О том, как мертвое ордынское население было уничтожено дважды

Империи не вечны. Смерть их схожа. Вначале происходит внутренняя смута, массовая гибель людей и элиты. В этой смуте истощается народ. А затем приходит внешний враг, который захватывает столицу и воцаряется в ней как новый царь. Однако для смерти Орды сценарий был написан несколько иначе и потому финал был печальнее.

У нее не осталось ни столиц, ни следов городов на земле, только под землей. Все великие столицы Орды испили свою чашу смерти. У каждого города была своя судьба, но конец всех их был насильственным, ужасным и окончательным. Восстановилась только Казань, но она не была имперской столицей. И восстанавливалась она под внешним управлением как форпост для власти над выжившими казанцами, так что теперь даже кремль здесь не тот. А вот реальные имперские столицы улуса Джучи – Великий Булгар, Сарай-Бату, Сарай-Берке – так и остались городищами. Даже не руинами.

Имперский масштаб Ордынских руин 

Действительно, а где величественные руины великих городов? Вспомним Сарай-Бату и Сарай-Берке. Население этих городов составляло порядка 75-100 тысяч человек. Укрепления, мечети, дворцы, кварталы ремесленников, непрерывная цепь построек. Согласно Ибн-Баттуте, объехать их можно было только за полдня. Оказалось, там руины и оставались, и еще какие! Франц Баллод в своей 1923 года издания книге «Приволжские «Помпеи» описывал остатки Сарай-Бату вдоль Ахтубы длиной порядка 10-15 километров, общей площадью в 36 кв. км. Максимальное сужение площади города составляет 10 кв. км, что тоже немало. В этих предположительных пределах располагались соборные мечети, дворцы ханов, эмиров и знати, городские кварталы, ремесленный рабат. Кварталы ремесленников и прочего населения, скорее всего, были саманными или деревянными, а вот значимые сооружения возводились из обожженного кирпича на известковом растворе. Их следы и оставались какое-то время. В 1769 году Петр Симон Паллас (Путешествия по разным провинциям Российского государства), будучи во главе Оренбургской экспедиции, обнаружил, что «вдоль Ахтубы, где повсюду валяются кирпичи и щебень от Чагита, и показываются основания древних татарских жилищ… по средине цепи холмов, на десять верст … вдоль по Ахтубе в ширину на версту или на две ничего не видно, кроме щебня и следов от зданий или кирпичом выкладенных рвов бывшего здесь доселе знатного ногайского города». Запомним, что переночевал Паллас в старинном селитренном городке. Затем в 1837 году Леопольдов А.Ф. зафиксировал, что от «Верхнеахтубинского … тянутся развалины верст на 70 по самому гребню сырта до села Пришиба… Развалины сии то часты, то редки, то велики и обширны, то малы и незначительны… Далее, от села Пришиба, через город Царев, почти до деревни Колобовщины, видны на 15 верст развалины почти сплошные и большею частью огромные. Это остатки бывшего города». И наконец, в 1847 году Терещенко А.В.: «Остатки бывшей столицы Золотой Орды обозначаются ныне, по левому берегу реки Ахтубы, безпорядочными кучами курганов и насыпей, … и окружавшими Сарай насыпными валами: все это раскинуто на двадцативерстном протяжении … Тут главные группы курганов и насыпей, образовавшихся из зданий столицы Джучидов». Здесь напомним, что в 1837 году оставались «на 15 верст развалины почти «сплошные и большею частью огромные», а в 1847 – уже курганы и насыпи! А вот сейчас там в лучшем случае только фундаменты и остались. 

