Зачем Путин отнял у российской молодежи будущее?

– Мы уже никогда не станем прежними. Мы раскололись на ДО и ПОСЛЕ… И вот в этом после для нас понятие россия (с маленькой буквы) перестанет существовать. Кровь, боль, слезы, лишения… Мы ничего не забудем, и ничего не простим, – говорят сегодня жители Украины и к ним, наверняка, присоединяется весь мир.

Чем живет и дышит сегодня Киев

– В Киеве вся инфраструктура в основном работает, – сообщил волонтер-фрилансер, офицер в отставке Александр Кияев. – Иногда бывают плановые отключения после ракетных ударов. Городской транспорт работает, но в очень ограниченном режиме. Сетевые продовольственные магазины действуют почти все, мелкие торговые точки – выборочно. Однако количество работающих увеличивается – постепенно открываются кафе, парикмахерские и т.д. Работают частные почтовые компании, вновь принимают клиентов отделения банков. Банкоматы действуют если не все, то большинство, очередей к ним фактически нет. Кроме того, можно обналичивать деньги на кассах супермаркетов (до 6 тыс гривен – примерно $200).

Александр Кияев

Украинцам очень тяжело физически, но легко ментально. У них все просто и нет раздвоения – они защищаются, защищают себя, своих детей, свою землю. Они не убийцы. Они внутренне правы и в этом их трудно разуверить. Они слишком любят свободу, чтобы легко от нее отказаться. Война закончится, и страна начнет строиться. Многое пересмотрят в своих отношениях, станут взрослыми, научатся беречь то, что раньше не берегли. Они – Нация.

Что касается нацизма, шовинизма, национализма – это внутренние демоны каждой страны. И право каждой страны бороться с ними самостоятельно, что Украина и делала с 2019 года. В ее Конституции однозначный запрет на нацизм, в ее Раде всего один националист.

В Узбекистане (я гражданин Узбекистан, живущий в Киеве) тоже есть националисты. Но видит Бог, если русский мир придет «спасать» меня от них, я залягу в районе Чагатая с пулеметом и буду стрелять в соотечественников. Никакой генетической солидарности.

У старых б…, поющих осанну в «Лужниках», на столах всегда будет контрабандная еда и шмот, возможность пересекать границы и отдыхать, где им хочется, только теперь по-тихому, без постов в социальных сетях. Все остальные получат серьезный удар по качеству жизни и психологические проблемы. Страна станет зависимой, беззащитной и уязвимой.

Мне жаль российскую молодежь, которая простилась со своими надеждами и похоронила планы учиться за рубежом, путешествовать и находить друзей. Жить в полную силу граждан мира. Это у них отняли, и скорее всего, на многие годы. Они, возможно, никогда не увидят Киев. Киев их не простит – имеет право. Возможно, они никогда не увидят Париж, Нью-Йорк и еще больше 140 столиц. Им останется только менять гражданство, терять несколько лет на то, чтобы встать на ноги, постараться выжить. Это трагедия для этого поколения, они, по сути, потеряли будущее из-за кучки бесноватых стариков и старух.

По просьбе Exclusive.kz Александр провел опрос среди киевлян, которые по тем или иным причинам приняли решение не уезжать из города.

Марьяна Данченко

Марьяна Данченко, 38 лет, оперная и джазовая певица:

– В Украине идет полномасштабная война с украинским народом, вероломная, изнурительная и подлая.

В Киеве местами тихо, местами очень громко и опасно – зависит от района, но город не сдается. Работают волонтеры, малый и средний бизнес, люди пытаются жить и бесконечно помогают друг другу. 

В моей семье – пожилые родители, которые заразились ковидом в бомбоубежищах, но стоически побороли болезнь и пока ютятся с нами в однокомнатной квартире. В их неблагополучном по военным временам районе, да еще и на 15 этаже, – опасно.

Так как я не только певица, но и диктор, то сейчас озвучиваю видеоролики для youtube, телевидения, зарубежных каналов, UNICEF и т.д. на трёх языках. В свободное время помогаю старикам, дежурю в бомбоубежище рядом с домом, когда объявляют тревогу, помогаю поддерживать там порядок.

Муж считает, что нам нужно уехать, но об этом даже думать тяжело и больно. Мы -коренные киевляне, но я певица и волонтерской работой долго не смогу зарабатывать, да и родители тоже уже не мобильны. Что дальше? Верю в победу. За Украиной правда, мы воюем за свою землю и свободу.

