Афганистан: осязаем ли мир? или Потерпевшие неудачу «nation building»

Aфганистан — образование, обусловленное географическим положением и этнополитической структурой, не принадлежит ни Центральной, ни Южной или Западной Азии. Свое право на существование обосновывает тем, что является центром притяжения как раз трех географических пространств и сфер интересов России, Китая, Индии и региональных держав Ирана и Пакистана. Этносы, живущие в пределах географического образования «Афганистан», которые называют афганцами, тем не менее общая идентичность все-таки не состоялась и им не удалось стать нацией. Главная причина состоит в том, что разные этнические группы идентифицируют себя в Афганистане пуштунами, таджиками, туркменами, узбеками или хазарейцами больше со своими племенными собратьями и собратьями по вере, нежели с центральным правительством. Лояльность людей своим племенным собратьям действительна в отношении братьев по вере, живущих отчасти вне физических границ Афганистана в приграничных государствах, больше, чем лояльность правительству в Кабуле, вследствие чего формирование национальной идентичности тормозится. Из-за этого происхождение нации не происходит лишь полосованием физических границ, оно должно осуществляться и в умах людей. Как следствие, строительство нации не что иное, как попытка «цементирования» политических границ: с одной стороны, физических, с другой — ментальных. Поэтому каждое центральное правительство пытается посредством «социального инженерного искусства» ускорить процесс идентичности, базируемый на общем мировоззрении и на общих символах, и должно привести к развитию национального самосознания. До сих пор это терпело неудачу в Афганистане. С момента основания Афганистана как независимого государства имелись границы, представлявшие разграничительные линии среди этнических групп, никогда еще не приводившие к развитию национальной идентичности.

Беруз Абдольванд, доктор политических наук, Центр исследований Каспийского региона, Свободный университет Берлина

Расхождение между географическими границами и национальной идентичностью не ново в Афганистане. В частности, юго-восточная граница Афганистана с Пакистаном, которую протянули во времена эмира [Афганистана] Абдур Рахман-хана, представляла постоянную проблему в сфере безопасности. Эта демаркационная линия Дюрана длиной около 2500 км названа по имени британского дипломата. Генри Мортимер Дюран после обеих британо-афганских войн, переговорив в 1893-м в качестве министра иностранных дел британской Индии, протянул границу между Афганистаном и Британской Индией. Тогда эта осознанно очерченная линия была протянута на 100 лет через заселенные пуштунами районы. Таким образом, разделили — по принципу «разделяй и властвуй» — самую сильную этническую группировку Афганистана, чтобы лучше контролировать страну. Одновременно Афганистан превратили в буферную зону между Россией и тогдашней Британской Индией.
В 1947 году основано государство Пакистан с включением пуштунских областей и с учетом линии Дюрана. Тем не менее в 1949 году от этой границы решительно отказался афганский совет Лойя Джирга. В 1993 году истек договор по линии Дюрана, вследствие чего стало необходимым с точки зрения афганского правительства по-новому определить разграничительные линии, учитывая афганское притязание на пуштунские области в Пакистане. Это право поддерживалось всеми афганскими правительствами с 1949 года.
Как правило, тесное отношение Пакистана к Афганистану и, в частности, к «Талибану» рассматривается в фундаменталистско-религиозном контексте и оценивается поэтому как антисветское. Но, ввиду афганских притязаний на области, этот способ рассмотрения, скорее, односторонен.
Без сомнения, религиозное сродство представляет сильную основу пакистано-афганских отношений. По меньшей мере, так же значимо для Пакистана, который ощущает угрозу афганских притязаний присоединить область, поддерживая особые отношения с группировками в пределах Афганистана, лояльных Исламабаду. Во-первых, таким образом подрывается афганский национализм, во-вторых, Пакистан оснащает себя на случай, если «Талибан» придет к власти, и, в-третьих, выигрывает, таким образом, под исламским прикрытием в «стратегической глубине» по отношению к Индии. Впервые концепция «стратегической глубины» была произнесена пакистанским армейским шефом генералом Мирзой Асламом. Следовательно, Пакистан в случае военного конфликта с Индией удалился бы в область афганских союзников, чтобы защищать собственный военный арсенал.
