Главные вопросы о настоящем и будущем российской экономики

Как долго российская экономика будет сохранять устойчивость, необходимую для внутриполитической стабильности и продолжения войны с Украиной? Этот вопрос вызывает сейчас немало споров.

Экономическую политику российского режима невозможно понять, не зная, какие ресурсы находятся в распоряжении «корпорации» под названием Russia, Inc. и какое распределение этих ресурсов власти считают идеальным.

Золотовалютные резервы (ЗВР) России – это около $580 млрд. Из-за санкций Россия лишилась доступа к $300 млрд, которые лежат на счетах в западных странах. ВВП в 2023 году в пересчете на доллары составил около $2 трлн. Тогда получается, что отношение ЗВР даже за вычетом арестованной доли к ВВП в России вполне хорошее – показатели примерно как у Франции, Мексики и Канады и, например, в полтора раза выше, чем у Австралии.

Размер Фонда национального благосостояния (ФНБ) – важнейшего элемента бюджетной системы – составлял на начало 2024 года около 12 трлн рублей. Но его ликвидная часть – лишь 5 трлн рублей, или $55 млрд (остальное размещено в долгосрочных облигациях и акциях российских компаний и инфраструктурных проектов). Эти $55 млрд входят в состав ЗВР, но распоряжается ими не Банк России, а Минфин.

Кроме того, на счетах граждан и компаний в декабре 2023 года находилось около $170 млрд в иностранной валюте. А общая сумма валютных долгов нефинансового сектора составляла $220 млрд.

Что ждет российскую экономику в ближайшие годы?

Бюджет-2023 исполнен с дефицитом примерно $30 млрд (это около 10% бюджета, или примерно 2% ВВП). На этом фоне ФНБ «похудел» на 2,1 трлн рублей (для сравнения: в 2022 году было всего минус 300 млрд). В год начала российского вторжения помогли значительные перечисления в ФНБ в соответствии с бюджетным правилом, предполагающим наполнение фонда при высоких ценах на нефть и газ. В 2023-м такого подарка рынки уже не делали, а расходные статьи бюджета заметно выросли.

Российские чиновники в своих выступлениях называли прошлый год «адаптационным». Согласно их картине мира, в течение 2023 года российская экономика должна была преодолеть все проблемы и вернуться на траекторию устойчивого здорового роста. В этом русле и был сверстан бюджет-2024.

Планы подразумевают рост госзатрат в рублевом выражении на 16%. В основном речь идет о повышении военных расходов (сразу на 70%). Тут важно понимать, что столь же стремительного увеличения потока вооружений в армию ждать не стоит. В 2022-2023 годах военные активно опустошали склады, на которых еще с советских времен хранились вооружения. Но эти запасы практически исчерпаны, и запланированный уровень затрат необходим просто для замещения потерь и поддержания прежнего уровня вооруженности армии.

Что касается доходов госбюджета, то планируется их рост сразу на 22%. Это крайне смелая и агрессивная предпосылка, основанная на прогнозе роста как нефтегазовых, так и остальных доходов. Бюджет предполагает, во-первых, высокую мировую цену на нефть, а во-вторых, низкие издержки на преодоление санкционных ограничений по продаже российских нефти и газа. И даже при таких предпосылках предполагается ежегодно брать из ФНБ по 1 трлн рублей.

Между тем если предположить, что расходы вырастут, как запланировано, а доходы останутся на уровне 2023 года, то дефицит бюджета будет составлять уже около $100 млрд в год, или примерно 5% ВВП. В теории это не так много. Например, довольно консервативные правила ЕС устанавливают потолок в 3% ВВП, и этот лимит неоднократно нарушался. Россия с ее практически нулевым уровнем внешнего долга могла бы позволить себе подобный дефицит, но есть одна проблема: у нее нет доступа к внешним рынкам капитала, так что дефицитом придется управлять только с опорой на собственные ресурсы.

Ведение дорогостоящей войны при поддержке привычного уровня потребления в стране и уменьшенного в натуральном выражении уровня производства создает серьезный дисбаланс. Закрыть его можно только посредством увеличения импорта, для оплаты которого придется использовать текущую экспортную выручку и накопления.

В 2023 году Россия сохраняла устойчивый профицит торгового баланса (в среднем $30 млрд в квартал по итогам первых трех кварталов года), сравнимый со средними показателями 2015–2021 годов. Но импорт заметно вырос и стал составлять в среднем $95 млрд в квартал против $78 млрд в тех же 2015–2021 годах. Если тренд продолжится, то ресурсов для существования в сложившемся режиме хватит примерно на 2-3 года. А затем уровень ЗВР начнет снижаться до тревожных значений.