Послесмертие великих городов

А теперь внимание: в Сарай-Бату еще в 1837 году оставались «на 15 верст развалины почти сплошные и большею частью огромные». И всё это, несмотря на то, что еще с 1578 года царь Федор Иванович велел ломать «мизгити и полаты в Золотой Орде и тем делати города». И этот процесс продолжался в целях застройки Астрахани и в 1631-1632 годах, когда было: «Велено брать на Ахтубе кирпич, и ханскую мечеть и дом ханский сломать, чтобы было довольно как белого камня, так и железа… велено посылать помесячно на реку Ахтубу для кирпичной и каменной ломки». В 1769 году тот же Паллас зафиксировал, что камнекопатели «давно уже преобратили все сии достопамятные остатки древности в груды каменья. Целые суда нагружали кирпичом и перевозили в Астрахань; причем чтоб получить тысячу цельных кирпичей, по крайней мере две тысячи разбивано и в щебень претворяемо было». Сейчас трудно сказать, когда закончилась камне– и кирпичедобыча в Сарае, но, например, еще в 1870-х годах она продолжалась в Увеке, из которого за три года было вывезено свыше 70 тыс. возов кирпича. А из Бельджамена (Дубовки) только за один месяц 1913 года только один из дубовских купцов вывез 92 воза кирпича, 100 пудов медного «лома», 150 пудов железа и 11 пудов свинца. 

Таким образом, на оскорбительный вопрос о том, где наши города, следует отвечать: они были уничтожены вашими предками. Наши города были настолько велики, что вам понадобилось 335 лет – с 1578 года по 1913 год – чтобы окончательно уничтожить великолепие небесных городов Орды. Дворцы и мечети были облагорожены голубой глазурью, но вместо нее осталась только глазурованная крошка на холмах…

Небесный замок, мавзолей и святой воин

Как мы помним, соборные мечети, дворцы ханов, эмиров и знати как наиболее значимые сооружения возводились из обожженного кирпича на известковом растворе. При таких исходных предполагается, что долее других сохраниться могли именно общественные здания. Ал-Омари оставил нам сообщение о том, что центром столицы являлся ханский замок – большой дворец, на верхушке которого находится золотое новолуние. Дворец был окружен стенами и башнями. Мы видим средневековый замок. Именно он и соотносился с именем столицы – Сарай Богохранимый. Очевидно, что подобные замки, но должно быть меньшего размера, были и у другой знати. Об одном из них мы можем судить по впечатлениям Палласа 1769 года: «Лежит на том холму, на котором, вероятно, главнейшее и великолепнейшее строение города и как кажется, большой стеной окруженный замок находился». Возле него Паллас описал еще «великие остатки от двух зданий». Одно из них, скорее всего было мечетью или мавзолеем, впрочем, о нем немного позднее. А пока отметим, что именно это здание произвело впечатление на Палласа тем, что «особливо по фасаду, которого стены в вышину почти девять сажен … было украшено готическими пиластрами, столбами и сводами, коих остатки еще поныне видны. На всех еще поныне оставшихся стенах, кои из прекрасных кирпичных плит весьма правильно построенных, видно великолепие и красота, какой я еще нигде при татарских развалинах не видывал. Внешняя сторона стен не только по некоторым пространствам, во всех уступах с муравленными украшениями из глины зеленого, желтого, белого и синего цвета треугольниками и другими фигурами украшена, но также на главнейшем фасаде сего строения приметны остатки готической щекатуры, которая такими же муравленными фигурами, представляющими цветы улиткового изображения, даже целыми изразцами наподобие мозаики усажена была». О третьем здании Паллас заметил, что «судя по оставшимся следам, кажется было жилым домом со многими небольшими отделениями». Скорее всего, остатки именно этого третьего здания дожили до того, что его довелось исследовать Егорову В.Л.: «Там примерно 30 комнат. Есть печки, на которых можно лежать (каны). Стены внутри покрыты изразцами с сусальным золотом (таким кроют купола церквей) и расписаны персидскими стихотворными строчками. Пол тоже выложен изразцами с шестиугольными кирпичными плитками». 

Кроме того, к северу от городка Паллас обнаружил «большой, ныне совершенно разрытый курган, к которому кундуровские и другие татары… суеверием побуждаемые, ходят по обещанию для отправления при оном их молитв, ибо по их преданию погребен там один святой из их (магометанской) веры. По той причине называют они сие место Жигит-Гадши… Упомянутые татары уверяют, что оный святой и поныне творит чудеса, исцеляет больных и им иногда является во сне; сие, конечно, также произошло, как и многими другими святыми явлениями, и чудеса, кои в просвещенные времена от человеческой силы воображения столь обильно проистекали». В имени Жигит-Гадши несомненно угадывается, что святой был святым воином. Таким образом в триаде замка, мавзолея и святого кургана четко просматривается ордынская триада: власть, вера и воинская доблесть-честь. На том Орда и стояла. 