По проведению этой стратегии Пакистана союзникам в афганской области требуется действовать по ту сторону линии Дюрана. Для зачастую подчиненной неофициальной поддержке «Талибана» со стороны пакистанской тайной полиции исламская солидарность — это не что иное, как ярлык для осуществления национальных интересов военными средствами. Важно признать, что пакистанские военные борьбу с Индией предоставляют не фундаменталистам, но подчиняют холодной военной логике. В этом контексте отношения с пропакистанскими афганскими фундаменталистами — это жизненно важный пакистанский интерес, который должен пережить антитеррористическую войну США в Афганистане. Это коренится в исторической памяти пакистанской элиты.
Хотя Пакистан считается союзником США, он не доверяет Вашингтону. США неоднократно бросали Пакистан в угоду собственным интересам. Таким образом, Америка наказала Пакистан в 1956-м посреди войны против Индии эмбарго на ввоз оружия, хотя США — член CENTO и в рамках этого военного союза обязались помогать союзным членам Пакистану, Ирану и Турции в случае войны. И в 1971-м Пакистану не досталась американская поддержка, и он потерпел опустошительное поражение от Индии и потерял в ходе гражданской войны Восточный Пакистан (Бангладеш). Американцы возобновили поставку оружия с советским вторжением в Афганистан, превратив Пакистан в антикоммунистическую гавань. С уходом советских войск в 1989-м Вашингтон утратил, тем не менее, однажды возникший интерес к Исламабаду.
Основываясь на этом, понятно, почему Пакистан ведет двойную стратегию. С одной стороны, он предоставляет в распоряжение США свою инфраструктуру. С другой стороны, заботится о контактах с потенциальными партнерами, такими как «Талибан». Пакистанская цель — сохранить свое влияние дальше и после американского ухода из региона. «Талибан», в большинстве представленный пуштунами, заботится об интенсивных контактах с пуштунскими собратьями в Северном Пакистане (Вазиристан). Если учесть, что около 38% афганцев (7,6 млн) и примерно 12% населения — это пуштуны в Пакистане (ок. 18 млн), то Пакистан прямо-таки предопределен на роль пространства для отхода «Талибана».
Поэтому из перспективы в сфере политики безопасности Афганистану необходимо достичь в высшей степени значимого «разделения идентификации» пуштунских групп по обе стороны линии Дюрана. Это возможно лишь посредством афганского признания линии Дюрана. Все же три решающих фактора противостоят такому признанию:
1. Признание линии Дюрана рассматривается в Афганистане как измена. Большинство афганского населения поддерживает идею Большого Афганистана, включающего пуштунские области и Белуджистан в Пакистане. Поэтому отмену притязаний на область и в отношении Пакистана до сих пор не решило ни одно афганское правительство.
2. Пуштуны по обе стороны демаркационной линии рассматривают себя в качестве стратегического резерва. Если афганское правительство пойдет навстречу интересам пуштунов в стране, то оно должно считаться с мятежом, который способен мобилизовать при случае большие части резервистов — 18 млн пакистанских пуштунов. На это отчетливо указывает, например, нынешняя поддержка «Талибана» пакистанскими соплеменниками.
3. Даже Пакистан не заинтересован в признании линии Дюрана. Политики в Пакистане точно знают, что признание линии позволило бы сократить пакистанское влияние на Афганистан. Пакистан тоже держит со своей стороны решение осознанно зависшим в воздухе, так как может использовать статус-кво с точки зрения политики безопасности.
Подводя итог: разделение пакистанской от афганской пуштунских областей имеет огромное значение. Оно для строительства нации («nation building») и строительства государства («state building») в Афганистане — элементарно необходимый фактор. Теперь политическая воля и мужество признания линии Дюрана востребованы в Афганистане и Пакистане. По меньшей мере, на этот принципиальный стратегический вопрос следует обратить внимание политическим элитам страны. Если решение по поводу прохождения линии границы отсутствует, то необходимо считаться с тем, что правительство остается зависимым в Кабуле на долгий срок от массивной поддержки извне и присутствия иностранных войск. Кажется, что афганская элита признала эту проблематику. Дебаты в отношении признания линии Дюрана выиграли по степени актуальности в последнее время в СМИ Афганистана. По-видимому, политическая элита Пакистана тоже готова делать уступки относительно этого под давлением США и Англии. Пакистан усилил военное присутствие в пограничном регионе, чтобы трансформировать линию Дюрана в действительно функционирующую разграничительную линию. Неудивительно, что «Талибан» критически противостоит как раз этому пункту. Поэтому он вел в последнее время массивные армейские операции, в которых убиты сотни гражданских лиц и пограничников, которые пытались отрицать пакистанские пограничные посты, быть против символического признания границы.

