Хотел ли Казахстан обрести свою независимость?

Почему Казахстан последним подписал из союзных республик подписал декларацию о независимости? И даже после этого наша страна искала способы сохранить союз с Россией, которая уже никогда не станет демократической. Об этом пророчески писал десятки лет назад профессор Арыстан Есентугелов в своей книге «Экономика независимого Казахстана. История рыночных реформ».

16 декабря 1991 года Президент Казахстана Н.А. Назарбаев подписал конституционный закон о независимости Казахстана. Правда, к этому времени СССР уже распался, как де-факто, так и де-юре, а потому помешать этому шагу было решительно некому. Все братские республики, кто до, кто после путча, уже стали независимыми государствами. Выглядело это так, как будто мы после Беловежского соглашения, подписанного 8 декабря 1991 года, еще восемь дней чего-то выжидали.

Размышляя о событиях того времени, вспоминая, как происходили важные политические и экономические процессы в СССР и Казахстане, как возникали и как вели свою политику в той сложной обстановке казахстанские политические силы, их лидеры, как мы получали независимость и как пользуемся ею, а также задумываясь над другими аналогичными вопросами, вольно и невольно задаем себе, кажется, странный или, еще хуже, – неуместный вопрос: а хотели ли мы, казахстанцы, иметь тогда эту независимость? Факты говорят о том, что он очень даже уместен.

Все дело в том, что казахстанцы практически ничего не делали, чтобы получить независимость. Декларацию о суверенитете мы приняли 25 октября 1990 года, т.е. последними из всех союзных республик. Мы вообще не хотели ее принимать, рассуждая так, будто она ничего не даст, выражали только лишь наше намерение и не более того. Значит, намерения-то на независимость у нас не было или мы не хотели его открыто выразить. Открыто заявить о своем намерении, особенно когда речь идет о таком вопросе государственного устройства, как его суверенность, т.е. недопустимость чьего-то бы то ни было вмешательства во внутренние дела страны, в условиях СССР и его тоталитарной системы означало многое.

Казахстан в самые переломные и ответственные моменты, когда решался вопрос, быть или не быть СССР и социалистической системе, ни во время августовского путча 1991 года, ни при подписании Беловежского соглашения 8 декабря 1991 года не оказался с Россией. Ведь Россия и ее лидер Ельцин нуждались в поддержке именно Казахстана и именно его руководителя Н. Назарбаева, т.к. Казахстан всегда имел большой вес в СССР после Украины, а Назарбаев за какие-то два-три года стал одним из самых авторитетных союзнореспубликанских политиков и руководителей. Не случайно, что на Беловежское совещание из всех руководителей союзных республик приглашался только он. Борис Ельцин не скрывал, что нуждается в присутствии Назарбаева.

Стыдно повторять, но приходится: Казахстан принял конституционный закон о своей независимости 16 декабря 1991 года, т.е. тогда, когда СССР уже не существовал ни де-факто, ни де-юре. Это значит, что Казахстан получил независимость не по своей воле, а возможно, и против своей воли. В стране даже референдум не был проведен. Более того, Казахстан оказался единственной страной на всем постсоветском пространстве, настойчиво предлагавшей остальным, по крайней мере России, Украине и Белоруссии, уже после распада СССР (Беловежского соглашения), с которым смирился, и президент СССР Горбачев и снял с себя полномочия главы государства, объединиться в какой-нибудь новый политический союз. Тогда, когда все бывшие союзные республики радовались, ликовали и занялись укреплением своей государственности, казахстанцы искали и предлагали какие-то иные формы образования нового политического союза.

Так, после Беловежского соглашения мы доказывали необходимость политического союза между Россией, Украиной, Белоруссией и Казахстаном. Более того, мы стали упрекать руководителей трех славянских республик в том, что они на Беловежском совещании создали свое Содружество Независимых Государств – СНГ (подчеркну – именно Содружество, а не Союз независимых государств по этническому признаку. – А.Е.). Спрашивается, почему мы должны упрекать независимые государства в этом? Они теперь, уже как независимые государства, вправе создавать какие угодно межгосударственные образования. Они уже не были обязаны с кем-то согласовывать свои решения и нести ответственность за развитие других государств. Несмотря на это, нас приглашали, но мы не пошли.

