Марат Жыланбаев: Я не могу свои молчанием позволить развалиться стране

Гражданский активист, прославленный марафонец, чье имя зафиксировано в книге Гиннеса (за пять лет объем его бега составил 160 тысяч км по 85 км в день без единой травмы и с минимальным пульсом 36 ударов минуту), Марат Жыланбаев не оставляет попыток зарегистрировать оппозиционную партию «Алга, Казахстан».

После того, как Касым-Жомарт Токаев, выступая с Посланием народу Казахстана, поручил в марте этого года упростить процедуру регистрации политических партии (инициативная группа в 700 человек вместо 1000, а регистрационный порог следует снизить в четыре раза – с 20 до 5 тысяч человек), его уже не раз привлекали к административной ответственности.

– Я и мои единомышленники, решив создать партию «Алга, Казахстан», собрали инициативную группу – более 1, 5 тысяч человек, – рассказывает Марат. – Однако Министерство юстиции заявило, что мы набрали через свой бот в Телеграмм-канале «мёртвые души», а также несовершеннолетних и иностранных граждан. Когда, обратившись в суд, мы потребовали поименно назвать всех этих людей, нам под разными предлогами отказывали. Собственное расследование позволило выяснить, что среди членов инициативной группы действительно числятся недавно умершие люди. Откуда они? Подозреваю, что их нам «подсунули» правоохранительные органы. Кстати, некоторые из зарегистрировавшихся (на аватарках такие предстают в темных очках) переписывались с нами в соцсетях и отправляли видеоподтверждения, но когда мы стали пробивать их через нотариусов, то обнаруживалось, что носитель такого имени и фамилии уже умер. 

Сейчас мы заново создаем инициативную группу. В ней уже свыше двух тысяч человек и более тысячи коротких видео, где люди четко озвучивают свои имена и фамилии и, приблизив к камере, показывают удостоверения личности. Но я предполагаю, что власть это не остановит, она и дальше будет активно мешать регистрации нашей партии, которая однозначно будет в оппозиции к ней. Наша цель – восстановить первую, демократическую по содержанию Конституцию независимого Казахстана, принятую в 1993 году.

– Недавно вас снова задерживали. Какие теперь предъявляют претензии?

– Началось все с того. что недели три назад меня вызвали на встречу со следователем в Сарыаркинское РОВД Нур-Султана после того, как я и мои сторонники раздавали листовки, где рассказывали о создаваемой нами партии. Не успели пройти через дежурную часть и положить свои мобильные телефоны в ячейки, как нас схватили под руки некие люди в гражданском. Спрашиваю, это что – арест? В ответ – молчание. Какое-то время держали в пропахшем мочой помещении, потом повели на допрос. «Почему раздавал листовки?» – спросили меня. «А что здесь противозаконного? – задал я встречный вопрос. – Как мы будем регистрировать свою партию, если народ еще не знает о ней? И почему, когда создаются партии типа «Нур-Отан», то на них работает весь госаппарат, и вас всех заставляют вступать в нее?». Ответить на это было нечем. Оштрафовали второй раз под каким-то предлогом на 153 тысячи. Понятно, что делается это специально, чтобы запугать и психологически выбить из колеи. Но мы обязательно зарегистрируем свою партию, а потом будем добиваться свободы слова, беспрепятственной работы независимых СМИ, проведения мирных митингов и собраний и демократических выборов сверху донизу. Мне это нужно для того, чтобы мои дети не говорили мне, почему же я своим молчанием позволил развалиться стране, как это сейчас происходит в России.

– Почему вы, прославленный спортсмен, вдруг решили заняться политикой?

– А я всегда был такой правдолюб. Когда в детском доме (я попал туда 7-летним малышом) происходила какая-то несправедливость, я еще в младших классах шел прямиком к директору. Чего уж скрывать, там были воспитатели, которые били или даже приставали к детям. Если директор не решал этот вопрос или не реагировал, а к членам комиссии извне не удавалось пробиться, то мы им, этим воспитателям и учителям, просто устраивали тёмные. В армии было то же самое. Когда нас однажды двое суток не кормили, я позвонил в штаб Средне-Азиатского военного округа. А дело было так: командир части велел нам, как свиньям, есть прямо из железных мисок, без ложек и вилок, за то, что в столовую мы зашли однажды нестроевым шагом. Мы отказались, офицерский состав в знак солидарности с нами – тоже. Когда я призывал поставить штаб в известность, аргумент у меня был железный: а вдруг завтра придется участвовать в военных действиях? И как тогда мы, голодные, будем противостоять врагу? И это была не шутка. Тогда шла война в Афганистане, а наша часть находились в 30 км от границы. Прорываясь из окружения, противник иногда убивал пограничников и переходил границу, поэтому мы должны были быть в постоянной боевой готовности.

До того, как попасть на самую границу с Афганистаном, я полгода служил в Душанбе, там у меня оставался знакомый, через него позвонил от дневального начальнику штаба. Когда рассказал, что у нас происходит, он не поверил. Я сказал, что рядом со мной стоят офицеры. Начальник штаба попросил передать им трубку, протягиваю – никто не берет. «Я тебе верю, всё будет нормально, – заверил начальник штаба, когда я сказал, что люди боятся последствий.

Естественно, на меня настучали, и я три месяца провел в одиночной камере, на дембель из своего призыва уходил последним – 31 декабря 1995 года. Хорошо хоть так, меня вообще хотели посадить на два года.

На гражданке я продолжал заниматься поисками справедливости. Боролся, например, с тремя казахстанскими миллиардерами. «Убивая» конкурентов, они занимались контрабандой, где крутились миллионы долларов: завозили зафрахтованными самолетами (среди них был даже один азербайджанский) шубы и сотовые телефоны из Китая в Усть-Каменогорск, а оттуда товар переправляли в Россию.