Американские базы в Афганистане
Внешнеполитические осложнения политического положения в Афганистане, однако, не ограничены лишь линией Дюрана. В настоящее время многие факторы отягощают политическое развитие в Афганистане. Например, переговоры в отношении планов США учредить постоянные базы велись в Афганистане уже давно. Сообщение о смерти бен Ладена господствует как актуальный репортаж в Афганистане, но уже с более длительно происходящей дискуссией по поводу запланированного долгосрочного присутствия в стране американских войск.
Афганский министр обороны генерал Абдул Рахим Вардак объявлял в соответствующем интервью Би-би-си, что постоянные американские военные базы способствовали стабилизации в Афганистане политического положения. Постоянное присутствие США необходимо, так как оно сигнализирует Пакистану, что Афганистан никогда больше не будет доменом пакистанского правительства. Вероятно, это привело бы и к тому, что Пакистан прекратил бы поддерживать «Талибан».
Основа военного присутствия США должна была бы создаваться регулируемыми положениями в афганском законодательстве. Согласно Карзаю, совет старейшин афганских племен, т. н. Лойя Джирга, должен был легитимировать армейское присутствие. Тем не менее проект резко критикуется в Афганистане обеими сторонами, в том числе радикально — исламским «Талибаном», упрекающим правительство Kарзая, что посредством совета старейшин хотят законодательно обосновать учреждение военных баз под предлогом «стратегического партнерства».
«Талибан» находит недостатки: подобное соглашение разрушило бы политические, культурные и религиозные традиции афганского государства и поэтому должно быть предотвращено. Афганские СМИ интерпретируют заявление «Талибана» как предупреждение, после чего террористическая организация торпедировала бы заседание совета.
Тем не менее внутриполитическое сопротивление размещению американских вооруженных сил не следует ограничивать лишь «Талибаном». Проект решают и большая часть Северного альянса, как и отклоняют экс-министр государственной безопасности Амрулла Салех, экс-министр иностранных дел Абдулла Абдулла или находящийся в должности министра энергетики Исмаиль Хана. И генерал Дауд Дауд, начальник полиции Tалуган, который был убит недавно в террористском взрыве, тоже принадлежал к критикам постоянного американского присутствия в Афганистане. Они аргументируют, что Kарзай преследованием двумерной стратегии пытается цементировать основу своей власти. Следовательно, она базируется, с одной стороны, на примирении с «Талибаном» и увеличении влияния пуштунов в политической жизни Афганистана и, с другой стороны, на обеспечении долгосрочного американского присутствия в стране. Тогда, согласно этой точке зрения, муджахеддины боролись против одной мировой державы не для того, чтобы создать для другой военно-политическое пространство. Сомнения коренятся прежде всего во внутриполитическом развитии страны, причем Северный альянс утратил непрерывное влияние во внутренней структуре власти Афганистана. По словам представителей Северного альянса, урегулирование вопроса американских баз должно происходить в афганском парламенте, где правительство Kарзая не располагает достаточной поддержкой, чтобы представлять свои интересы. Они подчеркивают, что у «Loja Dschirga» в рамках конституции Афганистана нет легитимной основы. Следовательно, решения совета старейшин носят лишь декларативный характер и не обязательно законны.
Отзывы близких к Kарзаю дипломатов отчетливо показывают, что внутриполитический образ действия во внутренней сфере власти президента оправдан тем, что Афганистан едва ли вынес бы слабую центральную власть с сильно выраженной федеральной системой. Этнополитические и географические факты страны ведут к тому, что между соседними государствами и отдельными этническими группировками страны культивируются тесные контакты, вследствие чего центробежные силы на уровне провинций укрепляются и грозят, таким образом, государственному единству. Одновременно напрашивается предлог, что Лойя Джирга должна быть подтянута сюда прежде всего как инстанция решения, потому что правительство Kарзая располагает в ней большим влиянием.
