Приходит время расплаты за Тяньаньмэнь

«Ожидать, что кандидат от оппозиции добьется чего-то большего, чем 16%, изначально было заблуждением: за последние 30 лет в Казахстане не было ни одного митинга, который превышал бы десятитысячную отметку, — утверждает политолог, декан школы государственной и общественной политики ALMAU Аскар Нурша. — Тактика бойкота выборов тоже себя не оправдывает: это означает отсутствие результатов в правовом поле. Поэтому, когда Косанова обвиняют в предательстве, меня это немного удивляет».

Почетное второе место

«Многие думают, что 16% голосов, отданных за Косанова, —  это поражение, но в реальности — это победа, — считает он. —   Неделю назад оппозиционному кандидату прогнозировали в два раза меньше. Он — это проекция протестных настроений казахстанского электората в отношений Акорды. Люди на самом деле голосовали не за Косанова, а за протест, а ему, надо отдать должное, хватило смелости стать символом этих настроений. Теперь задача власти — научиться говорить с электоратом Косанова, иначе ей придется иметь дело с электоратом Аблязова.

Изначально, как только Косанов вступил в предвыборную гонку, все уже тогда понимали, что он будет бороться с другими кандидатами за второе место. И он этот план реализовал. Однако его второе место не было предрешенным. То есть, по большому счету, первое — он был каналом, через который избиратели выражали свои протестные настроения. Второе — другие кандидаты, участвовавшие в предвыборной гонке, проявили себя очень блекло. На их фоне Косанов и выиграл. Если бы другие партии выдвинули более сильных кандидатов (скажем, если бы вместо Ахметбекова был бы Конуров, или вместо Еспаевой — Перуашев), то не факт, что Косанов набрал бы столько голосов. Ну и третий момент: на самом деле данные экзитпола (поздним вечером 9 июня – 14%, а утром 10-го – 16% ) для оппозиционного кандидата – это рекорд в условиях казахстанской политической реальности. Еще ни один из кандидатов в президенты на предыдущих выборах не набрал столько голосов. Абдильдин в 1999 году — 11,7% Туякбай в 2005-м – 6, 6%. На этом фоне Косанов, во-первых, добился гораздо большего результата, чем все предыдущие оппозиционные кандидаты; во-вторых, он преподнес оппозиции подарок. Признав косановские 16%, власть признала тем самым наличие в Казахстане протестных настроений. Это ведь не туякбаевские 6,6%, а фактически шестая часть избирателей. И опять же не только власть, но и население  увидело, что кандидат от оппозиции набрал столько голосов, что она (оппозиция) у нас все-таки существует. Своими 16% он фактически заново легализовал положение отечественной оппозиции в правовом поле. При этом не как бойкотчиков, а так, что у нее наконец-то появляется «лицо». Мы видели, как наша оппозиция раскалывается на различные фракции и фрагменты, а Косанов олицетворяет собой умеренный формат оппозиции, с которой власти, хочет она того или не хочет, но придется работать. И делать она это будет именно с Косановым. Поэтому все эти нападки на него на самом-то деле, как мне кажется, поверхностные. В чем проблема на самом-то деле? В лидерстве в оппозиционных кругах, в серьезной конкуренции среди, скажем, нескольких центров. Пока они не могут и не способны сейчас объединиться вокруг кого-то из кандидатов. По большому счету оппозиция делила шкуру неубитого медведя, исходя из завышенных ожидании и от власти, и от Косанова. То же самое можно сказать и об электорате. Ведь почему я говорю «завышенные ожидания»? Дело в том, что, не приложив абсолютно никаких усилий, не имея длительной и многочисленной митинговой активности (за последние 30 лет в Казахстане не было ни одного митинга, который превышал бы десятитысячную отметку), ожидать, что кандидат от оппозиции добьется чего-то большего, чем 16%, мне кажется, было изначально заблуждением.

Нулевая позиция

Тактика бойкота выборов тоже себя не оправдывает. Нулевая политическая позиция — это ноль, умноженный на ноль. Тем самым избиратель обрекает оппозицию на вакуум каналов для взаимодействия с властью. Это означает отсутствие результатов в правовом поле. Поэтому, когда Косанова обвиняют в предательстве, меня это немного удивляет.

Люди также недовольны тем, что он признал итоги выборов и тем самым — победу Токаева. Но их можно не признавать в случаях, когда твой политический противник слаб и у тебя есть шансы вырвать у него победу. А какие шансы были у Косанова, если у него не было ни финансовых ресурсов, ни стоящей на ним серьезной оппозиционной организации. Только лишь избирательный штаб. Поддержка людей, которая якобы  у него есть, – эфемерна. Да, они вышли на митинги протеста, но если объективно, то электоральная поддержка – это не ресурс, ведь она никоим образом не выражается политически. Люди пришли, на избирательные участки, отдали ему свои голоса, и все — разошлись по домам.

Поэтому, если оценивать с точки зрения политических реалий, то признание Косановым выборов – это единственно допустимое, как мне кажется, поведение в сложившейся ситуации. Тем более, что другие кандидаты тоже признали поражение. Это часть политической культуры в конце концов, завершающей любые выборы.

