Казахстану нужна не только политическая, но и экономическая либерализация

Иностранные инвесторы не будут спешить в страну, где нет работающей системы защиты частной собственности. А это означает, что в стране должны быть свобода слова и независимая судебная система, считает Александра Быкова, эксперт Венского института международных экономических исследований.

– Институт существует 50 лет, изначально он был создан для изучения экономик стран «за железным занавесом». Еще до начала переходного периода в странах Восточной Европы западноевропейским странам было важно исследовать потенциал экономических отношений между Востоком и Западом. Сначала Венский институт международных экономических исследований занимался изучением экономик тех стран региона, которые сейчас уже являются членами Евросоюза, затем география исследований постепенно расширялась на восток. Австрия, находящаяся на границе со странами Центральной Европы, в переходный период стала центром взаимодействия с регионом и, как показала практика, обе стороны выиграли от этого сотрудничества. В настоящий момент Австрия является одним из главных иностранных инвесторов и важным торговым партнером для многих стран в этом регионе, австрийские банки играют существенную роль в банковском секторе. По мере расширения географии исследований наш институт начал осуществять и регулярный мониторинг экономики Казахстана, интерес к которой по мере притока существенных иностранных инвестиций, в том числе в нефтяную сферу, стал повышаться. В тот момент западным фирмам было важно понять, как страна развивается и насколько защищены их инвестиции. Что касается европейского интереса к региону Центральной Азии в целом, хотелось бы отметить, что когда наш институт проводил научный семинар в 2016, главными темами для обсуждения были торговля, энергетика, в том числе альтернативная, транспортные коридоры, миграция и предотвращение терроризма. Кроме того, для Евросоюза, как отмечается и в принятой в 2019 году стратегии ЕС в Центральной Азии, безусловно важными являются и такие темы как права человека, развитие демократического общества и верховенство права.

– Как изменился контекст экономических взаимоотношений Казахстана и Евросоюза в новых условиях войны?

– Основная забота Евросоюза сегодня – ситуация в Украине. Понятно, что сейчас нужна финансовая помощь, потребуются большие инвестиции для восстановления экономики. Кроме того, важной темой является интеграция беженцев из Украины.

Что касается Казахстана, то хотелось бы выделить два основных, на мой взгляд, аспекта. Во-первых, это вопрос экономического сотрудничества по энергоносителям. Сейчас активно обсуждается вопрос альтернативных энергетических транспортных коридоров для транспортировки нефти через Каспийское море, в которых Евросоюз готов оказать поддержку, но ее параметры еще только обсуждаются. Во-вторых, позиция Казахстана по войне в Украине. Казахстан занимает нейтральную позицию, но тесные экономические связи позволяют России оказывать давление на Казахстан. Так, судя по статистике, вдруг резко вырос экспорт Казахстана в Россию по категории «машины и оборудование», хотя некоторые субпозиции этой категории находятся под санкциями. Понятно, что Россия пытается найти альтернативные пути поставок оборудования, но для Казахстана, для которого экспорт в ЕС составлял 38,5% от всего экспорта в 2021 году, важно не попасть под вторичные санкции, что прекрасно понимает и казахстанское руководство.

– «Авария» на КТК напомнила нам, как мы зависим от России. И это серьезный аргумент, как и угроза вторичных санкций. Обнажилась и зависимость от КТК Европы. Видите ли вы какие-то нестандартные решения?

– Для Казахстана нефть – главный экспортный товар. С другой стороны, доля казахстанской нефти в импорте нефти Евросоюзом не очень значительна, хотя для отдельных стран поставки из Казахстана играют важную роль. В Австрии, например, доля нефти из Казахстана составила около 40% от всего импорта нефти в 2021 году. Когда проблемы с КТК возникли впервые, австрийская пресса не обратила на них большого внимания, но когда они возникли во второй раз, то это уже насторожило. В итоге, проблемы с КТК не оказали большого экономического влияния на Австрию, так как они совпали с серьезной аварией на крупном австрийском НПЗ, и страна все равно не могла в это время самостоятельно перерабатывать нефть, закупала готовые нефтепродукты в соседних странах. Тем не менее, такая ситуация привела к росту цен на топливо, причем сильнее – на дизельное.

Как известно, рынок нефти более конкурентный, чем рынок газа и, чтобы возместить тот объем, который поставляет Россия на рынок ЕС, существует возможность выбора поставщиков из других стран, в том числе, частично, и из Казахстана. Аналогично, сокращение поставок из Казахстана в случае проблем с КТК тоже может быть замещено поставками из других стран. Хотя такое замещение может вызвать некоторый рост цен, экономические последствия не будут существенными.

Когда Казахстан заявил о необходимости развития маршрутов транспортировки нефти, альтернативных КТК, председатель Еврокомиссии подтвердила готовность сотрудничества в этом направлении, поддержка Евросоюза в виде инвестиций вполне возможна.