Кроме того, близкие к Kарзаю круги рассматривают структуру населения Афганистана как преграду превосходству пуштунов. По их мнению, количество представителей разных этнических меньшинств росло в ходе последних 30 лет. Действительно, Афганистан регистрировал отчетливый прирост численности населения в последние десятилетия. Наряду с пуштунами в стране живут многочисленные иные этносы: балуджи, аймаки, хазарейцы, кызылбаши, таджики, киргизы, туркмены, узбеки, нуристани, брауи; кроме всего прочего, доля их участия в общем населении в сравнении с пуштунами отчетливо выросла. Прежнее господство пуштунов в стране базировалось преимущественно на том, что их количество превосходило сумму всех меньшинств. Так как пуштуны обнаружили ныне неблагоприятное изменение соотношения населения, они оттягивают проведение переписи населения.
Этот внутриполитический спор снова отражается и в отношении соседних государств. Проект ставился под сомнение Ираном и Россией. Тем не менее самое большое сопротивление неожиданно оказалось от Пакистана. Это привело к политическому скандалу. Пакистанский премьер-министр Гилани впервые открыто поставил условия Кабулу, афганскому правительству в ходе своего недавнего визита. Они предлагали косвенное заключение Китая относительно присутствия американских войск в Афганистане, ибо на основе предложенных вознаграждений следует исходить из того, что Пакистан согласовал их заранее с Пекином. Следовательно, должно бы отказаться от долгосрочного присутствия американских вооруженных сил в стране. Пакистан, в свою очередь, позаботился бы о том, чтобы нападения «Талибана» на Афганистан из пакистанской области не велись. Так как страна отклонением долгосрочного присутствия США теряла бы и финансовую поддержку Запада, Пакистан должен был выступать за то, чтобы Китай и арабские страны заместили финансовые потери Афганистана. Для политической стабильности страны Китай или Шанхайская группа должны были принять на себя гарантии в качестве оборонных сил. Сверх того, посты министров иностранных дел, внутренних дел и министра обороны, как и министра государственной безопасности, должны были занимать в координации с Пакистаном.
В целом уже давно не секрет, что соседние страны преследуют двойную стратегию в отношении Афганистана. С одной стороны, поддерживают своих питомцев, с другой — центральное правительство. Например, Тегеран содействует, таким образом, не только своему стратегическому партнеру — Северному Альянсу, но и президенту Карзаю. Схоже действует и Москва, так что логистика НАТО происходит преимущественно через Россию. Филлип Гордон, замминистра иностранных дел, ответственный по Европе и Евразии в правительстве США, отмечал относительно этого: «Это дальнейший пример продуктивного сотрудничества США и России». Год назад было много вопросов о целесообразности такого проекта. Теперь ясно: соглашение в высшей степени важно для транзита в Афганистан. В том числе это позволяет США и союзникам сэкономить большое количество денег.
Наряду с официальной поддержкой пути снабжения союзников, Россия терпимо относилась, тем не менее, и к действиям криминальных сетей, по-видимому, поставлявших оружие «Талибану» и «Аль-Каиде». Из этой же серии, вероятно, и сеть арестованного в 2008 году экс-военного Виктора Бута, известного как «торговец смертью». После его ареста в Таиланде и последующей передачи в США российский МИД бурно выступил в защиту его прав.
Индия как важный региональный актор рассматривает развитие заново со следующей очень критической перспективы. Посетив Кабул в начале мая 2011-го, Манмохан Сингх, индийский премьер-министр, хотя и подписал договор развития культурных, экономических и политических отношений между Индией и Афганистаном, но в ходе речи в афганском парламенте позволил критику возможной интеграции «Талибана» в политструктуры страны, вспомнив первую конференцию по Афганистану в Бонне, которая не предусматривала участия во власти «Талибана».
После своей речи индийский премьер поставил под сомнение свою критику, что произошло, пожалуй, по причинам политической корректности. Сингх подчеркнул, что вопрос «Талибана» — это чисто внутриполитическое дело Афганистана. Тем не менее Индия, поддерживавшая Северный альянс в последние десятилетия, озабочена ростом власти «Талибана», возможностью оказания влияния на кашмирский конфликт. Нью-Дели хотел бы препятствовать тому, чтобы Афганистан служил прикрытием ухода исламских фундаменталистов, как, например, «Lashger-e-Tajebe», которые уже сегодня борются на стороне «Талибана». По этой причине Индия решила расширить свою военную кооперацию с Афганистаном, чтобы оказывать влияние в основном на армейское политическое развитие Афганистана. В недавней поездке афганского министра обороны Абдульраима Вардака в Нью-Дели индийское правительство обещало техническую поддержку афганской армии, чтобы построить противовес Пакистану в Афганистане. Индия предоставила в распоряжение афганского правительства до сего дня $2 млрд помощи развивающихся стран на строительство улиц, больниц и зданий парламента. Теперь присоединится военное сотрудничество, которое с пакистанской точки зрения представляет еще одно стратегическое поражение.
