В Казахстане все ведут себя, как «маленький Назарбаев»

4 ноября, 2020

1092

Модель поведения лидера бессознательно копируется всем обществом – это аксиома, известная с древнейших времен. В Казахстане, несмотря на формальный уход Назарбаева, каждый мелкий и средний чиновник, как и олигарх, бессознательно ведет себя как «маленький Назарбаев». Модель поведения Токаева истеблишментом пока не воспринимается.

На постсоветском пространстве идут тектонические изменения, связанные не столько с усталостью от засидевшихся лидеров, сколько запросом на перемены, на новую модель отношений власти и общества, на новый социальный контракт. Люди хотят видеть не столько новые лица, сколько подсознательно понимают, что сама модель управления государством должна измениться, это запрос на другую модель поведения лидера как носителя других ценностей. Мир, построенный на вертикальной иерархии власти и богатства, разрушается горизонтальными связями. Впрочем, и сами лидеры уже устали от своих народов, не понимая причины его растущего недовольства.

Справедливости ради надо сказать, что кризис госуправления переживает весь мир с той лишь разницей, что у кого-то супчик жидковат, а у кого-то жемчуг мелковат. Весь мир испытывает дефицит ярких, харизматичных, масштабно мыслящих лидеров, способных быть адекватными своему времени и своему народу.

Пандемия сделала контрольный выстрел в систему управления, основанную на сырьевых доходах. Наступает период изменения политических систем, когда неэффективность управления легко компенсировалась избытком легких нефтедолларов. Надежды, что все «рассосется» само собой, увы, не соответствуют логике здравого смысла. Нам всем предстоит учиться жить в новой реальности, хотя это вызов, на который ни у кого нет ответа, кроме суровой действительности. Именно поэтому, например, в последнее время Назарбаев, как и Путин, скорее были склонны сосредоточиться на внешних инициативах, чем разбираться с внутренними проблемами. Говорят, когда умер Сталин, у него на столе была найдена масса документов, которые он не открывал и не подписывал. Лидеры тоже утомились от большинства своих обязанностей.

В Казахстане Токаев только усилил тренд, существовавший всегда — все более явное размежевание между реальным процессом принятия решений и официальной системой власти. В Казахстане всегда существовало две параллельные реальности – теневой механизм принятия политических решений и их скупое проявление на страницах официальных медиа.

И общество платит власти взаимностью – это отношения давно опостылевших друг другу супругов, которых уже давно не связывает ничего, кроме взаимной привычки, взаимных обид и предательств, взаимной апатии и недоверия. И даже годовщина свадьбы в виде президентских или парламентских выборов не вызывает взаимного интереса или надежд на будущее.

Тем не менее, идет пусть вялая, но явная смена элит, все еще питающая надежды либералов на ее модернизацию. Концепция «слышащего государства» порядком поднадоела тем, кто обязан слышать, но создает иллюзию у тех, кто в нее поверил. А Совбез, как ни странно, не смог девальвировать роль Акорды, играя, скорее, роль, пусть и влиятельного, экспертного клуба, чем политического института.

«Само не рассосется»

Когда мы сетуем на то, что большая часть экономики в тени, мы забываем о том, что в тени и реальная политика, процесс принятия стратегически значимых государственных решений.

Да, создаются Советы по реформам, проводятся совещания, парламент «с жаром» обсуждает законы, сидя уже на чемоданах. Но на самом деле все решения диктуются интересами разных групп, которые и есть теневое правительство Казахстана. Все действующие лица – это только фон. Крупные акционеры готовятся к завтрашнему дню Х и вся реальная повестка дня продиктована только одним желанием – сохранить свои активы. Все это проявляется даже в «прорывах подсознания» нашей статистики – стремительный рост и объем коррупционных нарушений. Все это говорит только об одном – конкуренция за ресурсы обостряется, легкие деньги в прошлом.

За официальным занавесом, в недоступной для наблюдателей глубине, протекает совершенно другая реальность. Между этими двумя мирами – архаичным и безжизненным, и динамичным, зарождающимся в недрах новой системы – огромная пропасть.

