НПМ: те, кого не ждут в тюрьмах, больницах, домах престарелых…

Они приходят, когда одни их не ждут, но жаждут видеть другие. Они посещают изоляторы временного содержания, тюрьмы, дома престарелых, детдома и интернаты, дома престарелых и больницы…

Сюда, не прося приглашений, время от времени наведываются члены Национального превентивного механизма РК. Казахстана. Состав групп в каждой области Казахстана колеблется в зависимости от количества там учреждений закрытого типа.

Национальный превентивный механизм был введен в законодательство РК в 2013 году с целью предупреждения пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Участники Национального превентивного механизма в лице независимых экспертов регулярно посещают объекты, предоставляющие специальные социальные услуги, и иные организации, определяемые законами Республики Казахстан.

Юрий Гусаков – один из тех, кто участвует в Национальном превентивном механизме РК с первых дней его создания, в течении шести лет являлся членом его координационного совета. Юрий Анатольевич -руководитель Карагандинского филиала Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности.

– Национальный превентивный механизм стал неотъемлемой частью действующего в законодательстве РК механизма правозавиты, максимально приближенного к институту уполномоченного по правам человека, – поясняет Юрий Гусаков. – Перед тем как эта модель была у нас создана и узаконена, она называлась Омбудсмен плюс. Уполномоченный по правам человека в РК являлся председателем Координационного совета НПМ. А сам координационный совет состоит из представителей общественности, которые отбираются специальной комиссией. Координационный совет, в свою очередь, избирает из граждан Республики Казахстан, желающих участвовать в работе Национального превентивного механизма его действующий состав. Важно, что для определенной части общества, а именно, участников Национального превентивного механизма ранее закрытые учреждения стали открываться. Если ранее состав НПМ в областях действовал на протяжении календарного года, то сейчас он избирается на два года. Работающие там люди за это время, безусловно, становятся профессиональнее. Впоследствии они уже смогут передавать свой опыт молодым коллегам. У НПМ есть определенные планы посещений, которые составляются на год, но о них практически никто не знает. Только за этот год мы побывали в 43 учреждениях Карагандинской области. Аналогичную работу проводят представители НПМ в других областях Казахстана.

За время работы НПМ в нашей стране, по мнению его участников, изменилось само отношение к тем, кто стоит на страже прав со стороны государства, а также представителей правоохранительных органов к участию общественности в делах закрытых учреждений.

Несомненным плюсом стало изменение условия содержания в учреждениях уголовно-исполнительной системы. Они приближаются к тем международным стандартам, о которых мы еще недавно только мечтали. Но, есть и минусы.

– Из года в год в учреждениях уголовно-исполнительной системы падает менеджмент, – мнение Юрия Гусакова. – То есть качество управления такими учреждениями становятся все хуже и хуже. И это очевидно не только по тому, как это отражается на их хозяйственной деятельности. Хороший хозяйственник не берет под козырек, когда ему урезают средства на то, чтобы кормить осужденных, покупать постельное и нательное белье, одежду, которых сегодня катастрофически не хватает. От кого можно урвать, урезать на самые нужные, по мнению государства проблемы? От обездоленных. Они же не будут за колючкой по ту сторону свободы возмущаться.

Хороший хозяйственник не будет молчать, когда на территории руководимой им зоны работает магазин от РГП Енбек, где цены могут быть в разы выше, чем в близлежащих населенных пунктах и так далее. С другой стороны, у нас быстро происходит ротация первых руководителей. И как только человек начинает понимать и что-то пытается менять, его куда—то переводят, чтобы трудоустроить другого.

Недавно мы стали свидетелями событий в АК 159/18. Во время проведенных там обысков, у заключенных были изъяты… 42 телефона и полкилограмма анаши. Если бы в отношении вас кто-то совершил преступление, а потом в местах лишения свободы имел бы телефон, да еще и покуривал бы травку, как бы вы на это посмотрели? Хорошо же такое наказание в виде общего режима!

Мы полагаемся на государство, которое создаст для преступников определенные условия. С другой стороны, родственники осужденных говорят, что после того, как были проведены мероприятия по изъятию этих незаконных вещей, в тюрьме началось унижение человеческого достоинства, избиения и даже пытки. Получается, есть две стороны одной медали. В этом случае нельзя принимать чью-то сторону. Нужно становиться только на сторону действующего права в РК, прописанного в законах и инструкциях. Я уверен, что телефоны и трава в данном учреждении сами не появились и списать все на то, что все это передали осужденным их родственники, нельзя. Полагаю, что в определенной части этого виновны и сотрудники АК 159/18. Следственным органам и прокурорским работникам необходимо поработать над тем, чтобы выявить, как незаконные вещи проникают на территорию закрытого учреждения. И это не единственный пример… Все часто списывается на человеческий фактор. Но надо поработать над тем, чтобы этот человеческий фактор стал другим, более приземленным к действующим нормам в РК.

НПМ создан вовсе не затем, чтобы кого-то проверять и обнаруживать какие-то нарушения. В то же время, его участники не могут не обращать внимание на те огрехи, которые допускает в своей работе руководство, ситуацию, в которой находятся осужденные, спецконтингент, дети, пациенты больниц.