Каспийский маршрут, очевидно, потребует существенных инвестиций в расширение инфраструктуры, в том числе портовой, транспортировка нефти по нему дороже, чем по КТК. И даже для крупных нефтяных компаний, в том числе американских, это не очень выгодно на данный момент. Я не вижу здесь быстрых решений, они возможны только в среднесрочной перспективе.

Другие рассматриваемые альтернативы транспортировки нефти, например, через Китай и Иран, тоже несут определенные риски с геополитической точки зрения, в том числе из-за политической ситуации в Иране и напряженности в отношениях между США и Китаем. Маршрут через Каспий, наверное, наиболее благоприятный в сложившихся условиях. Инфраструктура для него уже есть, но ее, конечно, надо расширять.

– Как вы думаете, в рамках Соглашения о расширенном партнерстве заложены ответы на эти новые вызовы? Нужна ли корректировка?

– Соглашение – это политические рамки для сотрудничества с Евросоюзом. Оно функционирует и включает программы по различным направлениям. Евросоюз углубляет сотрудничество с теми странами, которые определились с европейским вектором развития. Народ Украины выбрал европейский вектор, сделав заявку на вхождение в ЕС, так же как и Молдова и Грузия. Но такое решение предполагает готовность к определенным институциональным изменениям, связанным с либерализацией политического и экономического устройства. В этом смысле, исходя из анализа казахстанской прессы, у меня не создалось впечатления, что Казахстан в настоящее время стремится к более глубокой интеграции с Евросоюзом.

– Судя по нашему последнему опросу, 43% казахстанцев хотят дружить Евросоюзом, и большинство проголосовавших за этот вектор развития – молодежь.

– Да, и это в том числе следствие тех образовательных программ, которые развивала Европа. В исследовании нашего института о возможной новой модели экономического роста для стран Центральной Европы мы отмечаем, что у стран с качественным человеческим капиталом есть потенциал «перепрыгнуть» из существующей структуры экономики в другую, основанную на развитии высокотехнологических информационных услуг, минуя активное развитие промышленности, для которого нужны большие капиталовложения. Для развития сферы услуг не нужны такие большие инвестиции, как в нефтяной промышленности. В Казахстане, например, уже был создан уникальный финтех проект Каспи, но для таких точек роста нужны квалифицированные специалисты. Начинать надо с качественного среднего образования. В этом смысле цифровизация и доступность интернета создают возможности для людей, проживающих в отдаленных районах в сельской местности, дистанционно получить образование такого же качества как и в крупных городах.

– Я заметила, что сколько бы мы не пытались говорить об экономике, в итоге все равно упираемся в проблему цивилизационного выбора…

– На данный момент не ясно, кто же будет основным партнером Казахстана в будущем. Что касается торговых отношений с ЕС, то Казахстан является поставщиком сырья и импортирует, прежде всего, высокотехнологичное оборудование. Конечно, Европа очень осторожна в выборе направлений сотрудничества. Учитывая сложившуюся структуру экономических связей стран Центральной Азии с Китаем и Россией, европейцы стараются работать в тех направлениях, где есть свободные ниши: например, в альтернативной энергетике, логистике, медицине, образовании и науке, развитии малого и среднего бизнеса, в том числе его экспортного потенциала путем применения онлайн торговли.

– Насколько, на ваш взгляд, реалистичны надежды на релокацию европейских компаний в Казахстан?

– Да, она возможна, но вопрос в масштабе. По официальным заявлениям, из 265 крупных международных компаний, ушедших из России, с которыми Казахстан вел переговоры, интерес к быстрой релокации в Казахстан проявили только единицы. Несмотря на то, что рынок Центральной Азии не очень большой, важным мотивом для релокации у компаний является желание сохранить присутствие в регионе. Но при принятии таких решений принимаются во внимание и институциональные факторы: уровень коррупции, независимость судебной системы, защита частной собственности, свобода СМИ, экологичность производства. Для крупных международных компаний возможность вести бизнес по правилам, принятым на Западе, важно и в плане их ответственности перед акционерами и клиентами.

Для ЕС принципиально, чтобы те страны, с которыми он углубляет сотрудничество, соблюдали принципы демократического общества. И не только из политических соображений. Такие условия дают возможность бизнесу защищать свои экономические интересы. В авторитарной стране условия для бизнеса могут измениться за один день. Если компании приходят в страну и с ними могут в любой момент пересмотреть соглашения или кто-то настойчиво посоветует внести деньги в некий благотворительный фонд «на добровольной основе», то это – существенный риск для бизнеса.