Мы должны иметь в виду, что бывшие союзные республики уже не загнать ни в какой политический союз, это мы ищем такой союз, мы предлагаем создание такого союза. Не было им резона распустить один союз и тут же войти в другой и снова жить под чью-то диктовку. Какая тут независимость?! Тем не менее даже некоторые политические партии и отдельные политики начали предлагать конкретные формы политического союза. Так, Социалистическая партия Казахстана (СПК) во главе с П. Своиком и Г. Алдамжаровым в программе, принятой на ХIХ съезде партии, состоявшемся в марте 1992 года, записали, что «СПК видит будущее Казахстана в СНГ на конфедеративных началах», т.е. по типу швейцарского государства. Известный поэт О. Сулейменов пошел дальше, считая, что «начало конфедерации могли бы положить Россия и Казахстан».

Президент Н. Назарбаев сам не раз говорил о стремлении сохранить СССР до последнего момента. Судя по тогдашним откликам, в Казахстане большинство народа поддерживало идею возрождения союза с Россией в какой бы то ни было форме. Следовательно, политическая элита должна была выражать мнение большинства граждан страны. Таков неписаный закон прихода политической силы и политиков к власти и ее удержания.

Распад СССР и отказ от социалистической системы вызвали у казахстанцев в целом двойное чувство. Как ни говори, независимость вызвала у людей радость и гордость, поскольку казахстанцы получили возможность использовать все свое богатство на благо своей страны, которая получила шанс войти в мировое сообщество полноправным, суверенным государством. Всем нам казалось, что мы приобрели что-то очень важное, чрезвычайно ценное, чего так недоставало в нашей жизни.

В то же время в День независимости Казахстана не наблюдается массового ликования людей на площадях, праздничного шествия народа на улицах городов, в парках, как это бывает во многих странах мира. Создается странное чувство: вроде бы этот праздник – и не праздник вовсе. Видимо, это результат того, что независимость досталась «даром», а во всех колониальных странах она добывается в долгой, чаще всего кровопролитной борьбе, достается и, соответственно, ценится дороже. Обидно, что Казахстан, больше всех пострадавший от тоталитарного режима, не предпринимал ничего, чтобы он исчез из его жизни, хотя бы того, что делали Украина, Белоруссия и Молдова, не говоря уже о России, прибалтийских республиках и Грузии. Все-таки это было ошибкой и стало еще одним пятном в истории Казахстана.

Противоречивые чувства казахстанцев к независимости, видимо, обусловлены и тем, что за годы советской власти мы успели пережить и трагедии, и светлые периоды. У нашего народа за 70 лет были успехи и радости, неизгладимая печаль и истинное сожаление. Было немало и приобретений, и потерь. Видимо, таков закон жизни, что невозможно приобрести одно, не теряя другого, за все приходится расплачиваться. Тем не менее людям всегда жалко расставаться с прошлым, если при этом с ним уходит нечто ценное. А у казахстанцев было от чего избавиться и было что терять при распаде СССР.

Потеряли мы на самом деле то, что, несмотря ни на что, сумели приобрести за годы существования СССР, пережив вместе и радости, и беды, и победы, и поражения. У народов союзных республик были многолетняя общая история, тесные хозяйственные, научные и культурные связи, люди, независимо от национальности, были сплочены неподдельной дружбой, взаимопомощью и взаимовыручкой, всегда поддерживали друг друга, идеологически воспитывались на общих ценностях. Система давала всем безбедную жизнь, избавила людей от беспокойства относительно своего будущего и будущего детей, если они получат образование и специальность.

Люди не знали, что такое безработица.

И вдруг эта система быстро и неожиданно распадается, людям было отчего растеряться. Ведь мало кто думал о том, что, несмотря на серьезные трудности, СССР когда-нибудь распадется, казалось, что нет силы, которая его так раскачает, что за какие-то два года его не станет. Видимо, люди испытывали растерянность из-за неожиданности и особого представления о своем будущем вне Союза, в новом независимом государстве, вроде бы в одиночестве. Люди наверняка чувствовали, что они остались один на один с независимостью. Это настроение народа, видимо, передалось политическим элитам, и они тоже в первые годы проявляли растерянность, мало представляли, как они будут вести страну в условиях отсутствия Союза, с чего придется начать, как справиться с нарастающим социально-экономическим кризисом и т.д.