По мнению правозащитников, часть комитета уголовно-исполнительной системы требует усовершенствования. Это касается не только условий пребывания заключенных, но и их трудоустройства. РГП Енбек не только имеет в закрытых учреждениях свои магазины с определенным ассортиментом, но и производственные зоны.

– По-моему нужно привести к нулю и обанкротить данное предприятие, – уверен Юрий Гусаков. – И это стоило бы сделать еще лет пятнадцать назад, когда задолженность по заработной плате сотрудникам и трудящимся осужденным этой организации исчислялась миллионами. Считаю, что данное предприятие нужно приватизировать. Чтобы сюда либо пришел частник, либо тюрьма стала заниматься тем, чтобы зарабатывать деньги для себя. Коль скоро есть прибыль у РГП Енбек, она могла быть и у исправительного учреждения. Тогда бы и заключенные чувствовали себя по– другому. Люди должны знать для чего они трудятся, зарабатывая деньги как на свои нужды, так и для того учреждения, на которое работают. Такая модель существует, к примеру, в США.

Или вот еще пример отношения РГП Енбек к осужденным. Наступило холодное время года, а организация до 15 октября не давала в учреждение тепла и находящиеся там люди вынуждены кутаться в тонкие одеяла, всячески утепляться.

Не хотелось бы думать, что когда государственная компания входит в закрытые учреждения в этом есть какая-то заинтересованность. Ведь основная цель отбывания наказания не в том, чтобы заключенные просто не били баклуши, чтобы имели возможность выплачивать назначенные им штрафы, возмещать ущерб третьим лицам, могли элементарно материально поддерживать свои семьи. Но по факту сегодня они этого сделать не могут. Коль скоро это так, почему бы там не дать открыть свое предприятие бизнесмену. Что мешает государству создать им комфортные условия по налогообложению?

Не стоит забывать, что в исправительных учреждениях люди не просто работают, там идет процесс образования, обучения , приобретение профессиональных навыков. К сожалению, и это мало кого беспокоит. Процент трудоустройства бывших заключенных крайне низок. Потому люди, выйдя на свободу после отбытия срока, могут вновь через полгода или более оказаться за решеткой.

Пишите, Шура, пишите

НПМ – не прокурорский орган, который выносит незамедлительно предписание к исполнению, а может только рекомендовать начальнику учреждения исправить те или иные упущения или нарушения. В то же время нужно понимать, что данное учреждение имеет вертикальное подчинение, и когда члены НПМ отправляют свои рекомендации, далеко не все, кому они адресованы, стремятся их исполнять. Конечно, жилищные условия в местах лишения свободы во всей республике сразу не исправить. Сказываются огрехи, допущенные при их строительстве в переходный для нашей страны период. Так, в Сарани Карагандинской области изолятор временного содержания вообще надо запретить к использованию. Люди там содержатся в полуподвальном помещении с нарами кустарного производства. Туалеты и изоляторе и вовсе не соответствуют никаким стандартам . Чтобы все это исправить, соответственно, требуется урезать бюджет другой организации. Не лучше обстоит ситуация и с Балхашским изолятором временного содержания. И таких проблем немало. Решение для них можно сравнить с движением в лабиринте, где все время заходишь в тупик. Если, к примеру, удастся найти средства для строительства нового изолятора, где пока содержать тех, кого арестовали в оперативном порядке за совершение тяжких и других преступлений, связанных с лишением свободы?

С другой стороны, нужно, чтобы кто-то разработал либо проектно-сметную документацию на строительство нового здания изолятора, либо на реконструкцию действующего. Когда она будет готова, потребуются деньги на реализацию проекта. А это можно будет сделать в следующем бюджетном году. К тому времени проектно-сметная документация устареет, так как инфляция галопирует и ее надо делать по-новому. Вот и получается такой замкнутый круг.

– Мы, конечно, даём в этом плане свои рекомендации. Но хотели бы, чтобы на них последовала какая-то реакция, – говорит Гусаков. – Чтобы Министерство внутренних дел РК хотя бы составило программу, когда эти и другие учреждения будет приведены в соответствие или на их месте будут выстроены новые. Пока этого, увы, не происходит.

Не только слышать, но и делать

Член координационного совета НПМ при уполномоченном по правам человека Зульфия Байсакова призналась, что посещать закрытые учреждения во время пандемии непросто.

– Первое время мы все были в шоке и не знали, что делать, – говорит общественный деятель. – Можно было предположить, что из-за пандемии все учреждения, куда мы хотели бы попасть, закрыты и там вполне могут происходить нарушения прав человека. Но уполномоченный по правам человека Азимова договорилась, что наши участники НПМ будут сдавать ПЦР-тесты и на их основании посещать различные закрытые учреждения. Поэтому вход туда, к счастью, в принципе был нам обеспечен.

По словам Байсаковой, ситуация в закрытых учреждениях сегодня все же меняется к лучшему. Вместе с тем совершенствуется и система отбора участников НПМ, их взаимодействия с органами власти.