Вероятно, Путин и его стратеги полагают, что война на истощение продлится не больше двух лет. В этих расчетах подразумевается, что, во-первых, Украина скоро столкнется с острым дефицитом живой силы. А во-вторых, западные арсеналы окончательно истощатся, новое производство вооружений и боеприпасов не наберет необходимые обороты, избиратели в странах – партнерах Киева окончательно устанут от военных трат и, как следствие, экономическая и материальная поддержка Украины сойдет на нет. Оправдается ли этот сценарий – сказать пока невозможно.

С какими вызовами экономика России столкнется через несколько лет?

Вероятность сокрушительной победы одной из сторон крайне мала. Военные аналитики предполагают, что российско-украинская война скорее закончится так, как закончились конфликты в Корее или Кашмире – перемирием по линии боевого соприкосновения с последующим превращением ее в аналог 38-й параллели на Корейском полуострове.

Не удовлетворяющее обе стороны перемирие провоцирует желание собрать арсенал для новой попытки достичь желаемого результата, а также вызывает необходимость крепить оборону на случай удара со стороны противника. То есть Россия годами и даже десятилетиями будет наращивать военное производство, как это было с конца Второй мировой войны до старта разрядки международной напряженности в начале 1970-х.

Будут увеличиваться и некоторые другие расходы – например, на социальные выплаты жителям украинских регионов, оказавшихся под контролем России, а также на превращение захваченных городов в витрину путинского режима (как это раньше делалось с Грозным, а теперь – с Мариуполем).

Затраты на военных, вероятно, сократятся, но не слишком сильно: денежные выплаты контрактникам уменьшатся, но это компенсируется тем, что их по-прежнему будет больше, чем до войны.

Еще одно специфическое бюджетное ограничение, с которым все сильнее будет сталкиваться экономика России, – это дефицит человеческого капитала. Проблема существовала и до войны. В РФ крайне мало людей, вступающих в трудоспособный возраст: в 2000 году в стране родилось 1,2 млн человек против 2,2 млн в 1980-м. При этом поколение 1960-х, выходящее сейчас на пенсию, было одним из наиболее многочисленных, и это создает немалую дополнительную нагрузку на бюджет.

Война проблему резко обострила: молодые россияне массово бежали за границу от призыва и мобилизации. Кроме того, уменьшилось число гастарбайтеров: на них повлияли и снижение курса рубля, и возникшие сложности с переводом денег на родину, и угроза попасть под рекрутскую облаву.

В результате армия, новое оборонное производство и старая довоенная экономика конкурируют за уменьшающийся пул трудо- и боеспособного населения. В России на сегодняшний день наблюдается практически полная занятость, на что не устают с гордостью указывать власти и пропагандисты. Но на самом деле речь идет о перегреве в экономике, причина которого – не избыток инвестиционных проектов, а нехватка рабочей силы.

Какие рычаги есть у экономического блока правительства?

Вариантов ответа на вышеописанные вызовы в демократическом обществе и в условиях рыночной экономики, не имеющей барьеров для внешней торговли, не так уж и много. Ключевой метод – повышение учетной ставки. Однако положение дел в путинской России резко отличается от хрестоматийной модели. С одной стороны, экономика закрывается все больше и больше: множество барьеров для движения капитала создано как изнутри, так и снаружи России. С другой – у правительства РФ есть множество способов, во-первых, изымать ресурсы у бизнеса, компаний и граждан, а во-вторых, перераспределять эти ресурсы между группами интересов. И этими способами власти активно пользуются.

В нынешних обстоятельствах стандартные индикаторы – уровень дефицита бюджета, ставки рефинансирования, курс валюты – могут иметь меньшее значение и информативность, чем при анализе «нормальных» экономик. На что стоит обращать внимание, так это, например, на общий производимый объем массы товаров и услуг за вычетом товаров военного назначения (то есть доступных к потреблению внутри страны). Перевод промышленности на военные рельсы и необходимость снабжения армии означают уменьшение этого объема, который может компенсироваться импортом, на что Russia Inc. и тратит резервы (вкупе с тратами на закупку вооружений у Ирана и Северной Кореи).

Также имеет смысл оценивать динамику потребления различными группами населения. Бенефициарами войны стали жители провинциальной России – городов с предприятиями ВПК, на которых теперь создаются дополнительные рабочие места с высокими зарплатами. От войны, как бы цинично это ни звучало, экономически выигрывают и семьи солдат-контрактников – как живых, так и погибших (денежная компенсация за их смерть часто превышает ожидаемые совокупные доходы погибшего за весь срок его жизни). Выигрывают люди рабочих специальностей, которые едут строить объекты на территориях Украины, занятых российской армией, и в приграничной полосе РФ.

