«Я останусь Мадонной, даже если буду работать дворником»

-Итак, Мада, Мада Мада, Мадлесса и она же Мадина Мусина. То, что Вы носите столько имен, никак не влияет на Ваше внутреннее ощущение? Также много у Вас внутри сущностей?

-Да

-И Вы ими жонглируете?

-Нет, я их контролировать только недавно научилась. До этого без контроля все было.

-А после этого жизнь скучнее не стала?

-Нет, все также весело, но сейчас я хотя бы умею контролировать.

-То есть, Вы знаете, когда и какую из них включать?

-Да

-Когда Вы решили написать книгу? Откуда этот замысел пророс? Из фейсбука?

-Я начала писать посты на фейсбуке, потому что мне не нравилось, что писали остальные. Все такие скучные и обсуждают политику и одну фигню. Мне это было не интересно, поэтому я решила, что буду писать свое.

-Вы приехали на бал, а там все ходят скучные…

-Ну, все такие умные, постоянно умничают, прямо, молодцы вообще. Ужасно.

-И Вам захотелось просто похулиганить, устроить карнавал на этом бале? А до фейсбука Вы устраивали подобные карнавалы в своей приватной жизни?

-Я научилась писать в 5 лет. У меня были тетрадки, личные дневники, сказки и рассказы. Ну, вот такое детское увлечение.

-Сохранились?

-Нет, потому что в школе это назвали бредом, и я в себе засомневалась.

-В Вашем повествовании присутствует персонаж с именем Леонид Исаакович, если я не ошибаюсь. Это реальный человек?

-Это реальный человек. Я засомневалась в себе, потому что в школе мне говорили о моих грамматических ошибках. И когда я переехала в Америку, то поступила в школу ООН, потому что у меня там работала мама. И мой преподаватель Леонид Исаакович Гольдин, доктор филологических наук МГУ,  в первый день решил проверить знание языка и попросил написать сочинение на свободную тему. «Сыро, но что-то есть!»- после этих слов следующие четыре года, пока мы жили там, он заставлял меня писать, потому что знал, что я могу это делать хорошо.

-А какие упражнения Вы делали? Вы действительно вместе прочитали Толстого «Война и мир» и потом написали 10 причин, по которым вообще не стоит читать это произведение?

-Да. По программе мы читали книгу и потом писали по ней несколько сочинений. Но если мне не нравится книга, то я не могу писать про нее. Поэтому, когда я сдала свое сочинение, и ему оно не понравилось, он попросил меня написать то, что я реально чувствую. Ну и получились 10 причин.

-Можете вспомнить эти причины?

-Ну что вытворял Толстой в своей молодости? Тусил. У него было много денег, свободного времени и он просто начал читать мораль. Какого черта, почему ты это делаешь?

-Вам такая позиция человека, который говорит, что нужно бороться с греховным была абсолютно чуждой? Поэтому Вы написали вот такое сочинение?

-Что плохого в грешности? Нет в этом ничего страшного.

-Сколько Вы прожили в Америке?

— Четыре года.

-А лиловый негр действительно жил напротив и Вы за ним наблюдали в бинокль?

-Он был нашим соседом, его окно было прямо напротив моего. Я не знаю, чем он меня так очаровал, что я решила за ним следить и посвятить все свое время этому. У меня был достаточно тяжелый подростковый период, и эти наблюдения были единственным моим развлечением.

-Он заметил Ваше внимание? Вы переглядывались? Или когда Вы встречали его, он говорил: «Hi kid!»?

-Мы были просто соседями, и общались. У него с мамой был конфликт, потому что он курил траву и в нашей квартире тоже пахло. Она с ним постоянно ругалась, но со мной почему-то он был открытый.  Однажды он оставил дверь открытой…

-Это тоже подлинная история?

-А Вы знаете, что в книжке — все правда?

-Но на последней странице жирным шрифтом написано, что все вранье и не правда?