Им невдомек, что единственный выход сохранить свои активы – построить новую систему, способную существовать в режиме «автопилота». Ничего нового за последние тысячи лет человечество еще не придумало: сильная партия власти, конструктивная оппозиция, прочные барьеры на пути внесистемных элементов, лояльное правительство, ответственная элита. Это и есть, собственно, возможность развернуться в сторону совсем иного мира – мира преобразований, прорывов, беспрецедентных технологий и достижений.

Одна из главных проблем такой конструкции – несоответствие реальным вызовам, возникающим именно в повседневной жизни. Социальная неустроенность, нарушенный диалог власти и общества, подмена политики убеждения политикой принуждения, диспропорции в экономическом развитии, снижение способности системы налаживать каналы для выпуска пара – все это вкупе с политической девальвацией нынешней элиты и есть – самый большой риск для режима, который в условиях неизбежной турбулентности может оказаться просто бессильным перед ней. Главная угроза – это не оппозиция, а неспособности верхов и элит адекватно и своевременно отвечать на возникающие проблемы. Именно поэтому мы сейчас наблюдаем стремительную девальвацию официальных институтов власти.

Предстоящие выборы перестали быть интригой еще до их проведения и станут обычной досадной формальностью. Гораздо интересней, что будет после них: появление новых партий и поиск нового президента. Четыре года пролетят незаметно. Президентская «свита», как бы там ни было, обновляется, идет глубокая ротация в АП, правительстве, акимском корпусе. Пришли относительно не засвеченные люди. Несмотря на публичную неопытность, представители этого эшелона быстро набирают особый политический вес именно в силу конкуренции между Ак ордой и Билиотекой.

Как это часто бывает после долгого запрета на публичность, сейчас она будет все более востребована. Есть слабая надежда, что реальность сама вытолкнет людей, способных не столько служить, сколько править. Пока же нынешние «властители дум», как говорила Маргарэт Тетчер, способны говорить только о своем чувствах, нежели о своих действиях. Но даже этот эксгибиционизм разрушает политическую монополию, снижая влияние «агашек», для которых публичность смерти подобна. И это тоже модель «назарбаева», который до начала 2000-х еще был изрядно озабочен собственным имиджем в глазах народа, либеральничал с масс-медиа. Но потом он быстро потерял интерес к этим «нежностям», решив, что в нужное время он всегда найдет способ «договориться» с плебсом. И увы, оказался прав. По крайней мере, на какое-то время. На время, которое можно назвать «золотым веком» для ограниченного круга лиц для распределения неограниченных ресурсов. Но оно подходит к концу – над этими громадными ресурсами нависла опасная тень неопределенности.

Конечно, речь идет не о всей стране, но о весьма важных дорогих фрагментах собственности. Главная проблема для такого транзита «суперэлит» состоит в том, что собственность, полученную за счет доступа к государственным ресурсам, передать по наследству не получится»: если отцы выпадают из системы власти, то сыновьям будет очень сложно доказать свое право на обладание ею. Пусть и неформальная, но люстрация неизбежна, в миру это называют еще передел собственности. Нынешние элиты, официальные и не очень, питают иллюзии, что сохранят контроль над политической властью. Политическая «семья» предыдущего президента сохранила по крайней мере возможности для относительно спокойного и безбедного существования, но масштабы «наследства» «семьи» слишком значительны, чтобы их удержать.

Впрочем, возможно элитам удастся сохранить политическую преемственность, обеспечив преемственность экономической власти. Но вероятность такого сценария не высока – слишком много денег выведены из страны и интерес к законности их происхождения висит дамокловым мечом практически над каждым из основных акционеров «АО Казахстан». Однако гораздо более важным фактором является растущий дефицит госбюджета и стремительно таящий Нацфонд, запасов которого при сохранении текущих изъятий хватит в лучшем случае на 3-5 лет. А следовательно, изменение социально-экономической модели неизбежно – чудес не бывает. Вопрос только в том, какой ценой и при каких сценариях это произойдет. Даже если Токаеву удастся ввести в управление технократов-либералов, в нашей персоналистской системе чрезвычайно важна фигура именно преемника, символизирующего вертикаль власти.