На основе двойных стратегий соседних стран остается неясным, могла бы страна когда-нибудь примириться, после ратификации договора о «стратегическом партнерстве» и последующей передачи постоянных военных баз США. Соседние страны и ее афганские союзники заботились бы о необходимых военных нарушениях, которые имели бы на прицеле в качестве мишени США и правительство Kарзая. Это значит, что стратегическое партнерство разовьется в долгосрочной перспективе в обременительные отношения для обоих партнеров. В данный момент США в рамках стратегии пряника и кнута: с одной стороны, целенаправленно уничтожают командиров среднего звена «Талибана» и , с другой стороны, пытаются выиграть повстанцев для мирных переговоров. Американские и английские правительства выступают в последнее время за то, чтобы 18 личностей руководства свергнутого правительства «Талибана», якобы принадлежащие к «умеренным» элементам «Талибана», извлечь из списков ООН-санкций, чтобы интегрировать их для переговоров в политические структуры. Таким образом, сигнал должен быть послан «Талибану», чтобы привести их за стол переговоров. В качестве предварительного условия к отмене списка соответствующие люди должны прекратить свои связи с «Аль-Каидой,» сдать оружие и двигаться в рамках конституции1. По-видимому, Вашингтон мечтает об умиротворении Афганистана в формате повторения Дэйтон-конференции, которая сделала возможной мирные переговоры Югославии.
Каждый эксперт по Афганистану знает, что мирный процесс не будет результатом большой конференции в этой стране, а потребует на основе политической структуры страны многослойного способа сближения, который учтет интересы всех акторов. Речь идет не только о наказании и вознаграждении, а о мероприятиях по укреплению доверия, не только в отношении «Талибана», но и всех других акторов, как Северный альянс, правительство и в сопоставлении с соседними странами. Для этого необходима, однако, надежная и дееспособная афганская армия, которая не зависима от союзников, в хорошем техническом состоянии и готова гарантировать безопасность страны. Но относительно этого есть разные сомнительные моменты.

Обзор
Ввиду описанного статус-кво НАТО в Афганистане не имеет опцию в среднесрочной перспективе поддерживать дальше свое присутствие в Афганистане. Поспешный вывод западных войск из страны был бы ошибочен и, прежде всего, безответствен, так как ныне афганские вооруженные силы недостаточно оснащены для борьбы с террористами и наркомафией. Если США должны были уйти, согласно плану, в конце 2014-го, контроль над безопасностью в Афганистане должен быть передан афганским вооруженным силам, и они до той поры должны усиленно строиться. Ныне афганским войскам не хватает оружия, боевых и транспортных самолетов, бронетранспортных средств и вертолетов.
Афганские парламентарии призывают снова и снова к региональному сотрудничеству, так как Кабул находится в положении, когда надо решать не только проблемы в сфере политики безопасности страны. Однако учреждение постоянного западного армейского присутствия в Афганистане было бы так же ошибочно, как и опрометчивый уход. Союзники должны обратить внимание на интересы соседних стран Афганистана и региональные державы. В постоянном американском присутствии в Афганистане у региональных акторов, как, например, России и Ирана, а также Пакистана и Китая, нет никакого интереса. Остается опасаться, что эти внутриафганские этнические и религиозные разницы и конфликты могут инструментализировать страну, а также дестабилизировать весь регион.
Чтобы достичь стабилизации Афганистана, военное присутствие НАТО должно быть ограничено в стране по времени. О размещении войск должны были договариваться с афганским правительством и сверяться периодически (возможно, каждые 2 года или 5 лет) с афганским парламентом. Как только Афганистан сможет собственными войсками гарантировать свою стабильность, должен начаться полный вывод.
