Как скажется на России и мировом рынке потолок цен на нефть

Не стоит ждать коллапса российской экономики из-за сокращения нефтяных доходов. Но вот развития, долгосрочных инвестиций в новые проекты (как в ископаемое топливо, так и в зеленые технологии) будет все меньше и меньше, и через десятилетие статус России как энергетической сверхдержавы, на который она претендовала, уйдет в прошлое.

После нескольких месяцев споров и подготовки 5 декабря США и другие страны G7 ввели ценовой потолок на российскую сырую нефть. За 10 месяцев войны это первая серьезная попытка Запада урезать нефтяные доходы России, которые остаются основным источником поступлений в российский бюджет. До этого большинство санкций касалось финансового и технологического секторов. Лишь США, Великобритания, Австралия и Канада ввели эмбарго на импорт российской нефти и нефтепродуктов еще в марте, но объемы их импорта были незначительными. А Евросоюз отложил введение принятого в июне эмбарго до декабря по нефти и до февраля – по нефтепродуктам. Но вот время пришло, и теперь мир может посмотреть, как повлияет на нефтяную отрасль этот новый санкционный инструмент. 

Санкционный креатив

Потолок цен на нефть должен решить, казалось бы, нерешаемую задачу: сократить доходы российского бюджета (и, соответственно, способность страны финансировать военные действия), но не спровоцировать при этом взлет мировых цен на нефть из-за исчезновения с рынка одного из крупнейших экспортеров. Ведь резкое подорожание нефти вполне могло бы компенсировать России сокращение объемов экспорта. Такое целеполагание (сначала – стабильность поставок и цен, и лишь затем – сокращение российских доходов) объясняет особенности этого механизма, которые часто вызывают недоумение и критику.

Вообще, санкции никогда не вводят для наказания провинившихся и немедленного восстановления справедливости. У них другая задача: медленно, но неотвратимо удушить подсанкционную экономику, изъять не текущий денежный поток, а перспективы развития. Все меры вводятся на законодательном уровне, и отменять их потом сложно и долго. Так что принятые сейчас решения, скорее всего, будут действовать десятилетиями.

История показывает, что когда дело касается нефти, которая до сих пор остается кровью мировой экономики, санкции вводят осторожно и постепенно – Иран тому хороший пример. Такой же медленный процесс предполагается и с потолком цен. Но эта медлительность не отменяет того, что уже принятое решение каждые два месяца пересматривать уровень этого потолка и устанавливать его не менее чем на 5% ниже рыночной цены теперь прописано в юридической системе Запада и останется надолго.

Потолок цен часто описывают как картель покупателей, но, скорее, это картель поставщиков услуг. G7 позволит компаниям из своей юрисдикции оказывать услуги, сопутствующие продаже российской нефти, только если она продается ниже установленной цены. Перечень услуг включает доставку, фрахт, таможенное посредничество, страхование, маркировку и так далее. Расходы на эти услуги не включаются в предельную цену и выставляются отдельно по коммерчески обоснованным тарифам. Завысить их стоимость и таким образом компенсировать потери в цене нефти не получится. То есть речь идет о введении ценового потолка для цены FOB российской нефти, поставляющейся по морю.

Давление будет значительным, если учесть, что более половины всех морских поставок российской нефти осуществляется греческими судами, а около 95% глобальных морских перевозок застраховано через лондонскую Международную группу P&I Clubs. 

Страховые, брокерские и иные компании из стран G7 не имеют права обслуживать суда под флагом третьих стран в течение 90 дней после даты выгрузки российской нефти, приобретенной по цене, превышающей потолок. Это серьезная угроза для всех компаний в этом бизнесе. Попытка обмануть систему и предоставить ложные данные по цене поставки ведет к жестким санкциям со стороны США и других стран G7. Немногие пойдут на такой риск, а если пойдут, то потребуют от России дополнительную премию, что снизит российскую маржу.