-Потому что там все с настоящими именами.

-Это ведь довольно рискованная вещь описывать своих близких, своих родственников, ведь Вы это делаете  так карикатурно…

-Да потому что они такие и есть. Я написала это, потому что меня начали долбить родственники из Тюмени, Пензы и говорить, что они приедут и я «получу».

-Вы начали писать в фейсбуке и они начали себя узнавать?

-Да. Они спрашивали, зачем я это пишу, и я не понимала их, ведь все написанное — правда. Они начали мне угрожать, и я просто решила, что в конце книжки напишу, что я все придумала.

-Вы, Мадина, вправду переживали в детстве из-за своей внешности и избыточной полноты?

-Да.

-Все эти смешные истории нисколько не преувеличены?

-В 6-ом классе я не понимала, что за странные события происходят в моей жизни. Я ругалась с Богом и спрашивала, почему я постоянно попадаю в такие ситуации.

-А может быть это были обычные люди, просто Ваш взгляд был сфокусирован только на комическом?

-Ну, мама говорит, что когда она прочитала книгу…

-Как кстати отнеслась к книге Ваша мама? Она там часто фигурирует.

-Я ее предупредила, и сказала, что у нее одна роль — просто офигевать. Она говорит, что помнит все ситуации, но совсем этого не видела.

-Вот! У Вас особенный взгляд на жизнь, Вы видите, прежде всего, комическое,  это уникальный дар. Много людей обладает этим даром, но сделать из него текст, то есть вторую реальность, удается далеко не каждому.  И прежде всего по этическим соображениям, ведь Ваши родственники представлены там в очень смешном виде. Вам их не жалко?

-Нет, а им меня не жалко было?

-А когда Вы жили с папой, Бабака уехала в свое турне по СНГ и оставила вам какую-то сумму денег, и вы вдвоем потратили все, съели все, что было, и папа уже курил бычки сигарет, а после пытался курить бычки бычков. Вот в таких мелочах проявляется беспощадный юмор. Это так и было?

-Да.

-У Довлатова, с которым у Вас есть некая литературная связь, тоже были приемы, в которых он связывал свою семью со своими сочинениями. И выглядит это порой просто ужасно. Я со многими из них разговаривал, и они сказали, что только малая часть является правдой, а остальное фантазии. Я пытаюсь у Вас дознаться, действительно ли Ваши родственники и знакомы такие на самом деле?

-Ну, я все писала так, как запомнила в детстве. Так, как я все прочувствовала.

 -Детское и подростковое мировоззрение порой бывает беспощадно. У каждого нормального человека возникает конфликт с реальностью и окружающие кажутся ему настоящими уродами. Когда я писал рецензию на Вашу книгу, я увидел связь с Селинджером. Он писал об уродстве, которое видел его персонаж, а Вы писали о смешном. Получается, что Вы родных не ненавидели?

-Они странные, но я их не ненавижу.

-Вы видите все смешным только у себя дома или в других местах тоже?

-Не знаю почему, но я все превращаю в Stand Up. Я не могу говорить о грустном, потому что все равно в конце все станет комедией.

-Ваша последняя фраза: «Не будет никакого суда, никакой тюрьмы и мне нужно опять возвращаться в эту скучную жизнь». То есть, Вы эту скучную жизнь не любите?

-Да-да.

-Мада, а есть истории, которые в эту книжку не вошли, потому что Вы сами побоялись, что это слишком круто?

-У меня есть 50 историй, которые не вошли потому, что мне нужно было в бюджет вложиться. Я ничего не боюсь.

-Какая из историй не вошла и Вам этого очень жалко?

-Нет, не расскажу. Я буду делать вторую книжку и ничего Вам не расскажу.

-А будет вторая книга?

-Да, надеюсь, мы придем к этому. Вы сами знаете, что в моей команде только я, подружка-художник и корректор. Все. И то на корректора я забила и сказала, что пускай все будет как есть.