Тем не менее не было оснований для уныния – мы приобрели несравнимо больше, чем потеряли. Казахстан, попав в состав СССР как колония Российской империи, пережил ни с чем не сравнимую трагедию. На мой взгляд, вхождение Казахстана в состав СССР (1917 год) было не совсем легитимным, т.к. у тогдашнего, безграмотного и неорганизованного, народа, который все еще вел в своем подавляющем большинстве кочевой образ жизни, никто не спрашивал, за какую он власть. Он даже не знал и не мог знать, какая сейчас власть, кто такие большевики. Красноармейцы просто захватили города и уезды, объявили об установлении советской власти большевиков, назначили комиссаров – и в итоге оказалось, что Казахстан добровольно вошел в состав СССР. У нашего государства тогда не было и не могло быть ни легитимного правительства, ни легитимного представительского органа, облеченного мандатами народа, ни армии, которая могла противостоять Красной Армии. Кое-где было лишь небольшое количество сторонников большевиков из местной интеллигенции.

Передовая, образованная часть интеллигенции в лице, например, Алихана Бокейханова, Ахмета Байтурсынова, Турара Рыскулова, Султанбека Ходжанова, Мустафы Шокаева и других вела борьбу за создание Туркестанской республики до образования СССР и продолжала бороться за самостоятельную автономию и после совершения этого акта.

Жестокая массовая коллективизация и репрессии, проведенные против казахов, привели к гибели многих людей от расстрелов, холода и голода, бегству из Казахстана в поисках спасения на чужбине большей части населения республики в Китай, Афганистан, Монголию, Турцию и даже Россию и Узбекистан, хотя и там люди терпели лишения, унижения, издевательства местных властей.

Авторы книги «Эволюция политической системы Казахстана» пишут: «Страшными последствиями сталинской коллективизации стала гибель от голода в 1930–1932 годах около полутора миллионов казахов. В эти же годы 1,3 миллиона человек безвозвратно откочевали за пределы СССР. Если в 1930 году в республике проживало 5 миллионов 873 тысячи человек, то к 1933 году численность населения упала до 2 миллионов 493 тысяч человек».

Сколько казахов – политиков, писателей, ученых, просто образованных представителей интеллигенции – было расстреляно, осуждено на длительные сроки заключения в тюрьмах, находившихся в известных местах, от одних только названий, которых люди содрогались от ужаса! Те, кто уцелел, жили без индивидуальной свободы, в бесправии и страхе. Все вопросы социально-экономического развития республики решались в Москве в интересах всего Союза, а не отдельной республики. Единственными законами, по которым должны были жить люди, были решения КПСС, его руководства, в котором собрались политически подкованные, но профессионально малокомпетентные люди, подобранные по принципу личной преданности Генеральному секретарю ЦК КПСС.

Основательная перетряска Казахстана и казахского народа в самых различных формах продолжилась и в годы хрущевского волюнтаризма и субъективизма, в годы, оказавшиеся для кого-то годами оттепели, а для кого-то – продолжения страданий и унижений. Только теперь она проводилась по демографической линии, экономической и территориальной деструктуризации, а также экологической деградации Казахстана, хотя это проходило и раньше, но только затмевалось масштабами репрессивных действий власти по отношению к казахскому народу и его передовой интеллигенции.

За внешним благополучием в годы застоя скрывалось углубление обострения социально-экономической и экологической ситуации в Казахстане, которое пагубно отразилось на окружающей среде и здоровье людей, живущих во многих регионах республики. Об этом много писали в книгах, в периодической печати и т.д., здесь нет необходимости повторяться.

По-своему уникальна индустриализация Казахстана в 30-х годах: эвакуация в республику в годы войны многих промышленных предприятий с переселением с европейской части СССР огромного количества людей, освоение огромной территории целинных и залежных земель с крупным притоком людей из России, Украины и Белоруссии, приезд многих тысяч переселенцев и выпущенных специально для работы на целине заключенных из тюрем Сибири и других регионов России; авантюрно проведенная ирригация в Узбекистане и Туркменистане с перекрытием стоков вод рек Амударья и Сырдарья, вызвавшим экологическую катастрофу в ареале Аральского моря и приведшим практически к исчезновению самого моря, создание на территории Казахстана 20 военных полигонов, в том числе трех ядерных в Семипалатинске, Азгире и Капустином Яре с проведением в течение 40 лет ядерных испытаний и захоронением ядерных отходов… Население испытывает на себе последствия в виде самых разных форм заболеваний, генетических мутаций, увеличения числа детей – инвалидов с детства, роста детской смертности, резкого увеличения смертности и др.