Вопрос, сколько может просуществовать «назарбаевщина без назарбаева», остается открытым. Но исторический опыт показывает, что такие периоды вряд ли могут длиться годами. «Неблагодарный» народ быстро забывает все, что для него когда-то сделали. Поэтому, очень многое, в том числе и выбор механизма преемничества, будет зависеть от массовых настроений, которые сложатся к 2021–2024 годам. От отношения к Назарбаеву, Токаеву и власти в целом. От работоспособности модели, в центре которой находится Назарбаев не как человек, несущий главную ответственность за плохое управление, а как институт и символ, Суперхан, единственный гарант стабильности страны.

До сих пор, несмотря ни на что, ролевые функции президента и национального лидера (символа страны) совпадают. Главный вопрос — достаточно ли и как долго это будет обеспечивать устойчивость системы. Несмотря на отсутствие объективных социологических замеров, общество позитивно воспринимает Токаева. Удерживать президентские рейтинги от падения помогают отсутствие политической конкуренции и контроль государства над основными медиа-ресурсами. Токаев, как и было задумано, — один из основных инструментов поддержания легитимности власти. Сегодня безальтернативность выражается в том, что даже возможное снижение рейтингов президента не сопровождается ростом общественного доверия ни к каким другим политикам.

Но средний представитель сегодняшней элиты — это все еще «маленький Назарбаев». Каждый из них, принимает решение и ведет себя так, как поступил бы на его месте Елбасы. Назарбаеву по-прежнему совершенно нет необходимости вмешиваться во все процессы: управленческие решения, судебные вердикты, обвинительные заключения артикулируются, выносятся, применяются с учетом его потенциальной позиции по любому вопросу. Правда, все чаще эта позиция «воображаемого Назарбаева» неправильно интерпретируется, и вот тогда приходится включать механизм ручного управления, исправляя серьезные ошибки, эксцессы исполнителей, результаты корыстолюбия и глупости чиновников, преследующих в основном личные (клановые) интересы.

Существенная часть «элиты» напряженно ожидает 2024 год лишь в том смысле, что необходимо подготовиться к любому решению о транзите власти, которое будет принято очень узким кругом лиц. Каким будет это решение — не слишком существенный вопрос. Главный вопрос — стратегия и тактика выживания. Однако, когда мы говорим об элите, то в нашем случае это не то сословие, которое несет ответственность перед обществом, которое имеет свое мнение, свою позицию. Скорее, это сообщество лиц, которое никогда не будет принято в приличном обществе, а потому вынужденное вращаться только внутри своего круга. Это люди, простодушно капитализировавшие власть, но не понимающие, что лояльность и благонадежность быстро падает в цене, а совсем скоро может стать даже токсичной.

Возможности модернизации в рамках существующего политического режима ограничены, если не сведены на нет. Управленческие и бизнес-элиты это прекрасно понимают, но совершенно не способны и не хотят преодолевать препятствия для модернизации, тем более строить коалиции за нее. И если Назарбаев может себе позволить дожить свой век на старых лаврах, то они несколько моложе, пусть уже и не способны к внутренней трансформации. Близок тот момент, когда власть в Казахстане будет валяться у ног «маленьких назарбаевых», но кто сможет этим воспользоваться – большой вопрос. Пока нас спасает только то, что миру не до нас и ближайшие соседи не заинтересованы в дестабилизации ситуации ни в регионе в целом, ни в Казахстане. Но геополитическая конфигурация становится все менее предсказуемой. И тот, кто задаст новую модель поведения, может получить все. При оптимистичном сценарии это будет тот, кто поймет, что, помимо банковского счета, ему нужен хороший социальный капитал. К власти идут новые элиты, неброско одетые, но амбициозные.