относительной способности к принуждению и уязвимости на международной арене неоколониальных режимов», «Чтобы социальные революции могли произойти, административная и военная мощь этих государств должна была быть разрушена» (Скочпол Т. Указ. соч. – С. 501-512). Власть методично разрушала административную и военную состоятельность; сознательно, невзирая на предупреждения, поставила страну в уязвимое экономическое и политическое положение; создала неоколониальный режим и паразитирующую на народном богатстве олигархию.

Вместо продвижения лучших достижений современной западной демократии, власть навязывает нам худшую социальную практику и средневековые традиции западной цивилизации. «Сегодня мы все еще боремся с институциями, которые флорентийские патриции, голландские олигархи, испанские конкистадоры, французские и английские землевладельцы, купцы и бюрократы создали для сохранения тех привилегий, которых они добились в результате элитных конфликтов» (Лахман Р. Капиталисты поневоле. – С. 431).

Так почему казахи не устраивали революций? Потому что не было к тому предпосылок. Потому что степная элита – бии, родовые аксакалы, батыры, баи, акыны – не закабаляли свой народ, не предавали интересов родов, не отдавали землю за взятки, отобрав ее у своего народа. Они были вместе со своим народом в бедствиях или радостях, в периоды джута или процветания. Они разделяли нравственные ценности и устремления своего народа, сохраняли его культуру и традиции, защищали его права и свободы. Они были едины со своим народом.

(Продолжение следует)

• 63
• 59