Георгий, 19 лет, студент: 

– Я думаю, что людям из других стран будет интересно узнать не то, как сейчас выглядит город, который проснулся 24 февраля в 5 утра от взрывов (удивительно, что Киев снова, как и 80 с лишним лет назад, подвергся бомбёжке, пока все спали), а просто о том, чем живут и что чувствуют сегодня его жители. А мы все думаем одно: то, что сейчас происходит – это ненужная, но очень страшная война. В тот первый день с утра стояли все выезды из города – по тому, как взрывались бомбы, люди поняли, что началась именно война, и старались уехать. Я не знаю, чье больное воображение видело в глазах детей «признаки нацизма и фашизма», «ненависти к русским». Но теперь русские, точнее российский народ, весь, без исключений, нажил одномоментно себе миллионы врагов, и эта ненависть – на столетия. 

В некоторых городах убитых мирных жителей хоронят на детских площадках или во дворах. Потом их перехоронят на кладбище, но воспоминания, чувства жителей, когда они после войны будут ходить этими дворами, не дадут забыть войну, не позволят простить ни руководителя государства-агрессора, ни тех, кого он к нам отправил. 

… Я, как и большинство украинцев, – пацифист. Но хочу предупредить всех и каждого, что каждый из этих самых пацифистов с неимоверной жестокостью будет встречать, как их называет российская пропаганда, «освободителей». Нам некуда бежать, мы на своей земле. Мы её защитим. 

Мужчина, 65 лет, пенсионер:

– Наверное, удивитесь, но я немного согласен с Путиным, который сказал, что 24 февраля началась военная операция. Потому что война началась в феврале 2014-го. Без объявления войны, как и сейчас. А «гибридная» война, как ее называют, началась с захвата Крыма, с «народных республик» на кусочке Донбасса. После этого пытались победить Украину разными другими способами (пропаганда, торговля, экономика, политики-предатели), но не смогли. Подумали, что силой смогут. Но нет. Не могут. 

Жена и дети уехали к родным в другую страну. Трудно им стало от постоянного напряжения. Особенно, когда кое-кто повысил готовность к использованию ядерные силы. Почему я остался? В первые дни, когда меня спрашивали об этом, отвечал, что коронки (зубные протезы) не успел доделать. Шутил так. Сейчас уже сделали, но … Ну как я из Киева уеду? Не могу! 
В начале, когда ещё сомнения были, такой же вопрос знакомым задавал. Моя врач (стоматолог-протезист) сказала: «Очень боюсь оставаться. Но как я поеду, когда у стариков зубы под коронки обточены? Я же за них отвечаю». А я вот ни за кого не отвечаю, но уехать не могу. Наверное, просто нет убедительной причины. Могут убить? Так и по дороге могут. Стреляли же по уже по эвакуируемым. 
Другие уже, наверное, всё главное рассказали. А я про неглавное скажу. Теперь перед тем, как запустить стиральную машинку или пылесос, обхожу соседей и предупреждаю, чтобы шума не пугались. А еще, как в детстве, стал носить ключи от дома на шнурочке на шее. Вот потеряю – как домой попаду? Дома ведь никто меня не ждет. И ещё кофе стал больше пить. Раньше одну-две чашечки с утра – и всё. А теперь практически весь день, через пару часов по чашечке готовлю, пью с чем-нибудь сладким (сейчас можно купить). Помогает отвлечься. 

Как проходят дни? Не тягостно ли? – спрашивают еще меня. Вот именно – проходят … 
Проснулся. Позавтракал, почитал новости, кофе попил – и в Фейсбук на «информационный фронт», там моё место в защите Украины. Тем, кто «ранен» российской пропагандой – помощь, чтоб разобрались. А по тем, кто сам, как идейное противоукраинское оружие, – своё «идеологическое поражение», но на основе правды. 

Иногда, когда просят (через группы) – иду помогать самообороне укреплять их позиции. Конечно, мы все здесь надеемся, что уличных боёв не будет, но лучше подготовиться. Никто же не думал, что этот (не хочу даже называть его имя) нападёт, а вот напал. 

Потом обед. У нас есть пункт выдачи бесплатной еды для нуждающихся. Я туда не хожу. Сам справляюсь: и деньги есть, и готовить умею. Есть же такие, кому хуже меня – вот пусть их обеспечивают. 
В первые дни вечерами тоже был на «информационном фронте», а теперь нет – после этого я спать не могу, теперь вместо этого стараюсь занять себя домашними делами или перепиской с нормальными людьми. Ну и кино, конечно. Но не про войну. 

С некоторыми из родственников пришлось прекратить отношения из-за расхождения во взглядах. Многие из них живут в России. Когда звонят, то узнав, что я все еще жив, больше говорят о бытовых делах. Я их понимаю – даже по телефону и мессенджерам они боятся открыто высказываться. Но среди российской родни есть и такие, которые сразу начинали свои звонки с наездов – «а где вы были 8 лет?», «у вас нацисты по улицам ходят». Сейчас они «в круизе» на том самом корабле. Ну вы меня поняли, да? 