Одновременно должно было происходить внутриполитическое стратегическое изменение в Афганистане. Внутриполитическим конфликтам в стране следует встречно изменить конституцию. Различные этнические группы должны желать достичь стабильности, участвовать в среднесрочной перспективе, в зависимости от численности населения, в земельном управлении. Разумеется, федеральная система должна была бы предоставлять право участия в принятии решения разным группам по интересам не только в ими заселенных районах. Разделение властных полномочий должно было бы происходить и в центре, в Кабуле. Для этого нужно было бы провести в первую очередь перепись населения, чтобы установить точные доли населения и заселенные отдельными этносами районы. Опыты союзников в Ираке указывают на то, что федерализация Афганистана могла привести к улучшению ситуации в области безопасности. То, что оказалось для Ирака положительным, может привести к успеху и в Афганистане.
Следовательно, решающими шагами к успешному государству и формированию нации в Афганистане оказались бы, во-первых, признание линии Дюрана, во-вторых, возможность гарантировать присутствие западным офицерам так долго, пока афганские войска не обеспечат безопасность в стране, и, в-третьих, федерализация страны. Необходимы мероприятия по укреплению доверия, которые должны реализоваться в форме многослойных мирных переговоров. Это — задача следующей конференции по Афганистану в Петерсберге. Если, однако, союзники, в частности американцы, решат осуществить лишь свои собственные интересы, развить свои военные базы и идти на стратегическое партнерство с правительством Kарзая и, согласно плану, разделить власть с «Талибаном», они столкнулись бы с интересами Северного альянса и благосклонностью соседних стран. В будущем Афганистан стал бы платформой затяжных кризисов, которые могут дойти, в крайнем случае, до гражданской войны. В этих обстоятельствах мир стал бы еще призрачнее.

Причины, еще больше усугубляющие афганскую проблему, кроются также в ущербе, который несут операции западных войск. По данным ООН, в среднем 2 афганских ребенка в день убиты в 2010 году. Это значит, что 30% убитых в 2010 году в Афганистане гражданских лиц были детьми. Они погибали либо при бомбардировках, либо в боях между НАТО и «Талибаном». Число убитых в 2009-м детей — 1050. Отягощающим обстоятельством присоединяются скандалы, как публикация мрачных картин американских солдат, убивших афганских гражданских лиц и позировавших после этого с трупами.

От товарища — к убийце

В действительности афганские вооруженные силы — это фактор неопределенности вместо якоря стабильности. Растут тревоги, связанные с непред-сказуемостью афганских военнослужащих, которые вроде бы должны поддерживать вооруженные силы союзников в интересах будущего государственности Афганистана. Но на самом деле не проходит ни дня без сообщений, что наряду с атаками «Талибана» идут атаки афганских солдат на западные войска. При этом число жертв больше, чем в атаках повстанцев.

Комментарий независимого редактора – Вульф Лапинс, профессор, глава регионального представительства Фонда Фридриха Эберта в Центральной Азии:
Доклад д-ра Беруза Абдольванда весьма лаконично и все-таки обстоятельно реконструирует афганскую трагическую историю со времен установления линии Дюрана, с момента разбушевавшейся войны 1989-го между Советской армией и Объединенным фронтом под командованием Ахмада Шах Масуда (министра обороны, таджика) и Абдула Рашид Достума (главы милиции/ополчения, узбека) до установления режима «Талибана» под предводительством муллы Омара, предоставившего территорию Исламского Эмирата Афганистан (распущен в 1996 г.) под оперативные базы инициаторам террористического акта 11.09.01 из «Аль-Каиды» во главе с Усамой бен Ладеном. Этот режим был свергнут в декабре 2001 года в связи с военной интервенцией под командованием США и Объединенного фронта. Многие бойцы «Талибана» бежали в Пакистан. Оттуда с 2003 года они вновь организовывали, при частичной поддержке пакистанских сил безопасности, покушения и нападения против местных гражданских лиц, и особенно против афганских солдат и солдат ISAF…
Страна фактически разрушена, травмирована, социально-экономически еще находится на дне, политически несостоявшаяся, управляема коррумпированными и неспособными клановыми элитами, которые лишь с помощью фальсификации результатов выборов могут удержать свою власть, тем не менее д-р Абдольванд, проводя тщательный анализ, думаю, сумел подвести к возможным путям развязывания многослойного афганского узла.

• 84
• 75