Митрополит Александр: «Наша хата не с краю»

Во время январских событий, когда большинство алмаатинцев сидели дома, в Вознесенском соборе шли службы. Митрополита отговаривали всей епархией. Но владыка сказал: «Ничего, с Божьей помощью…»

А мне запомнилась его служба в Талдыкоргане, в честь обретения Гавриило-Архангельским храмом новых православных святынь – мощей великомученика Георгия Победоносца и одноименной иконы. Каждое слово священника отзывалось в душе. Так бывает только тогда, когда человек, что называется, на своем месте. И сам верит в то, что делает и говорит. Митрополит Астанайский и Казахстанский Александр – какой он в обычной жизни? Чем увлекался и как учился, что сформировало его характер, какие привычки сопровождают его в жизни?

– Каким было ваше детство? Был ли рядом с вами тот, что привел вас к вере?

– Моя малая родина – старинный Вятский край – сохранила красоту и величие православной культуры. Чудом уцелевшие полуразрушенные храмы продолжали свидетельствовать о силе духа построившего их народа. Но главное, несмотря на гонения, притеснения и насмешки, в обществе всегда оставались глубоко преданные вере люди.

Оглядываясь назад, удивляюсь судьбоносным встречам с духовными людьми, особенно в детстве, когда формируются мировоззрение и характер человека. Среди них – знакомая моей мамы, Анастасии Михайловны – Евдокия Михайловна Семакова, вместе с которой я с семи лет начал ходить в храм. С особой сердечной теплотой вспоминаю вятских священников.

Во время обучения в Духовных семинарии и академии Санкт-Петербурга я служил иподиаконом у архиепископа Тихвинского Мелитона (Соловьева). В то время ему было уже за восемьдесят. Старец был одарен редко встречающимся ныне даром общения. Запомнилось его высказывание: «Лучше ошибиться в любви, чем в неприязни к людям». Этим принципом стараюсь сам руководствоваться в жизни и призываю окружающих использовать такой подход в общении.

– Вы росли в 60-е годы прошлого века. Расцвет атеизма, страна идет в светлое будущее. Во главе этой колонны – коммунисты, за ними – пионеры и комсомольцы… Вы тоже шли в этой колонне?

– Пропаганда материализма, формирование взгляда на религию как на пережиток темного прошлого, насмешки над верой и верующими людьми, отрицательное отношение к священникам были заложены в школьное образование и воспитание. К атеистической проработке молодежи активно привлекалась пионерская и комсомольская организации, родительский и общественный активы, научная интеллигенция.

Сохранить и развить веру и стремление служить церкви мне помогли пастыри и миряне. Ни в пионерскую, ни в комсомольскую организацию из-за религиозных убеждений меня не принимали.

– Что в ту пору было для вас любимыми занятиями?

– В школьные годы меня увлекали хоккей, футбол, теннис, занятия шашками и шахматами. Нравилось учиться, читать книги. Но уже в 12 лет вопрос о дальнейшем пути в жизни для меня был решен однозначно. Сформировалось твердое намерение поступить в духовную семинарию и впоследствии послужить церкви. Это желание поддерживал и одобрял мой духовный отец – протоиерей Иоанн Евдокимов. Ему не удалось обучаться в семинарии, он окончил лишь пастырские курсы. Мой духовник понимал, насколько важно для будущего служителя приобрести систематические знания. Отец Иоанн написал мне рекомендацию. Непросто ему было пойти на этот шаг – он понимал, что такой поступок с его стороны вызовет гнев уполномоченного совета по делам религий. Его могли снять с учета, лишить регистрации, как это не раз случалось. Со слезами он говорил мне: «Я не могу не помочь, не поддержать человека, который в это тяжелое время идет в церковь и желает, как и я, стать священником».

Еще одной духовной школой для меня стали паломнические поездки. Незабываемые впечатления сохранились от первого путешествия в Троице-Сергиеву Лавру и Псково-Печерский монастырь. Тогда мне, тринадцатилетнему юноше, впервые предстала еще одна сторона церковной жизни – монашество. Знакомство с людьми, всецело погруженными в молитву и усердные труды, стало еще одним фактором, определившим мой выбор.

– Во время январских событий Вы не прекращали служить в храмах. Вы не испытывали тревогу или страх?

– Была большая тревога, но не за себя, а за людей, за страну. В те дни народ Казахстана пережил тяжелейшее испытание. Страна подвергалась нападению экстремистов, которые использовали самые жестокие средства для того, чтобы запугать людей, заставить их выполнять свою волю, уничтожить принципы добрососедства и терпимости, разрушить государственный суверенитет. Мы, духовенство и прихожане, могли помочь нашему народу прежде всего усиленной молитвой о даровании мира и любви, об искоренении злобы и ненависти. Даже в разгар погромов в храмах продолжали идти богослужения. Мне предложили покинуть Алматы и укрыться в безопасном месте. Но совесть и архипастырский долг, переживание за народ не позволили уехать из города. Вместе со священнослужителями и верующими мы собирались в храмах для совершения предрождественских и рождественских праздничных служб.