Ценовой потолок применяется с момента отгрузки российской нефти морским транспортом до первой продажи на суше в другой юрисдикции, то есть после таможенной очистки ценовой потолок не распространяется на дальнейшую перепродажу нефти на суше. Аналогично произведенные из импортированной российской нефти нефтепродукты в случае последующего экспорта не подпадают под ценовой потолок. Однако смешение нефти не признается переработкой. Если после таможенной очистки сырая нефть вывозится дальше морем без существенной переработки, потолок действует. 

Как обычно, есть исключения, но их не много. Они касаются российской нефти, которая была загружена в танкеры до 5 декабря 2022-го и разгружена до 19 января 2023 года. Сделано также послабление для Японии – ей до 30 сентября 2023 года разрешаются все операции, связанные с морской транспортировкой нефти, добываемой в рамках проекта «Сахалин-2», при условии, что она «предназначена исключительно для ввоза в Японию». 

Третьи страны

После введения санкций весной 2022 года Россия в основном перенаправляла свои поставки нефти в Китай, Индию и Турцию. На эти же рынки, плюс рынки остальных развивающихся стран, предстоит перенаправить и оставшиеся 1,2 млн баррелей в сутки, которые до последнего времени шли в Европу. Первая неопределенность связана с поведением азиатских стран – импортеров нефти: как они отреагируют на ценовой потолок, рискнут ли использовать незападных перевозчиков и страховщиков и выстраивать альтернативные логистические цепочки с Россией? 

Индия уже заявила, что продолжит покупать российскую нефть и планирует использовать для этого незападные компании. Страна перерабатывает все больше российской нефти и замещает своими поставками российские нефтепродукты в Европе. Но тут есть чисто технологические ограничения на объемы российской нефти, которые Индия потенциально готова принимать из России.

Китай и Турция четко свою позицию не обозначили. Но турецкий импорт из России за последний год существенно вырос, и можно предполагать, что Турция останется хабом для российской нефти. Дальнейший рост китайского спроса ограничен, с одной стороны, последствиями ковида, с другой – соображениями энергобезопасности и четкими ориентирами по диверсификации источников импорта. Поэтому переключить российские поставки с Европы на Азию вряд ли получится легко и быстро.

Более того, в самом этом переключении уже заложено заметное сокращение маржи российских компаний. Транспортное плечо до азиатских рынков намного больше, чем до традиционных европейских, а свободных транспортных мощностей мало. Все это толкает ставки фрахта вверх, увеличивает транспортные расходы российских компаний и сокращает их прибыль практически при любом уровне ценового потолка. 

Кроме того, ценовой потолок позволяет азиатским покупателям российской нефти добиваться больших скидок. Китай и Индия не собираются официально присоединяться к потолку, но сложно представить, что в ходе переговоров с российскими поставщиками китайские и индийские компании не будут пользоваться таким прекрасным аргументом, чтобы сбить цену. Собственно, это уже и происходит – некоторые грузы в Китай с погрузкой в январе были проданы со скидкой в $4–6 за баррель.

Ответ России

Вторая неопределенность – насколько жестко Россия будет противостоять ценовому потолку, пойдет ли из принципа на резкое сокращение поставок? Российские официальные лица неоднократно отказывались принять ценовой потолок, угрожая перестать работать с теми, кто на него согласится, даже если для этого придется сократить добычу.

С экономической точки зрения такое поведение не будет рациональным, но полностью исключить его нельзя. На газовом рынке Россия уже показала, что готова идти до конца из геополитических соображений, невзирая на потери для отрасли и бюджета. Путин заявил 9 декабря, что Россия рассматривает вариант сокращения добычи в ответ на введение потолка цен и решение будет оформлено в виде президентского указа.