Есть семья старых друзей моих родителей. Сын у них в России, и я помогаю им иногда. Они привыкли думать, что всё, что делал СССР – правильно. А сейчас у них в голове вместо Союза – Россия, которая тоже «всё – и Крым, и другое – делает правильно, а в Украине – «антисоветчина». В первые дни войны они как бы взбодрились в ожидании «возврата советских порядков». Но когда в соседнем микрорайоне в многоэтажку попала сбитая ракета, а на проспекте недалеко от их дома заняло позицию подразделение территориальной обороны, готовое в любой момент вступить в реальный бой, тогда к ним пришло понимание, что ракета или снаряд не будут разбираться, кто живёт в их доме – «советский патриот» или «бандеровец». Выяснилось, что война — это плохо и «Владимир Владимирович в чём-то неправ».

Ольга, 63 года, пенсионерка:

– Это бумеранг для Украины, для которой национализм, ложь и неуважение к интересам собственных граждан оказались выше профессионализма. Я осталась в Киеве потому, что родных и друзей за границей нет, а ехать в никуда – не тот возраст, да и могилы всех моих предков здесь. А вот некоторые мои знакомые временно уехали из Украины. Те, кто сейчас в Германии, рассказывают, что местные относятся нормально, они там получили бесплатное жилье, а в Чехии, говорят, всё платно и дорого. И все очень ждут возвращения в Киев.

Елена Единак

Елена Единак, 53 года, кандидат экономических наук, учитель:

– Начну с поста, который выложила в Фейсбук в день своего рождения 1 марта:

«Как-то не так я себе представляла этот день …

Красивое платье, лёгкий макияж, запах духов, букет жёлтых тюльпанов (именно жёлтых). Ведь это же первый день весны! 

Про себя высчитывала, что, отчитав 8-й урок, успею позвать коллег на кофе с коньяком, или на коньяк с кофе…. Уже не важно. Планировала забежать перед работай в магазин и купить конфет моему классу. Ну традиция у нас такая, у кого день рождения, тот и кормит всех конфетами. А что, я, их классуха, хуже?! А потом, после всего этого, купить тортик – наш любимый, «Киевский», и схомячить его вечером дома с семьёй.

Так было и в прошлом году, и в позапрошлом – просто отметить свой день рождения с теми, кого люблю. Но…. Всё изменило одно слово – война! Никогда не думала, что слова девочки лет 9: «Мам, если мы увидим российский танк, мы его сожжём?», будут вызывать смех и умиление. А фраза «Русский военный корабль, иди на ***!» станет гордостью. Ее будут произносить все и взрослые не будут ругать детей за нее. Что я в панике буду писать коллеге: «Вы живы?! Там же была баллистическая!!!» И это под Киевом! И эта сраная баллистическая ракета была российской. И что утро начинается не с кофе, а с мессенджеров. И там всего несколько слов: «Добрый день. Все живы».

Мы живём сейчас в «дне сурка» – не знаем ни дат, ни дня недели, только какой сегодня день войны (сегодня, например, 35-й). И ещё мы все заимели особое чувство – кристально чистую ненависть ко всему русскому, к россии (с маленькой буквы), к русне (да именно так, и поверьте, это не самое плохое слово, что можно услышать в интеллигентном Киеве от весьма культурных людей).

Почему осталась в Киеве? Потому что люблю его, потому что фраза – «где родился, там и пригодился» – имеет наивысший приоритет. И ведь кто-то должен был остаться здесь, чтобы банально помогать. Мне больно видеть Киев в блокпостах, комендантский час и полупустой город. И тишина… Город не должен иметь такую пронзительную тишину и в ней автоматные очереди. Меня угнетает невозможность погулять по городу, попить кофе, поглазеть на что-то в магазинах. Нас не пугают люди с «калашами» и в брониках из теробороны. Для нас сейчас это НОРМАЛЬНО. Только вдумайтесь! Мы рады видеть людей с автоматами (!).

Сказать, что мне сейчас сложно морально – не сказать ничего. Единственное, что я умею – это учить – 25 лет в Шеве (Киевский национальный университет имени Т.Шевченко), 7 лет в школе. Но вот пришли «освободители» и мне некого учить! Мои пятиклашечки разбросаны по Европе … Хватаясь за соломинку, чтоб удержать психику в норме (хотя объективно у нас она уже вышла за границы нормы в привычном понимании), читаю уроки в небольшом волонтёрском проекте. 

Что дальше? Когда это всё закончится, когда мы наконец-то будем свободны, когда передохнут эти хреновы «освободители», мы попытаемся вернуться к мирной жизни.

Но уже никогда не станем теми, что были прежде. Мы раскололись на ДО и ПОСЛЕ… И вот в этом после для нас понятие россия (с маленькой буквы) перестанет существовать. Мы ничего не забудем, и ничего не простим.

• 226
• 218