Что касается возможностей экспорта несырьевых товаров из Казахстана в Европу, то необходимо отметить, что в ЕС есть определенные технические стандарты, представляющие собой так называемые технические барьеры в торговле. В этом в свое время была проблема в развитии экспорта Украины в Европу, но гармонизация стандартов, в том числе и при поддержке ЕС, позволила существенно расширить номенклатуру экспортируемых товаров. Думаю, что ЕС готов, при необходимости, оказывать поддержку по гармонизации стандартов и Казахстану.

– Как вы думаете, а до зеленого ли курса сейчас? Как энергокризис повлияет на экономику и на наши отношения?

– На первый взгляд, рост цен на энергоносители благоприятен для экономики добывающих стран, приводит к росту экспорта и доходов бюджета. Но в этом году скачок цен на энергоресурсы существенно усилил рост инфляции по всему миру, что привело и к росту цен на импортируемые в Казахстан товары и, как следствие, к ускорению инфляции на внутреннем рынке. Таким образом, с одной стороны, страна получает огромные доходы от экспорта нефти, а с другой стороны экономический рост замедляется, в том числе, и из-за роста инфляции, тормозящей рост реальных доходов и потребления. Несмотря на повышение минимальной зарплаты в начале года и мер господдержки реальный рост доходов и потребления в этом году будет слабым. По нашим прогнозам темп роста реального частного потребления в Казахстане составит около 1%, что на 2 процентных пункта ниже, если сравнивать с 3%, среднегодовым темпом роста за последние пять лет. А так как текущая инфляция прежде всего является инфляцией издержек, возможности Нацбанка по ее сдерживанию путем повышения базовой ставки существенно ограничены.

Кроме того, рост цен на энергоносители на мировых рынках не может не отразиться на на росте цен внутри страны. Государство в этих условиях вынуждено регулировать цены, плавно поднимать тарифы.

Более того, надо учитывать и негативное влияние замедления роста ведущих экономик мира, и, как следствие, прогнозируемого снижения спроса на нефть. В ЕС ожидается снижение производства из-за стоимости энергии, снижение потребления из-за инфляции. Текущий и предстоящий годы будут достаточно тяжелыми. В Германии аналитики ожидают рецессию, Даже в Китае ожидается замедление роста экономики. В ожидании снижения спроса на нефть ОПЕК недавно увеличила квоты для поддержания цен. Очевидно, что в таких условиях в ближайшее время нефтяные доходы Казахстана существенно вырасти не смогут. А если опять возникнут проблемы с КТК, то возможно даже снижение физических объемов экспорта. Но я не думаю, что России сейчас есть смысл ссориться с последними друзьями, хотя КТК, конечно, может и дальше использоваться в качестве рычага для политического давления.

В условиях риска снижения доходов от экспорта сырой нефти имеет смысл заниматься развитием производств по ее переработке и развитием химической отрасли. Но нефтепереработка должна быть экономически выгодна. А в данный момент это не так, поскольку цены на топливо до сих пор дотируются. Я понимаю, что это напрямую связано с покупательной способностью населения, оно не готово платить рыночную цену, что, собственно, и показали события в январе. Но в перспективе перехода на рыночное ценообразование не избежать. Это сложное решение принимали многие страны и накоплен определенный опыт, которым можно воспользоваться.

Необходимо отметить, что такие социально болезненные реформы требуют разработки системы компенсаций для наиболее социально уязвимых слоев и предварительного информирования населения, а в январе населению не объяснили, что запуск системы электронных торгов планировался заранее, что цены вырастут, что это болезненно, но будут какие-то адресные компенсации. Любые действия экономической политики, которые могут повлечь за собой определенные социальные издержки, нужно обязательно сопровождать общественным обсуждением и информационной кампанией. К сожалению, в Казахстане, на мой взгляд, не хватает хорошей независимой аналитической информации для серьезного общественного обсуждения мер экономической политики.

– Нас ругают за высокую долю государства в экономике, но она растет. Может, стоит как раз воспользоваться этим и налаживать производство, хотя на импортозамещение выделены огромные дотации…

– Да, государственные меры поддержки, безусловно, способны стимулировать развитие производства, но для устойчивого экономического роста нужен функционирующий рынок, который регулирует спрос, какие продукты нужны и кто готов их покупать.

Государство очень хорошо для инфраструктурных проектов. В Казахстане квазигоскомпании присутствуют именно в инфраструктуре. Если государство хочет модернизировать энергетику, то не обязательно отдавать это на откуп частному сектору, но такой подход будет работать, конечно, только при условии эффективности участия государства и отсутствия коррупции. И вот здесь может сыграть огромную роль цифровизация, например достижение прозрачности госзаказа через систему государственных электронных закупок. В Украине внедрили систему закупок «Прозорро» и эффект проявился сразу. Участие государства полезно в развитии сети дорог, энергетики, в первую очередь, альтернативной энергетики. А в промышленном производстве монополия – это не очень хорошо. Если ставить целью развивать современную обрабатывающую промышленность, то, конечно, не обойтись без иностранных инвесторов, которые позволят внедрить наиболее современные технологии. Но при этом надо уделять внимание условиям привлечения инвестиций, чтобы не получилось как с нефтью, когда большая часть доходов уходит за рубеж.