-Это заметно при чтении…

-Я ненавижу людей, которые меня подправляют. И все я делала сама и знаю, что могло быть лучше, но зачем? Пусть все будет так, как сделала я. Поэтому я хочу подумать и сделать вторую книгу еще лучше.

-А сколько прошло времени после ваших постов на фейсбуке, когда Вы поняли, что из этого надо лепить книжку?

-Я начала писать на фейсбуке и заметила, что всем нравится.

-Так уж и всем?

-Нет, сначала все начали на меня наезжать. Говорили, что у меня не рот, а помойка. Ну и я посылала их. Но потом люди начали добавляться, и писать хорошие комментарии. Друзья начали подходить и говорить, что посты, которые они хотели прочитать, ушли далеко вниз. Ну, я и говорила им искать все, мол, это их проблемы. Постов было все больше и больше, и один мой друг начал меня доставать с идеей о книге.

-Ведь то, что Вы выпустили, юридически не книжка. Потому что издательства нет, типографии нет, тиража нет, выходных данных нет! Вы не думали, чтобы обратиться в издательство и выпустить книжку со всеми атрибутами?

 -Мне дали контакты Досыма Сатпаева и сказали, что у него свое издательство. Я ему написала, мы обговорили все, и он попросил скинуть мой текст. Так вот, после того, как я скинула свой текст, он мне больше никогда не отвечал.

-Но Вы понимаете, почему он не ответил?

-Да, маты.

-У Мады слишком много матов, да? Вот теперь давайте поговорим об этом… Вы легко перешли на этот язык? Как давно Вы употребляете этот язык в повседневной жизни?

-Моя Бабака прошла войну и она объясняет, что общались они там не «пожалуйста, подайте» или «осторожно, не заденьте». Она матерится, а я выросла у нее.

-А кем она прошла войну?

-Тыловик.

-И она жила в той среде, где материться было нормально?

 -Да, но у меня в семье больше никто не матерится.

-Только Бабака и Вы?

-Бабака и вторая моя бабушка. Я росла с ними, и с детства разговариваю также, как и они.

-А когда они заметили, с какой очаровательной легкостью Вы повторяете за ними, они не обеспокоились?

-Нет, нет, нет.

-Они оказали на Вас сильное влияние, как я понимаю?

-Бабака оказала 100% влияния на меня.

-Какая она? Ведь в Вашей книге лишь комический ее портрет.

-Она очень добрая. Притом, что у нее не очень много денег, она всем помогает. Да, она пьет и матерится, и может хлопнуть по столу и заорать. А когда она была молодая, она дралась и бегала по двору с топором. Но каждый вечер она распределяет остатки еды по пакетам и говорит, что и куда надо отнести. Ей никогда ничего не жалко.

-Вы, правда, выбрали новую квартиру, чтобы она была авантажнее, а Бабака спалила ее, потому что спросила где туалет?

-Да. Бабака еще большая приколистка. Мне иногда кажется, что она троллит нас всех своим поведением.

-Она тоже расцвечивает скучную жизнь такими театральными фонтанчиками?

-Да, получается так.

-Хорошо, вернемся к теме обсценной лексики. Вы вне дома легко ее применяете? Много материтесь?

-В жизни я матерюсь в разы меньше, чем когда я пишу. Я не знаю, что это за потребность.

-Дело в том, что обсценная лексика в литературе не новый прием, но не очень распространенный. На Вас повлиял фейсбук?

-Я всегда писала этим языком.

-Почему? Вам так удобнее выразить мысль?

-Ну, вот где-то это нужно, потому что никак лучше не объяснить.

— В Ваших текстах очень много ненормативной лексики, но порнографического оттенка нет вообще. Даже главка, которая называется «Первый Секс» о том, как первый секс не произошел. Все очень целомудренно. Но огромное количество словообразований, которые идут из матов и, которые Вы придумываете наверняка сами.

