Уход в отпуск, с последующим увольнением

Одна из ведущих частных аналитических структур — Институт политических решений — фактически прекратила свое существование. Этой сенсационной новостью было взбудоражено все экспертно-аналитическое сообщество. Обсуждения в социальных сетях дают весь спектр мнений об этом событии – от тихой элегической печали до откровенного злорадства.
ИПР был создан ровно четыре года назад, в июле 2009 года. Юридическая форма — частное учреждение. Но ходили слухи, что эта структура Карима Масимова.
Учредитель и бессменный генеральный директор, Бахытжамал Бектурганова, когда представляла свое «детище», ставила перед ним весьма амбициозные задачи. Он должен был работать по двум ключевым направлениям:
Во-первых, ИПР – это независимая аналитическая и консалтинговая структура, казахстанский аналог think tank («фабрика мысли», «мозговой трест»). В рамках этого направления ИПР разрабатывал эффективные решения актуальных задач широкого профиля (внутренняя и внешняя политика, экономика, социальная сфера, национальная и региональная безопасности и пр.), стоящих перед казахстанскими и зарубежными государственными, общественными и частными организациями. Также здесь регулярно проводились социологические и маркетинговые исследования, рейтинговые замеры, экспертные и фокус-группы, мониторинги СМИ и многое другое.
Вторая задача ИПР — организация пространства публичной политики. По этому направлению действовала постоянная диалоговая площадка для экспертного обсуждения вопросов казахстанского и международного развития и выработки по ним профессиональных рекомендаций и решений – Клуб Института политических решений (КИПР). Также регулярно проводились различные общественные и дискуссионные мероприятия (круглые столы, публичные лекции, пресс-конференции, презентации.
Надо отметить, что за прошедшие четыре года ИПР занял на медиа – и аналитическом пространстве страны свое достойное место. Среди публичных работ Института можно выделить ежемесячное социологическое исследование республиканского уровня «Социальные настроения в крупных городах Казахстана»; ежеквартальный мониторинг по коррупции в Казахстане; ежеквартальное исследование «Индекс безопасности Центральной Азии»; социологические исследования в рамках государственного социального заказа «Коррупция в сельском хозяйстве РК» и «Коррупция в Министерстве финансов РК» и многое другое.

Словом, жизнь кипела, за столом в Клубе ИПР оппоненты сталкивались в жарких спорах, дискуссионная площадка ИПР за эти годы стала одной из самых популярных среди экспертов и журналистов в Алматы и вообще в стране.
Кончилось это резко и внезапно. Еще 30 июня ИПР работал, как всегда, а уже 1 июля на сего сайте появилось объявление следующего содержания:
Уважаемые коллеги, друзья!
С 1 июля Институт политических решений уходит на летние каникулы. Вернемся осенью со свежими идеями и темами для обсуждений, до встречи в новом деловом сезоне, желаем вам хорошего, полноценного отдыха.
«И вам того-же…» — подумали коллеги и журналисты, немного позавидовав белой завистью сотрудникам такого учреждения, где отпуск дается сразу всем, так надолго, да еще и в «золотые» летние месяцы.
Но оказалось, что не все так лучезарно и благостно. Отпуск плавно перешел в последующее увольнение сотрудников и закрытие Института. Кстати, официального сообщения об этом, прозвучавшего из уст Бектургановой или иного руководителя этого учреждения, общественность так и не дождалась. Все телефоны Института молчат. Бектурганова, по слухам, за границей. Сотрудники Института превратились то ли в рыб, то ли в привидений – ни от одного из них не прозвучало внятной информации о том, что же случилось с учреждением, которое столько лет было средоточием живой ищущей мысли. А когда мы попытались обратиться к пресс-секретарю Института Алмасу Садыкову, написав ему электронное письмо, с просьбой хоть как-то разъяснить ситуацию, в ответ тоже было глухое молчание.
Так что закрытие ИПР можно считать свершившимся фактом. Прокомментировать исчезновение с медийного поля одного из самых крупных в стране аналитических центров мы попросили экспертов.

Айман Жусупова, социолог:—
-Закрытие ИПР, с моей точки зрения, сузит возможности для дискуссий, обсуждений важных для общества тем в казахстанской политологической среде. Не секрет, что финансирование ИПР было очень хорошим, и, отчасти, именно там казахстанские и иностранные специалисты могли обсудить злободневные проблемы в политической, социально-экономической сферах. В ИПР работали квалифицированные специалисты — Максим Казначеев, Рустам Бурнашов, которые, конечно, не останутся невостребованными.
Что же касается причин закрытия ИПР, тут сложно судить, поскольку решения, принимаемые «наверху», подчинены одной логике — борьбе за власть, и тут ИПР выступил в качестве разменной монеты. Что бывает в игре, где ставки достаточно высоки. И судьба слаженно работающей организации, ее сотрудников, очень неопределенна.

