ЕАБР хотел бы прирасти еще и за счет Ташкента

После смерти Альберта Эйнштейна в 1955 году газета New York Times опубликовала письмо редактору с чудесным анекдотом. Вскоре после того, как на Хиросиму и Нагасаки были сброшены атомные бомбы, Эйнштейна спросили: “Почему так, когда разум человека зашел так далеко, что раскрыл структуру атома, мы не смогли разработать политические средства, чтобы удержать атом от уничтожения нас самих?” Его ответ был на все времена: “Это просто, мой друг. Это потому, что политика сложнее физики”.

Как бывший студент-физик из ГДР, канцлер Германии Ангела Меркель смогла подтвердить правду сарказма Эйнштейна на собственном опыте, когда она пришла в политику. Я скромно верю, что могу подтвердить то же самое, так как в своей жизни я проделал несколько схожий путь. Так же, как я несколькими годами ранее в Испании, Меркель, оставив физику, окунулась в государственную службу, отреагировав на крах диктатуры, в которой она жила. В конце концов, она попала в вихрь европейской политики.

Занимая различные государственные посты и на протяжении 13 лет в качестве канцлера, Меркель всегда поддерживала методичный и рефлексивный стиль, который соответствует ее научным знаниям. Но мировая политика, похоже, отличается от этого стиля, и растущие политические волнения в Германии сказались на ее статусе. В прошлом месяце Меркель объявила, что она не намерена баллотироваться на следующий срок в качестве канцлера, и что в конце этого года она уйдет в отставку как лидер Христианско-демократического союза (ХДС). Гонка по ее замене уже началась. Преемники Меркель вполне могут достойно догнать своего предшественника, но нет сомнений в том, что Германия и остальная Европа будут очень скучать по ее самообладанию и уравновешенности.

О достижениях и неудачах Меркель было много сказано. Наибольшим пятном на ее репутации может быть жесткая политика, которую ее правительство продвигает в Европейском Союзе после глобального финансового кризиса. Эта политика усилила неравенство, углубила разницу между северными и южными государствами-членами и замедлила восстановление экономики. С тех пор популисты – в частности, правящая коалиция “Пять звезд”/Лига коалиции в Италии – воспользовались болезненным наследием аскетизма для своей политической выгоды.

Аналогичным образом некоторые обвиняют Меркель в возникновении крайне правых партий, в том числе Альтернативы для Германии (AfD) в самой Германии. После принятия более миллиона беженцев в 2015 году Меркель стала предметом ненависти националистических анти-иммигрантских сил в Европе. Разумеется, нет необходимости говорить о том, что существует резкий контраст между ее пропагандой жесткой экономии и ее решениями в разгар кризиса беженцев. В последнем случае Меркель положила свое политическое будущее на линию защиты европейской солидарности в то время, когда другие страны уже не хотели этого делать.

В недавнем обращении к Европейскому парламенту Меркель вновь поддержала основополагающие ценности ЕС. Она присоединилась к президенту Франции Эммануэлю Макрону – с которым она показала отличное взаимопонимание при ознаменовании Дня перемирия в Париже – в его призыве сформировать Европейскую армию. И Макрон, и Меркель ясно дали понять, что такая сила не только будет совместима с НАТО; она фактически упрочила бы организацию. Как и следовало ожидать, амбициозная речь Меркель вызвала презрение у евроскептиков, которые скорее предпочли бы увидеть, что ЕС впал в отчаяние и политический оппортунизм.

В свете объявленного ею ухода некоторые уже рассматривают Меркель как “хромую утку”, наследие которой теперь будет обсуждаться в политических некрологах. Тем не менее, эти траурные речи преждевременны: есть веские основания полагать, что она еще не завершила свое Европейское наследие.

Разумеется, преемник Меркель на посту руководителя ХДС может не быть солидарен с ее позицией, и может еще больше усилить нестабильность в коалиционном правительстве с Христианско-социальным союзом (братской партией ХДС, базирующейся в Баварии) и социал-демократами (СПД). Но даже при таких обстоятельствах у Меркель будет в запасе парочка козырей. Во-первых, вотум недоверия в Германии не сможет увенчаться успехом, если альтернативный кандидат не получит поддержку абсолютного большинства в Бундестаге. Это было лишь однажды – когда Хельмут Коль из ХДС заменил Хельмута Шмидта из СПД в качестве канцлера в 1982 году, – и это было бы мало вероятно в парламенте, столь же разрозненном, как нынешний Бундестаг.

Поэтому не следует исключать сценарий, при котором Меркель заканчивает свой срок, оставаясь на посту в течение еще трех лет. Она остается очень популярной на международной арене. И, освобожденная от электорального давления, по крайней мере сосредоточенного непосредственно на ней, она может почувствовать себя свободнее для проведения более активной внешней политики. Напомним, что именно в последние годы своего пребывания на посту президента США Барак Обама достиг некоторых из своих основных вех во внешней политике. Помимо восстановления дипломатических отношений с Кубой, администрация Обамы завершила ядерную сделку с Ираном и подписала Соглашение по климату в Париже. Хотя президент Дональд Трамп пытался отменить эти достижения, он не смог предать их истории.

Для ЕС было бы здорово, если бы Меркель продолжила активизацию Франко-Германской оси, открыв тем самым дверь к реформированию на уровне ЕС. Тем не менее, существуют значительные препятствия. В наши дни и эпоху совершенно очевидно, что политика намного сложнее физики. Однако нам не следует недооценивать Меркель и надо прислушаться к другой вневременной цитате Эйнштейна: “В самой проблеме лежит возможность”.

Хавьер Солана, почетный член Института Брукингса и президент ESADEgeo, Центра мировой экономики и геополитики ESADE.

Copyright: Project Syndicate, 2018. www.project-syndicate.org

• 68
• 66