Еще один момент – Косанов своим первым выступлением после выборов осудил митинги и псевдооппозиционеров. Но мы же видим, что и Аблязов тоже подвергал его критике. Более того, беглый банкир своими заявлениями фактически подрывал электоральную базу оппозиционного кандидата. Именно поэтому, я думаю, Косанов, вступив с ним в заочную полемику, ответил ему тем же. Он фактически показал, что не одобряет методы Аблязова, который находясь за рубежом, и будучи недосягаемым для казахстанской власти, провоцирует народ на выступления. Называя вещи своими именами – бросает его под амбразуры.

… На мой взгляд, Косанов очень успешно провел свою избирательную компанию. В существующих реалиях он выжал из нее максимум того, что смог, потому что за ним, еще раз скажу, не стоит ни серьезной политической партии, ни финансовых ресурсов. Ну и что, что он 20 лет находится в оппозиции? Наше население слабо интересуется политикой, поэтому для многих он человек ниоткуда. И вот представьте себе – этот человек-никто приходит и занимает второе место после кандидата от Нур-Отана (!). Набранные им 16% показывают на самом деле не его рейтинг, а  то, что в Казахстане имеется достаточно серьезный протестный потенциал. Власть это увидела и признала. Теперь задача Косанова – грамотно выстроив стратегию, превратить эту свою победу в политический ресурс, чтобы после выборов снова не стать человеком ниоткуда и уйти в никуда.

После инаугурации президента Токаева по всей видимости будут запущены реформы. Я думаю, что их необходимость власть, столкнувшись с протестным потенциалом, и чувствует, и видит. Другой вопрос – какой глубины они будут?

Хорошо смеется тот, кому терять нечего.

И в качестве послесловия к выборам 2019 года веселая история от народного артиста СССР Асанали Ашимова, тоже когда-то бывшего кандидатом — в депутаты Верховного Совета республики.

— Политикой я принципиально не занимаюсь — оберегаю свою профессию, — рассказывает он. — Недаром говорят: если человек стал политиком, надо знакомиться с ним заново. Есть ли у них за душой что-то святое? Далеко не у всех. Облить человека грязью, уничтожить его – в порядке вещей. Каждый из нас чувствует себя незащищенным в обществе, где правят такие господа. Идешь по улице — могут безнаказанно дать пощечину, спрятался в особняке — тебя могут «заказать», и никакие каменные заборы и видеокамеры не спасут, если ты кому-то мешаешь творить беззаконие и произвол.

Но опять же не случайно говорят: если ты не займешься политикой, она займется тобой. Как бы я ни сторонился этой сферы, все же однажды ввязался. В начале 90-х шли выборы в Верховный Совет республики, мне предложили баллотироваться от Джамбула. Семь или восемь соперников я уверенно опережал по популярности. Народ на встречи приходил охотно, каждый клялся, что будет голосовать за меня. Но однажды утром я прочел в местной газете статью о себе. Один из моих конкурентов сообщал такие «факты», о которых я и сам не подозревал. Оказывается, в театре и кино я уже никому не нужен, потому-то и решил попробовать себя в политике, в личной жизни я  почти преступник, и вообще, не мешало бы меня посадить на годик-другой за всяческие «злоупотребления». Когда я встретился с этим «гробокопателем», то первое, что сделал, — посмотрел на него в упор. Думал, он покраснеет и начнет хотя бы извиняться. Куда там! Прохиндей нагло так сказал: «А что вы хотели, Асеке? Это борьба. Кто как умеет, тот так и выживает».

Наконец наступил день выборов. До самого вечера я лидировал с большим отрывом. И вдруг, когда до финиша оставалось час-полтора, вперед с космической скоростью вырвался тот самый прохиндей.

В жизни я так не смеялся, как тогда! Единственными пострадавшими в этой ситуации оказались простые избиратели, а я был доволен! Теперь я знал, что такое «честные альтернативные выборы».

С той поры я редко хожу на выборы. На повторную просьбу баллотироваться в Парламент ответил: «Нет, спасибо. Я уж лучше пешком постою». Что я там буду делать, если даже пройду? Заниматься с утра до вечера болтовней – это не мое дело. Чего стоят наши законодатели, видно хотя бы по тому, как они «поработали» над многострадальным проектом закона о кино: все вокруг да около, в общем, куда повернешь, туда и выйдет. Никакой конкретики.

Сейчас кое-кто пытается обвинять меня в чрезмерной осторожности. Но откуда она пришла, эта осторожность? Оберегая свою профессию от внешних потрясений (а сейчас еще и семью — у меня ведь младшие дети не встали на ноги), я не лгу, но часто скрываю то, о чем думаю. Мир вокруг очень хрупок, многое в нем меня не устраивает, но пусть уж лучше так, чем рисковать безопасностью дорогих мне людей. Было время, я шел по жизни, не оглядываясь на других. За эту гордыню мне пришлось заплатить дорогую цену…

• 58
• 56