Возникающие при этом социально-экономические и даже межреспубликанские территориальные, межэтнические и кадровые проблемы развития Казахстана решались в Москве без учета его интересов, интересов его народа, порой не считаясь с мнением руководства республики или вообще игнорируя его, как это было при решении вопроса о передаче части территории Казахстана, где развивалось хлопководство, Узбекистану, при рассмотрении вопроса о передаче полуострова Мангышлак Туркменистану, при назначении руководителей республики и при решении многих других вопросов, напрямую затрагивающих интересы казахского народа. Достаточно подробно об этом рассказывает непосредственный свидетель решений Центра в отношении Казахстана по прошествии почти 30 лет бывший первый секретарь ЦК КП Казахстана Д.А. Кунаев в своих книгах «О моем времени» и «От Сталина до Горбачева».

Во всем этом страшно было то, что такая политика была не просто эпизодом из жизни страны, связанным лишь с особенностями переживаемого периода или с характером и стилем руководства того или иного Генерального секретаря ЦК КПСС, а была инструментом практического осуществления марксистской теории по строительству коммунистического общества на деле, государственной идеологией тоталитарного режима СССР, выработанной марксистско-ленинским антинаучным учением.

Приход к власти в 1985 году нового относительно молодого руководителя М.С. Горбачева с лозунгом «перестройка» в этом отношении практически ничего не менял. Но до этого Казахстан пережил еще одну трагедию, порожденную тем же тоталитарным режимом сложившейся советской системы управления. Казахский народ еще раз испытал на cебе тяжелые последствия прежней политики, когда в 1986 году ЦК КПСС был назначен первым секретарем неизвестно откуда взявшийся посланец Москвы Г.В. Колбин. По тому же принципу, о котором писал бывший секретарь ЦК Компартии Казахстана Д.А. Кунаев: «кого хотим, того и назначим, а ваше дело голосовать «за»…

Но все-таки было другое… Молодежь Алма-Аты, обучающаяся в университетах, институтах и техникумах, организовала массовый митинг на Новой площади, которая затем была переименована в Площадь Республики, с выражением несогласия с назначением первым секретарем ЦК КП Казахстана Колбина. Очевидно, нельзя было разыгрывать без конца один и тот же сценарий, то, что было дозволено в послевоенные годы, рано или поздно должно было дать сбой, ведь эта проблема обсуждалась «за кулисами» среди интеллигенции, населения и, как свидетельствует Кунаев, в узком кругу руководства.

В ответ мирной демонстрации молодежи – снова излюбленный прием – жестокая расправа:

кровопролитие, массовые избиения, издевательства, вывоз людей зимой без одежды в открытое поле, откуда вернуться в город живым и здоровым было чрезвычайно трудно.

При всей трагичности этого события для молодежи, для всего казахского народа сегодня главное в другом – виновники этой чудовищной по жестокости расправы власти остались невыявленными и ненаказанными. В любой демократической стране подобное кровопролитие не осталось бы без судебного расследования, какие бы должности ни занимали виновные, а здесь главного виновного установить было совсем не трудно.

Что касается Горбачева, то он в 1991 году, выступая по телевидению, утверждал, что в год освоения целинных и залежных земель Казахстану отошли пять областей Российской Федерации. Генсек не мог не знать, что такого никогда не могло быть, а потому он сделал такое заявление с определенной целью – дать русским, проживающим в Казахстане, основания для расшатывания территориальной целостности республики, на развертывание движения за отторжение этих областей от Казахстана и провоцирование межнациональных столкновений. И в этом он тоже должен был быть обвинен, ему следовало по крайней мере извиниться перед казахским народом.

Казахстан заплатил слишком дорогую цену за годы пребывания в Советском Союзе, чтобы еще раз связать свою судьбу с Россией, которая, по моему убеждению, никогда не будет демократической, а значит, социально и экономически процветающей страной, она всегда была и останется оплотом диктаторских и авторитарных режимов под видом российских специфик (как раз это и не позволяет ей стать цивилизованной страной) и использует, если надо, свое ресурсное оружие – человеческие и энергетические ресурсы.

Поэтому в конечном счете неважно, как досталась Казахстану его независимость, важно, что она у него есть и она гарантирована ведущими демократическими странами мира. Теперь все в наших руках: куда и как вести нашу страну.

• 134
• 163