Айдос Сарым, политолог:
— Очевидно, что Институт политических решений изначально создавался под определенные, коньюнктурные политические задачи. Очень трудно достоверно узнать об источниках его существования, до последнего времени никто не говорил о его учредителях. У этой организации сложился свой неоднозначный имидж и в обществе, и среди аналитиков. Я, например, всегда считал, что это чисто коньюнктурный проект, и никогда не принимал участия в его работе. Понятно, что когда создается такая достаточно крупная исследовательская и аналитическая структура, с серьезным финансированием, перед ней ставятся вполне определенные задачи. И с этими задачами ИПР не справился.
-Не справился, или «слишком хорошо» справился, и поэтому выводы его аналитиков стали кому-то неудобными?
— Если бы справился, не было бы необходимости его закрывать. Все знают, что у нас во властных верхах есть такая вещь, как споры и конфликты , столкновение взглядов разных групп элиты на многие вещи, происходящие в экономике, политике и других сферах. Которые, на мой взгляд, также могли быть причиной его закрытия. Просто кто-то кому-то мог сказать: «Зачем вам такая структура? К чему вы готовитесь?»
— Вы считаете, что закрытие ИПР может повлияет на развитие независимой аналитической мысли в Казахстане?
— А вы что, считаете, что его четырехлетняя работа как-то повлияла на развитие политологии, аналитических и экономических исследований? Я – нет.
— Я бывал на заседаниях Института, убедился не раз, что там была и откровенная полемика по многим вопросам, волнующих общество, приглашались действительно компетентные специалисты, выпускались отчеты, различные рейтинги… Мне кажется, это было небесполезным.
— Я считаю, что все это было просто «выпуск пара», снятие общественного напряжения. А вовсе не какая-то настоящая аналитика. Возможно, там были и какие-то закрытые заседания или исследования, но ко мне они не попадали. А то, с чем я, как и другие, мог ознакомиться, не оставляли у меня впечатления серьезных аналитических работ. Я не хотел бы считать деньги в чужих карманах, но мне кажется, что за те деньги, которые выделялись на финансирование его деятельности, результат мог бы быть гораздо выше.

В Казахстане нужен мощный исследовательский центр общественных проблем. Но для этого в стране должна произойти демократизация политической системы, должны появиться реальные политические силы, партии. Крупные политические, финансовые и бизнес — структуры должны быть реально заинтересованы в получении объективной картины мира, в котором страна. Тогда и появится ситуация, когда не будет считаться зазорным открывать какие-то аналитические структуры «под себя». Но поскольку у нас в стране власть авторитарна и она сознательной «выбивает» бизнес из этой информационно-аналитической среды, чтобы он не финансировал кого-то, кто своей аналитикой может доставить власти какое-то беспокойство, у нас такие структуры создаются не для аналитики, а для пропаганды. В частности, я всегда считал, что ИПР и бы «заточен» именно не пропагандистские задачи. О критичности там говорить не приходилось. Какая-то доля критики у них, конечно, была, но она не была не объективной, ни системной. Что-ж, это не сработало — и его закрыли.

Талгат Мамырайымов, политолог:
— Причин закрытия ИПР может быть много. Но все они сводятся к ситуации, которая сложилась внутри правящей в Казахстане элиты. Потому что закрытие такого крупного аналитического института и информационного центра – это , безусловно, событие. Его разработки оказывали влияние на формирование определенных трендов в информационном пространстве. В кругах аналитического сообщества существовало мнение, что ИПР принадлежал Кариму Масимову. Я считаю, «нейтрализация» такого института могла бы быть выгодна определенным группам влияния во властных структурах, которые имеют свои интересы, расходящиеся с группой Карима Масимова. И это происходит в такой момент, когда мы уже приближаемся к моменту транзита системы власти в Казахстане, который неизбежно произойдет, когда от власти отойдет Н. Назарбаев. Напрашивается такое предположение, что закрытие ИПР связано именно с этим процессом.
Можно выдвинуть и другие предположения. Первое – определенные группы элит, имеющих как политический, так и экономический вес в стране, возможно – при участии главы государства, пытаются нейтрализовать возросшее влияние Карима Масимова – претендента на пост второго главы Казахстана. Таким образом, у Карима Масимова отнимается весьма мощный информационно-аналитический ресурс.

Второе – возможно, решение о закрытии ИПР могло быть принято и самим Каримом Масимовым, поскольку тот, став руководителем администрации президента, сосредоточил в своих руках очень большие информационные потоки. В данном случае речь может идти просто об оптимизации. Ведь известно, что такие аналитические службы требуют немалых средств. А занимая этот пост, Масимову нет резона содержать такую излишнюю структуру.
Есть и третий вариант. Возможно, закрытия Института потребовал сам глава государства. Он сделал это в русле своей политической практики: сохранять баланс между группами влияния в казахстанской элите. Он увидел, что Карим Масимов в последнее время значительно усилился, поскольку обладает, кроме группы «Алаш-Медиа» еще и ИПР, который разрабатывал для «Алаш-Медиа» информационную политику. Видимо, Н. Назарбаев оказал давление на К. Масимова, чтобы тот закрыл этот Институт. Возможно даже, что это было сделано в достаточно ультимативной форме.
— Возможно ли в нашей казахстанской ситуации появление действительно независимого аналитического центра?
— Такие структуры требуют серьезных финансовых влияний и хороших, компетентных специалистов. Все это весьма дорого. Трудно предположить, что такие средства можно найти и не зависеть от тех, кто их будет давать. Будь это про- властные политические и экономические группы, или же оппозиционные, даже те, кто скрывается сейчас за рубежом. У нас в стране достаточно групп влияния, которые не входят напрямую во властные структуры, но имеют и влияние, и финансы. Если учитывать, что, как я уже говорил, мы находимся в процессе транзита верховной власти, то не исключено, что такие группы могут стать заинтересованы в создании такой аналитической структуры. Возможно, что нас ожидает «вторая волна контрэлиты», подобная той, что формировалась в 2000 годы.
Д.Слинько

• 61
• 46