Сейчас обсуждается три варианта, как это обеспечить. Первый – это полный запрет на продажу нефти всем странам, кто поддержал ограничение, даже если они приобретают сырье у России не напрямую, а через посредников. Однако с 5 декабря получается, что все страны, присоединившиеся к ценовому потолку, и так ввели эмбарго на поставки российской нефти, поэтому такой запрет не имеет особого смысла.

Второй вариант – это запрет на экспорт по контрактам, куда включено условие потолка цен, вне зависимости от того, какая страна выступает получателем. Эта мера касается в основном трейдеров – вряд ли Индия или Китай, не присоединившиеся к потолку, будут настаивать на его фиксации в контрактах.

Наконец, третий вариант – введение индикативной цены, то есть определение максимального дисконта российской нефти Urals к эталонному сорту Brent. Если допустимая скидка будет превышена, то продажа будет запрещена. Такое регулирование создает дополнительное давление на любые ценовые переговоры российских компаний, а потому маловероятно.

Помимо реакции в области регулирования, Россия в последние месяцы активно занималась практическими вещами: расширяла собственный флот (прежде в этом не было особой нужды – российские компании могли пользоваться услугами международных перевозчиков), выстраивала взаимодействие с «теневым флотом», который сформировался много лет назад для обслуживания иранских поставок, создавала собственную страховую компанию и налаживала связи со страховыми компаниями в развивающихся странах. 

Влияние на Россию

На второй неделе декабря рыночные цены на российскую Urals на деле были ниже ценового потолка ($60), опускаясь 7 декабря до $43,73 при отгрузке из порта Приморска. Также с введением ценового потолка резко взлетели ставки фрахта из-за нехватки танкеров, готовых взять на себя новые риски, связанные с перевозкой российской нефти. Например, ставки по маршруту Балтика – Сингапур стали в семь раз выше, чем в начале 2022 года.

Стоимость фрахта из черноморских портов выросла на 28% при отправке в Европу и на 5% при отправке в Сингапур. Несмотря на короткое транспортное плечо, на 25–27% выросли ставки фрахта из российского дальневосточного порта Козьмино в Китай. Если такие цены на транспортировку сохранятся, то чистая выручка продавцов нефти Urals может снизиться до $40–45 за баррель на экспортном базисе FOB Приморск, Усть-Луга и Новороссийск, что значительно ниже установленного потолка в $60 за баррель.

Скорее всего, адекватно оценить последствия нового регулирования в ближайшие полгода мы еще не сможем. На первой неделе после введения потолка цен морские поставки российской нефти резко сократились: по данным аналитической компании Kpler, 6 декабря – на 16% или примерно на полмиллиона баррелей в сутки. TankerTrackers.com зафиксировал еще более резкое падение ежедневных отгрузок: на 50% – в основном из-за снижения в черноморских и балтийских портах, через которые нефть доставляется в Европу.

По всей видимости, ситуация будет развиваться примерно как в марте-апреле. Сначала будет некоторый шок и падение объемов экспорта, вызванное развалом части прежних цепочек поставок, высокой неопределенностью, негативными ожиданиями и накладками в работе самого механизма. То есть после стабилизации и даже небольшого роста российской нефтедобычи в 2022 году, в начале 2023-го можно ожидать снижение и объемов экспорта, и добычи – но с перспективами последующего восстановления и того, и другого.

Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозирует, что в 2023 году российская нефтедобыча упадет на 1,4 млн баррелей в сутки (на 18%), но вполне вероятно, что падение окажется менее существенным – ближе к официальному прогнозу российского правительства (9%). Однако тут важнее динамика доходов. По оценкам МЭА, в марте 2022 года Россия получила около $20,8 млрд от экспорта нефти, но к октябрю эта сумма снизилась на 17%, до $17,3 млрд – и это при том, что объем экспорта немного увеличился.