Это был 2011 год. Я узнал об этом от своего знакомого, работающего в Китае. Он очень боялся, но все же передал номера и даты вылетов всех рейсов – какие уже прошли и какие еще будут, и даже фото этих самолетов и видео – как происходит загрузка и выгрузка товара. После этого я отправил одновременно пять писем – в КНБ, в финпол, в Администрацию Президента и т.д. Зная, что в этом деле замешано одно очень высокопоставленное лицо, которому все законы РК нипочем, слегка приврал – написал, что такое письмо еще раньше ушло в ФСБ России, и они уже, мол, этим занимаются. Начались прослушки, слежки и угрозы от правоохранительных органов. Они хотели узнать источник – человека, который передавал мне данные о зафрахтованных рейсах. Когда вся информация, которую я дал органам, подтвердилось, в СМИ появились публикации, что пресечена преступная группировка, которая занималась контрабандой товара из Китая. Про меня там, также, как и миллиардеров, не было упомянуто ни слова. Эта информация, видимо, предназначалась для России.

– Так почему вы все-таки пошли в политику?

– В конце прошлого и начале нового века я был депутатом Экибастузского городского маслихата. И когда Дарига Назарбаева пригласила вступить в партию «Асар» (это происходило в Павлодаре – был накрыт богатый стол, чтобы приглашенные легче уговаривались), я уже немного разбирался в политике, поэтому единственный из всех отказался от ее предложения. А из депутатства меня вскоре убрали, потому что я пошел против власти. Дело в том, что в 2004-2006 годах в Казахстане акимов городов пытались выбирать экспериментальным путём. Выборщиками от имени народа были депутаты маслихатов. Мы договорились, что сделаем свою работу честно – выберем того, кого хотел бы видеть народ. Но пришло указание из Акорды – они акимом Экибастуза хотели видеть Романа Скляра, нынешнего первого заместителя премьер-министра, а тогда еще достаточно мелкого чиновника. 

Мы возмутились. Из 17 депутатов 16 проголосовали за Валерия Набитовского, человека, много сделавшего для Экибастуза. После этого началась травля. На одного депутата Экибастузского городского маслихата завели сразу 13 уголовных дел. На меня тоже нашли компромат. Когда-то в Караганде, еще будучи студентом физкультурного техникума, я участвовал в драке – трое на трое. Это в общем-то рядовое выяснение отношений переросло в уголовщину – у одного из участников потасовки отец оказался судьёй и к драке добавили грабеж, которого не было. Двоим из нас дали условные сроки, а одному – реальный. Вот так меня вынудили уйти из депутатов. 

– Тем не менее вы общаетесь с власть предержащими. Одно время были тренером Карима Масимова, дружили и во всем поддерживали космонавта Аубакирова, во время январских событий пытались его оправдать, когда он выступил в поддержку ввода ОДКБ.

– Начну с того, что с Каримом Масимовым я не дружил никогда. Когда он обратился ко мне с просьбой тренировать его и других членов правительства, я учил их правильно бегать, чтобы они могли пробежать полумарафон и марафон. Масимов это, кстати, сделал. Но про политику мы с ним не говорили никогда. О том, что я придерживаюсь оппозиционных взглядов, он узнал после того, как мы с Муратханом Токмади, которого позже Масимов посадил по сфабрикованному делу, открыли Федерацию триатлона. «Марат, удаляй все свои посты, не пиши больше про политику», – попросил меня однажды Муратхан. Я сказал, что он, как президент Федерации, может меня снять с поста вице-президента, но я как выражал открыто свои политические взгляды, так и буду делать это и дальше. Однажды он сказал, что Масимов хочет забрать Федерацию триатлона себе. Мы тогда все соревнования проводили за свой счет, и я подумал, что ничего плохого в этом нет – отныне государство само будет помогать этому виду спорта. Но как только мы с Токмади отдали свои посты, нас стали выживать из федерации. Дальше за мной начали устраивать слежки. Не из-за того, что ушел со скандалом, а потому, как мне сказали сами сотрудники полиции, что я как гражданский активист слишком рьяно критиковал действия властей и в частности Нурсултана Назарбаева. Эта слежка исчезла в тот же день, как арестовали Масимова – 5 января этого года. Правда, в нашем микрорайоне, напротив моего дома повесили камеру «Сергек». До этого я писал во всех своих постах, что за мной по столице ездят машины с российскими и алматинскими номерами. 

– А как складываются ваши отношения с космонавтом Аубакировым?

– Он же мой сосед, я его уважал. Но сейчас с ним не общаюсь.Думаю, что Тохтара Аубакирова подставили с этим ОДКБ. Говорят, знакомые московские генералы сообщили ему, что готовится нападение на Казахстан, и только просьба о вводе российских войск предотвратила войну. То есть мы, образно говоря, попросили защиты от бандитов от самих бандитов. Я допускаю, что события именно так и могли развернуться. Он мог бы просто сказать об этом сам и люди бы его поняли, а раз молчит, то я считаю это предательством интересов граждан Казахстана. В те дни, когда у нас в стране хозяйничал ОДКБ, на воротах гаража космонавта кто-то написал «Саткын». Он спросил меня, не моих ли рук это дело? Я ответил, что если бы сделал это, то только открыто. И, помнится, спросил – почему бы ему не дать интервью? Ведь если он не скажет об этом сам, то до конца жизни останется врагом народа. Заработать репутацию тяжело, а удержать её в сто раз тяжелее, но он ответил, что не будет этого делать. Он взрослый человек и ему самому решать, как быть дальше. Но с тех пор я со своим именитым соседом не здороваюсь.

• 223
• 231