Пострадавшие от войны – это, например, представители наиболее вестернизированного среднего класса крупных городов, чья работа была связана со взаимодействием с остальным миром, а также сотрудники (теперь в основном уже бывшие) иностранных компаний. Теряют и две группы, традиционно составлявшие ядро поддержки Путина, – бюджетники и пенсионеры.

У российского государства есть и другие способы перераспределения ресурсов в свою пользу. Правительство, пользующееся отсутствием независимого парламентского контроля, уже ввело несколько чрезвычайных налогов, в основном касающихся компаний-экспортеров. Иногда это принимает комическую форму: государство вынуждено выдавать субсидии в виде кредитов ФНБ вскоре после того, как отбирает ресурсы у компаний чрезвычайными налогами, как это произошло с «Газпромом».

Другой механизм российского дирижизма – множественные ставки кредитов. В то время как Центробанк пытается сдержать инфляцию, поднимая ключевую процентную ставку до запретительных уровней, правительство может субсидировать выдачу кредитов по льготным ставкам определенным предприятиям или предоплачивать оборонный заказ. То есть выдавать бесплатные кредиты на несколько месяцев.

Велики ли шансы значительного роста государственных расходов?

В своем предвыборном послании к Федеральному Собранию Путин озвучил широкую программу увеличения государственных расходов. Только прямо названные статьи расходов, вроде программы строительства студенческих городков и увеличения российской спутниковой группировки, обойдутся за 6 лет более чем в 7 трлн рублей. Кроме того, анонсирован ускоренный рост базовой ставки МРОТ (от нее зависят выплаты бюджетникам и социальные платежи) примерно на 10% в год до 2030 года, а также ряд других программ с необозначенным бюджетом, но достаточно дорогих. Финансировать эти программы предполагается, увеличивая собираемость налогов с бизнеса и поднимая ставки налогов для состоятельных россиян. Проблема в том, что традиционно оба налога составляли небольшую часть консолидированного бюджета России (суммы федерального и региональных бюджетов), при этом в основном они служили для наполнения бюджета регионов.

Общая сумма налога на прибыль компаний составила 13% от консолидированного бюджета, налог на доходы физических лиц – около 11%. Поскольку предлагается увеличивать налоги только на доходы состоятельных граждан, полезно посмотреть, каковы были дополнительные сборы от увеличения ставки на 2% для доходов свыше 5 млн рублей в год. Это примерно 150 млрд рублей от общей суммы в 6,5 трлн рублей, 2,5%, собираемые в основном в Москве и Санкт-Петербурге. Если не трогать базовую ставку, а лишь ввести следующие ступеньки налоговой шкалы, то много это не даст. Таким образом, скромные налоговые новации, не затрагивающие большинство населения, не позволят найти деньги на анонсированные программы.

Сможет ли Россия поддерживать свой военный потенциал?

Даже если не предполагать значительного расширения государственных расходов, уже к 2026 году у властей может не остаться резервов для одновременного поддержания видимости нормальности внутри страны, ведения масштабных военных действий и участия в гонке вооружений. Но к серьезным проблемам для режима это вряд ли приведет. Во-первых, уровень жизни все-таки долго будет оставаться выше советского (в частности, за счет значительных накоплений в материальной форме – автомобилей, жилплощади, бытовой техники и прочих товаров длительного пользования). Во-вторых, с учетом усиления репрессий, роста идеологизированности России и наступления на свободу слова власти не допустят открытого общественного недовольства. Или в крайнем случае легко его подавят. Тут есть одно но: уровень вознаграждения силовых структур должен оставаться прежним, однако на это ресурсов у власти хватит.

РФ в состоянии поддерживать военные расходы на высоком уровне еще достаточно долгое время, как это делали другие страны-изгои. Это плохие новости и для населения России, и для соседних стран, и для глобальной безопасности.

При этом эволюция системы, спровоцированная войной с Украиной, создаст множество проблем для тех, кто когда-нибудь придет на смену Путину и его наследникам. Обратное перепрофилирование экономики на мирное производство будет делом затратным. Часть специализированных производственных мощностей окажется «омертвленным» капиталом. Множеству людей придется искать новую работу и изучать новые профессии. И все это в дополнение к трудностям, связанным с реинтеграцией страны в мировую экономику, а также затратам при урегулировании отношений с Западом и Украиной.

Полная версия здесь.

Иллюстрация на обложке из открытых источников.

• 23
• 18