Динара Кулибаева купила замок в Швейцарии

27 августа, 2019

551

В ответ на максимальное давление США Иран захватил второй иностранный нефтяной танкер. Выбранный Трампом подход, призванный поставить исламский режим Ирана на колени, явно не работает. Он лишь привёл к возникновению ещё одной горячей точки на Ближнем Востоке, ослабил трансатлантические отношения, помог России и Китаю, а также нанёс серьёзный удар по договору о ядерном нераспространении. Что же дальше?

Самая большая проблема Трампа в том, что другие страны, подписавшие ядерное соглашение 2015 года (официально оно называется Совместный всеобъемлющий план действий, сокращённо СВПД), по-прежнему придерживаются этого договора, хотя Трамп и вывел из него США. Кроме того, Британия, Франция, Германия, Россия и Китай недовольны парализующими экономическими санкциями, введёнными Трампом против Ирана. Они твёрдо намерены сохранить заключённое соглашение и готовы сделать всё возможное, чтобы убедить руководство Ирана продолжать его соблюдать. Европейские страны, подписавшие СВПД, создали специальный механизм для содействия торговле и бизнесу с Ираном, хотя и рискуют американским возмездием, а Россия и Китай расширяют экономические и стратегические связи с Исламской республикой. Впервые в истории западного альянса европейские союзники Америки объединили свои силы с её противниками.

Поддержки, оказываемой этими державами Ирану, недостаточно, чтобы компенсировать американские вторичные санкции, которые карают любые правительства и компании, ведущие бизнес с этой страной. Однако она способна смягчить эффект санкций и повысить устойчивость иранского режима. Иран уже продемонстрировал свои возможности сопротивления: он сбил американский шпионский беспилотник, предположительно атаковал шесть нефтяных танкеров, а также захватил два других танкера вблизи Ормузского пролива. Тем самым, Иран сигнализировал, что может перекрыть пролив, через который проходит пятая часть мировой нефти, и это несмотря на американскую демонстрацию силы в Персидском заливе, призванную гарантировать безопасность мореплавания.

Как обычно путанные политические заявления Трампа ему тоже мало помогают. Он передвинулся из одного конца спектра, где доминируют его ястребиный госсекретарь Майк Помпео, советник по национальной безопасности Джон Болтон, а также премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, и где предполагаются военные действия против Ирана, в другой конец, где превалируют его собственные порывы – «никакой войны». Для достижения своих целей он стремится использовать экономическую силу Америки в сочетании с угрозами, а не военную мощь. Однако в случае с Ираном он выбрал не ту мишень. Трамп и его советники продемонстрировали очень плохое понимание природы иранского режима и недооценили его способность к противодействию в этом крайне сложном регионе.

Команда Трампа упустила из вида то, что этот режим весьма крепок и обладает надёжной структурой региональной безопасности, протянувшейся от Афганистана до Ливана и Йемена. По своему характеру этот режим является идеологическим, но, когда речь заходит о выживании, он становится прагматичным. Судьба правящих страной религиозных лидеров и их сторонников связана с выживанием режима. В высшие эшелоны этого режима по-прежнему входят те, кто совершенно не доверяет Америке из-за её многолетней поддержки монархии шаха Мохаммеда Резы Пехлеви. Революция 1979 года свергла шаха, а аятолла Рухолла Хомейни, возглавивший эту революцию, старался построить такое исламское государство, которое будет способно выстоять в борьбе с внутренними и внешними противниками.

Хомейни умер в середине 1989 года, но его преемник, аятолла Али Хаменеи, по сути, идёт по его стопам: он действует одновременно и идеологически, и прагматически, чтобы гарантировать сохранение исламского режима. Хотя он возмущается Америкой и её союзниками, он оказался достаточно гибок, чтобы, например, благословить СВПД, наладить тесные отношения с Россией и Китаем, а также поддерживать разумные связи с европейскими державами ради того, что справиться с американским давлением.

Одновременно исламский режим активно работает над наращиванием своей мягкой и жёсткой силы, развивая региональную сеть религиозных и стратегических партнёров. Он разработал стратегию асимметричной войны с целью не просто пережить иностранное нападение, а превратить его в разрушительную региональную конфронтацию. Иранский режим живёт под санкциями США почти все 40 лет своего существования и нашёл множество методов обхода американского давления.

Всё это не означает, что этот режим не готов к пересмотру условий СВПД. Он уже сигнализировал о своей готовности это сделать, однако лишь при условии, что такой пересмотр не поставит под угрозу его внутреннюю и региональную безопасность и что он получит достаточно экономических и стратегических стимулов для такого шага. Иранский режим по-прежнему разделён на группировки сторонников жёсткой и умеренной линий, при этом первые контролируют больше рычагов власти, чем вторые. Но было бы ошибкой предполагать, что перед лицом серьёзной внешней угрозы все эти фракции не объединяться и не получат поддержки большинства общества, исторически известного своими сильными националистическими настроениями.

Американская политика конфронтации и сдерживания иранского режима не принесла никаких плодов. Политика взаимодействия, которую проводил президент Барак Обама, оказалась более продуктивной, и это продемонстрировало заключение СВПД. Между тем, Трамп сам себя загнал в угол: перед ним возникла перспектива военной конфронтации, в которой невозможно победить и которая будут иметь глубокие региональные – и не только – последствия, в том числе для нефтяных поставок и цен, что будет разрушительно для экономики.

Амин Сайкал – профессор политологии в Австралийском национальном университете, автор книги «Восходящий Иран: Выживание и будущее Исламской республики» и соавтор (вместе с Джеймсом Пискатори) книги «Ислам вне границ: Умма в мировой политике».