Особо отмечу труды Иверско-Серафимовского монастыря и православной службы «Милосердие». Монахини пекли и раздавали хлеб, делились с нуждающимися продуктами питания. Вопреки происходящему удавалось поддерживать малообеспеченных граждан, помогать многодетным семьям, бездомным, одиноким пожилым людям и инвалидам. У церковных волонтеров не опускались руки. Несмотря на обстоятельства, они продолжали трудиться.

– Вы считаете себя перфекционистом?

– Лишь отчасти. Существует перфекционизм, адресованный к себе, – это постоянный самоконтроль, стремление к совершенству. Такая позиция мне близка. Каждый верующий человек должен быть предельно внимателен к своей внутренней жизни, должен стремиться к духовному развитию, прилагая для этого максимум усилий.

А вот перфекционизм, обращенный к другим людям, явление скорее негативное. Нельзя предъявлять к окружающим завышенные требования, необходимо учитывать слабости и немощи ближних. Надо понимать, что люди несовершенны, и все создаваемое человеческим обществом несет на себе печать ограниченности.

– У Вас бывает свободное время? Как его проводите?

– Будучи архипастырем церкви, не могу разделять жизнь и служение. В свободные минуты стараюсь совершить пешую прогулку, подышать воздухом. Могу посмотреть документальные фильмы на исторические темы. Конечно, с юных лет имею особую любовь к чтению, к книгам. Стараюсь знакомиться с книжными новинками. Также мне нравится заниматься вопросами церковной истории ХХ века, работать с архивными материалами, восстанавливать по крупицам жизнеописание подвижников прошлого.

А еще у меня есть кот шотландской породы Базиль и небольшая собака породы «чихуахуа» Консул. Есть еще два попугая и аквариумные рыбы. А те, кто бывал на территории Иверско-Серафимовского монастыря, где расположена моя рабочая резиденция, видел, как в летнее время здесь все цветет и благоухает.

– Как Вы относитесь к современной музыке и живописи?

– Однозначного ответа дать не могу. Современное искусство – понятие весьма пространное. Искусство бывает очень разным. Имею в виду его отношение к духовным и нравственным ценностям. У церкви есть собственное искусство, где важно следование канонам, правилам и традициям. Светское искусство не связано канонами: музыкант или художник может создавать то, что желает, по своему вкусу или потребностям общества.

Неприятно, а порой и страшно, когда искусство несет негативный нравственный заряд. Верующий человек может высоко ценить произведения искусства, которые напрямую никак не связаны с церковной тематикой. Православный христианин открыт к тем произведениям художественной и музыкальной культуры, которые помогают людям становиться лучше, помогают ему другими глазами увидеть красоту и разнообразие мира или глубины человеческой души.

– Случается ли Вам впадать в уныние? Если да, то как вы с этим справляетесь?

– В моей жизни случаются скорби, порой посещают физическая усталость и недуги, но уныния не бывает. Главным утешением во всех трудностях для меня является молитва.

– Научите нас правильно относиться к смерти – своей и близких.

– Рано или поздно эта участь ждет каждого из нас. Также велика и невосполнима утрата родного и любимого человека, однако наша скорбь об усопших не должна перерастать в унылое состояние духа.

Помнить о необратимости времени, о конечности земного бытия и о его цели необходимо постоянно. Если человек не идет к благой цели, не трудится, его жизнь теряет смысл и становится непрерывной суетой.

– В чем, по-вашему, заключается счастье?

– Счастье, радость, чувство удовлетворения, душевный покой – это явления, природу которых невозможно до конца понять. Но ясно одно, что обладание чем-либо материальным само по себе не является источником этих состояний. Все те мнимые блага, которые предлагает мир, могут лишь на некоторое время замаскировать зияющую пустоту, но в конечном итоге ничего не может в полной мере удовлетворить запросам бессмертной человеческой души.

В дни юности мне довелось общаться с известным старцем Саввой (Остапенко). Во время одного из наших разговоров отец Савва преподал мне наставление: «А ты хочешь быть счастливым в этом мире?» – спросил старец. «Да, батюшка, конечно, хочу!» – ответил я. «А ты знаешь, что для этого нужно?». «Нет, – говорю я, – скажите, пожалуйста». «Скажу тебе слова преподобного Пимена Великого, – ответил отец Савва. – Много трудись, много молись, и твори добро людям». Мне не раз приходилось убеждаться в мудрости этого простого наставления.

– Будь оно в Ваших силах, что Вы хотели бы изменить в этом мире?

– Не будем уходить в область фантазий и мечтаний. Давайте изменять этот мир. Порой ко мне подходят люди и спрашивают: мне страшно оттого, что где-то идут военные действия, гибнут люди, страдают дети, но что я лично могу сделать для того, чтобы помочь им? Мой ответ – не становиться равнодушными, не привыкать к телевизионным кадрам со сценами убийства и разрушения, не следовать принципу «моя хата с краю». Стараться, чтобы вокруг тебя не возникали конфликты – пусть даже маленькие и, на первый взгляд, несерьезные. Мир в отдельно взятой душе, в отдельной семье, в коллективе является залогом мира в обществе, в стране, между народами.

• 57
• 48