Сейчас практически невозможно предсказать, насколько ценовой потолок сократит доходы России через месяц, три или полгода – слишком много неопределенностей сохраняется и на рынке, и в работе самого механизма. Но дальнейший тренд на сокращение этих доходов представляется неизбежным. После введения ценового потолка российский Минфин уже увеличил более чем вдвое оценку ожидаемого дефицита федерального бюджета – до 2% ВВП вместо 0,9%, заложенных летом. В следующем году Минфин ждет падения нефтегазовых доходов на 23%, но эти оценки могут оказаться слишком оптимистичными: в бюджет заложили нефть по $62–70 за баррель.

Что касается физических объемов российской нефтедобычи, то в конце мая вице-премьер Александр Новак прогнозировал, что по итогам 2022 года она может снизиться с 524 млн тонн до 480–500 млн, то есть на 4,6–8,4%. Но 6 декабря чиновник представил новый, более оптимистичный прогноз – снижение если и будет, то незначительным.

Тем не менее не стоит ждать коллапса российской экономики из-за сокращения нефтяных доходов. Вероятнее всего, в 2023 году этот спад будет сопоставим с ковидным в 2020 году и вряд ли сам по себе сможет остановить боевые действия. Накопленных средств Фонда национального благосостояния хватит на то, чтобы сохранять финансирование военных расходов еще год-полтора даже при радикальном падении нефтяных доходов. Но вот развития, долгосрочных инвестиций в новые проекты (как в ископаемое топливо, так и в зеленые технологии) будет все меньше и меньше, и через десятилетие статус России как энергетической сверхдержавы, на который она претендовала, уйдет в прошлое.

Влияние на мировой рынок

На мировом рынке нефти продолжается восстановительный рост спроса. К концу 2022 года глобальный спрос вернулся к 99 млн баррелей в сутки, каким он был в допандемийном 2019 году. Пока никаких признаков пика потребления не наблюдается. Ожидание глобальной рецессии, жесткие ковидные ограничения в Китае – все это, конечно, сдерживает рост. Но даже в Европе, по оценкам МЭА, спрос в этом году вырос на 400–500 тысяч баррелей в сутки из-за восстановления авиаперевозок, транспортного бума в отпускной период и переключения с дорожающего газа на нефтепродукты.

При этом новых источников поставок, способных заменить российскую нефть для Европы, мало – сказывается недоинвестирование в добычные мощности по всему миру в последние годы (дефицит инвестиций в 2022 году, по оценкам МЭА, составил $170 млрд). И в силу длительного инвестиционного цикла ожидать их появления в 2023 году тоже не приходится. 

Основные проблемы возникают для Европы – с начала войны морские поставки российской нефти в регион уже упали на 1 млн баррелей в сутки, но даже после этого падения на них приходятся ощутимые 10% европейского импорта нефти (около 1,2 млн). Заменить их будет непросто. Конечно, дополнительные объемы к середине 2023 года могут направить США и Норвегия (0,5–1 млн баррелей в сутки), а также страны Латинской Америки.

А вот у ближневосточных и африканских производителей возможности нарастить добычу в краткосрочной перспективе ограничены. И основная часть их текущего производства уже законтрактована на азиатских рынках. Конечно, ближневосточные поставщики могли бы перенаправить часть своих поставок из Азии на открывающийся с уходом России европейский рынок, но никто из них пока не хочет терять позиции на быстро растущем и многообещающем рынке в Азии. Так что с этим перенаправлением возможны задержки и сбои.

Важен для нефтяных рынков и сам факт введения потолка цен – недаром страны ОПЕК выражают свое неудовольствие: все понимают, что в определенных ситуациях его могут применить не только к России. Октябрьское решение ОПЕК+ о сокращении квот добычи на 2 млн баррелей сутки – это, скорее всего, сигнал для G7 о солидарности производителей перед лицом «сервисного картеля».

Вкупе с активным переходом на расчеты за нефть в национальных валютах такая фрагментация нефтяного рынка, вероятно, знаменует начало принципиально нового этапа в международной торговле нефтью, примерные черты которого пока только начинают проявляться.

• 76
• 59