– А у вас есть ощущение, что у нас есть долгосрочная программа, адекватное восприятие действительности, какие-то планы А, Б, С?

– С макроэкономической точки зрения я высоко оцениваю кризис-менеджмент правительства Казахстана во время пандемии, несмотря на то что для мер господдержки пришлось расходовать средства Нацфонда. Конечно, были сложности при реализации мер политики на практике, не всегда было точное попадание по целевым аудиториям, но общее направление мер экономической политики и большой объем господдержки существенно смягчили спад экономики в 2020 году.

– Чувствуете ли востребованность вашей экспертизы со стороны госорганов или крупных компаний? Можно ли сказать, что вы формируете мнение европейских институтов по отношению к РК?

– Казахстан не в приоритете наших исследований в данный момент, сейчас больше интереса наши клиенты проявляют к странам Центральный Европы и Западных Балкан. В последнее время я также не замечаю особого интереса к новым инвестициям в Казахстан со стороны европейских компаний. Наши клиенты – банки, компании, госорганы, но их заинтересованность в изучении экономик Центральной Азии пока что не сильно заметна. Несмотря на относительно слабые инвестиционные и торговые связи, могу отметить внимание со стороны Японии к политической и экономической ситуации в Казахстане.

– Как нам возбудить интерес к себе?

– Интерес возникает, если есть какие-то точки соприкосновения. Казахстан в текущей геополитической ситуации занимает нейтральную позицию и пытается балансировать между интересами своих экономических партнеров. Это несет с собой определенные риски, и приводит к давлению с разных сторон. Турция тоже пытается сохранять нейтральную позицию, но сильная заинтересованность ее партнеров в тех услугах, которые она предоставляет, значительно укрепляет ее переговорную позицию. Кроме того, в Турции достаточно развита обрабатывающая промышленность, есть высокотехнологичное производство, военная промышленность. На мой взгляд, Казахстан пока экономически не так силен, чтобы стать влиятельным независимым политическим игроком. Для устойчивого экономического развития экономику надо сделать менее коррумпированной и более прозрачной, и конечно, модернизировать устаревшую инфраструктуру, в том числе энергетическую, без которой невозможно полноценно развивать высокотехнологичную обрабатывающую промышленность.

– В свое время была программа между Казахстаном и ЕС «Путь в Европу». В ней был фокус на унификацию законодательных систем с ЕС. С тех пор прошло более десяти лет. Есть ли, на ваш взгляд, потребность в ее перезапуске и в чем должен быть фокус?

– Думаю, достаточно просто более эффективно использовать уже существующие программы сотрудничества. И конечно, важны активная позиция и инициатива со стороны Казахстана. Я думаю, что ЕС принципиально готов углублять сотрудничество, если такой запрос появится. Возможно, в настоящий момент есть смысл сделать упор на поддержку развития потенциала в судебной системе или в повышении квалификации госслужащих. Хотя, безусловно, Казахстану нужно самостоятельно определять свои приоритеты в сотрудничестве с ЕС. Что касается интереса со стороны отдельных зарубежных компаний, на мой взгляд, экономике не хватает прозрачности – мало доступной качественной аналитической информации, в том числе о потенциале рынка в целом, отдельных отраслей и компаний. Кроме экономических аспектов важен и анализ политических рисков. Многие компании готовы мириться с определенными политическими рисками если есть высокий экономический потенциал, а это, прежде всего, не только емкость рынка, но и устойчивый экономический рост и рост потребления.

– А куда бы вы рекомендовали идти своим клиентам: в Узбекистан или Казахстан?

– Чтобы отвестить на такой вопрос, надо проводить экономическое исследование с учетом специфики отрасли и рынка для каждого конкретного клиента. Если говорить в общих чертах, то в Узбекистане на данный момент я вижу потенциал для развития перерабатываюшей, в том числе автомобильной, промышленности, основанный на существующей структуре экономики. И конечно, численность населения определяет большой потенциальный объем рынка и возможность роста в сегменте потребительских товаров. С другой стороны, в Казахстане с меньшей численностью населения уровень доходов существенно выше, что уже сейчас обеспечивает платежеспособный спрос компаниям в сфере потребительских товаров и услуг. Кроме того, можно ожидать стабильного роста экономики и ее устойчивости к кризисам, так как наличие Нацфонда позволяет Казахстану реализовывать меры господдержки для стабилизации экономики.

• 100
• 112