– Последнее время проходит активное обучение членов НПМ и это дает возможность понимать, каким новым инструментариям можно пользоваться при выяснении тех или иных обстоятельств нахождения групп в закрытом учреждении. В то же время у нас до сих пор нет своего секретаря, – говорит Байсакова. – А ведь чем больше в работу НПМ вовлечено членов гражданского общества, тем более открытым становится тот или иной механизм, та или иная структура. Я бьюсь и за гендерное представительство. У нас почему– то предпочитают включать в НПМ мужчин, считая, что им лучше доверить эту миссию. Хотя, на мой взгляд, и женщины очень неплохо с этим справляются. Достижения Казахстана в том, что сотрудники НПМ получают небольшой гонорар за посещение учреждений. И это правильно, потому что человек тратит свое время, внутренние жизненные ресурсы, что достаточно сложно. Ведь им приходится видеть не совсем приятную ситуацию, разговаривать с людьми и вникать в их проблемы.

Только в этом году одному из членов координационного совета Алматы Жемис Турмагамбетовой удалось вместе с вице-министром образования РК полностью оснастить школу, которая находится при детской колонии Алматы. Теперь дети там могут получить полноценное образование и пользовать компьютерами, оборудованием. Им полностью поменяли парты. Получается, что при политической воли все это можно решить и сделать это достаточно быстро. Но, как показывает практика, это скорее исключение из правил. Зачастую рекомендации участников НПМ не исполняются годами. Это касается и Алматинской исправительной колонии для мальчиков, где за годы деятельности НПМ можно было хотя бы частично воплотить хотя бы одну рекомендацию членов организации. Они просили выделить ребятам камеры, где бы размещалось по два человека. Это необходимо, чтобы создать личное пространство для развития детей, предотвратить внутреннее насилие среди несовершеннолетних, содержащихся в этом учреждении.

– Наша страна превратилась из слышащего государства в государство, собирающее рекомендации, но их не изучает и ничего не делает, – говорит Зульфия Байсакова. – Эта игра в одни ворота. Желание государства слышать, но не слушать приводит к тому, что права людей, находящихся в закрытых учреждения продолжают нарушаться.

Возможно, этот вопрос должны поднять наши депутаты? Вы как-то связывались с ними? – интересуюсь у общественного деятеля.

– У нас уже есть такой печальный опыт, – отвечает Байсакова. – Когда мы связываемся с депутатами, которые имеют законотворческую инициативу, они соглашаются с нашими рекомендациями, но при этом никто не берется, чтобы воплотить в жизнь. Нас просят отработать эти вопросы, подготовить пакет полностью разработанных документов. Народные представители хотят, чтобы мы просчитали экономические выгоды, прибыль государства от этого и так далее. Я считаю, что это должна делать либо законодательная ветвь власти, либо институт законотворчества, который у нас есть при министерстве юстиции. И этим никак не должен заниматься неправительственный сектор. Это – работа целого депутатского корпуса, со штатом помощников, который сидит в Нур-Султане.

Сейчас, уже по собственной инициативе, мы готовим полный пакет документов по бытовому насилию. Просто потому, что я в этом специалист. Недавно мы посетили женскую колонию 1554 в Алматинской области, где есть дом малютки. Хотим изучить насколько часто детей, которых потом передают в детский дом, забирают мамы из числа бывших заключенных. Выясняем, чем им можно помочь, чтобы дети не оставались обездоленными. Конечно, ситуация в женской колонии сейчас на 100 процентов не идеальна. Но уже поменялась к лучшему, если сравнить с тем, что было еще десять лет назад. Важно, что находящиеся там женщины поддерживают связь с семьей. В этом им помогают и психологи этих учреждений. Да и сама обстановка становиться более похожа на исправительное учреждение, а не на учреждения отбывания наказания. Сами сотрудники становятся более грамотными, потому что мы с ними постоянно проводим занятия, разъясняем, что такое пытки и жестокое обращение, что специалисты таких учреждений должны прислушиваться к мнению осужденных.

А вот ситуация с интернатными учреждениями подчас весьма плачевна. Когда полгода назад я как член общественного совета посетила в Алматы школу– интернат №5, то ужаснулась. Нельзя допускать, чтобы дети жили в таких учреждениях. Не лучше и ситуация с домами-престарелых, где проживают люди с психоневрологическими заболеваниями.

Так, что же то нужно сделать, чтобы национальный превентивный механизм в Казахстане все-таки заработал?

По мнению членов НПМ – семь лет достаточно небольшой отрезок времени, чтобы оценить его Лэффективность.

– Наша задача – предотвратить пытки, не допускать в будущем плохого жестокого обращения с находящимися в закрытых учреждениях людьми, чтобы микроклимат там был другим, – говорит Юрий Гусаков. – На мой взгляд, суть работы НПМ заключается в том, чтобы в них работали люди, которые способны защищать интересы тех, кого они призваны защищать. Они должны знать, что 14 статья Конституции РК о том, что все равны перед законом и запрещает дискриминацию. А согласно статье 17 Конституции – недопустимо унижать человеческое достоинство, пытать и жестоко обращаться с людьми. Если все мы это осознаем, то и негативные проявления будут единичными, а не тенденциозными.

• 107
• 86