-Что-то я придумала, что-то услышала от бабушки. Она в этом эксперт, и она должна сидеть тут, и рассказывать о том, что такое маты.

-А если Вы исключите полностью эту лексику, что-нибудь останется? Вы сможете написать хотя бы одну историю, не применив ни одного нецензурного слова?

-Без матов могу, но без своих придуманных слов — вряд ли.

-Вы не находите это дурным примером?  Девочки начнут также разговаривать и также писать, соблазненные легким успехом? Вы не боитесь, что родите прецедент филологического поведения?

-Во-первых, меня бесят, когда мне говорят, что меня читают дети. Какого черта у детей есть интернет? Занимайтесь своими детьми. Во-вторых, я никому ничего не обязана. На меня повесили груз, говорят, что я должна воспитывать поколение и показывать им пример. Если девочки будут копировать, то это их проблемы. Я в этом не виновата.

-А Вы не боитесь, что этот прием ненормативной лексики начет истощаться?

-Нет. Может, я завтра начну стихи писать и стану поэтессой? А, может, как Толстой начну мораль читать, я не знаю.

-Понимаете, есть понятие «литературная маска». И у Вас она тоже есть, несмотря на то, что Вы говорите, что все написанное правда. Все равно этот словесной портрет Вашей жизни — маска. И она имеет свойство прирастать к лицу, и потом ее очень сложно снять. И от Вас все будут ждать «подкатингов», и говорить, что им скучно без этого.

-Я уже от всех выслушиваю. Но я это сделала просто для веселья и чтобы посмотреть, как работают все эти процессы.

-А Вы себя почувствовали писателем после этого?

-Нет, мне не хватает наглости на такое. Я просто написала свой Stand Up. Я просто клоунесса. И еще, я написала книгу, а не сделала Stand Up потому, что ужасно боюсь реакции людей вживую.

-Я сомневаюсь, что это можно было пересказать. Это все-таки письменная литература.

-Нет, некоторые вещи хочется рассказать вживую, пересказать.

-Попробуйте..

-Но вот акцент Бабаки просто невозможно передать. Моя маленькая мечта — сделать все visual. Я  писала то, что видела своими глазами.

-Если Вам хочется визуализировать все, то, может, стоит написать сценарий?

-Да, но я не умею писать сценарии.

-Никто не умеет. Не верьте людям, которые скажут, что умеют писать сценарии. Надо просто садиться и делать это. Вот Вы умели писать Мада Мада «Жир»? Вы не умели это делать, но написали ведь?

-У меня просто дерзкая мечта все визуализировать.

-Дай Бог, может это получится. Хотя трудностей с аудио восприятием обсценной лексики куда больше, чем с оптическим восприятием. Но это уже Ваши проблемы и Вам их преодолевать. Я хотел сказать, что один рассказик Ваш, с которого я и начинал свой вопросник, когда Вы играли Санта Клауса и пришел Даниэля, который Вам очень нравился…

-Это моя любовь…

-Вы были влюблены в него, а на Вас напялили этот костюм, и Вы были ужасны в нем. И как Вы написали: «Как бы я не была одета, что бы я не делала — я в его глазах останусь Санта Клаусом». Вот этого, мне кажется, Вам стоит избежать. Опасности Вашей начинающейся литературной биографии. Десантники говорят, что первый прыжок с парашютом не страшный, потому что не знаешь, что будет потом, а вот второй прыжок уже самое страшное. Ну, дай Бог, что Вы его сделаете.

-Я ничего не могу сказать, потому что себя не контролирую. Я на себя не давлю. Целью книги был наш с Дарион перформанс. Дарион Шабаш-художница, которая нарисовала потрясающую обложку.

-Но, тем не менее, Вы проснулись знаменитой?

-Я чувствовала себя знаменитой с того момента, как родилась. Даже если я буду дворником и жить в бараке, я все равно буду считать себя потрясающей.

• 86
• 86