Гробокопатели – бугровщики

А теперь давайте обратимся к миру мертвых. Паллас описал после замка еще одно здание. Скорее всего, оно было мавзолеем, поскольку «строение по оголившимся стенам основания и по сводам могил, из коих доселе великие богатства и гробы совершенно серебром обитые выкапывали, ни за что иное почитать можно, как за могилу, в которой погребен какой-нибудь хан или за памятник с часовнею построенной». Далее Паллас указывает, что его северное отделение «заключало в себе настоящую могилу, где еще видны скрытые гробы». Скорее всего, гробы мавзолея были давным-давно ограблены и потому были брошены, так что уважаемый автор мог видеть их, как говорится, открытым взглядом. Кирпич ломают, а уж сокровища из погребения и подавно не залежались бы. Тут помнится, что и курган Жигит-Гадши был уже совершенно разрыт. Очевидно, что могилы на нем были разрыты для ограбления мертвых. Страшный грех, но разве мороки грехов боятся?! Паллас еще обнаружил, что выше переправы через Волгу был взрыт и Шареной бугор, а вниз по ордынскому оросительному каналу Гологою увидел еще «множество весьма высоких курганов», также ограбленных, ибо там «нередко же седла и сбруи с серебряной оправой, с прочими дорогими вещами награждали труды гробокопателей; и посему редкие из сих курганов не раскопаны». По поводу грабежа могил Паллас особо не переживал, его больше интересовало то, чтобы сокровище было бы «спасено от грубого корыстолюбия» «черни», как выразился Паллас, и чтобы оно перешло «в руки настоящих любителей или в хранилище отечественных древностей». Несмотря на возмущение ученого, следует заметить, что без властей такой масштабный вандализм был невозможен по определению. Впрочем, заметим, что чернь она и есть чернь, эти черно-копатели даже не могли оценить ценность кладов. Дошло до того, что в 1911 году в Дубовке (ордынском Бельджамене) некий скупщик разжился, выручив у местных детишек «серебряную статуэтку за две конфетки с махорками». Копал любой, кому не лень. Морок не боится проклятия мертвых, потому он не слышит никого, кроме себя. Для кого-то, возможно, это было даже забавой. 

Совсем по-другому к этому относились в Степи. Никогда в Туране ни один степной народ не позволял себе кощунствовать в отношении погребенных. Более того, кочевники отдавали себя под покровительство мертвых, порой даже ночуя в мазарах. Это была уважительная связь живых и мертвых. И когда пришлые начинали копать могилы, то местные начинали действовать так, как, например, народ последних свободных кочевников – казахи. Согласно «Историческому обозрению Сибири с 1742 по 1823 год» Словцова П.А., «в уезде Ишимском … наши удалые крестьяне, искатели кладов, не переставали уезжать за границу, где понаслышке узнавали о существовании древних могил. Бывало, что в то время, как рылись они в буграх, киргизские наездники убивали их на месте …». Однако, делишки «черни» оказались мелочью по сравнению с дальнейшими событиями. Это к вопросу о властях и дельцах. 

Посмертный геноцид 

Гробокопатели неплохо поживились в поволжских мавзолеях ордынских городов. Но мертвых ордынцев ждало еще испытание. И оказалось, что Сарай-Бату неспроста стал называться Селитренным. С этой селитрой поселок родился «во грехе». Да, дело нужное и даже государственное, и почва была подходящая для добычи. Но тут мало кто из цивилизованных людей сможет осознать, что после полного вывоза строо йматериалов и осквернения-ограбления могил уже мертвое ордынское население было уничтожено во второй раз. Если золото захоронений стало проклятием для погребенных, то селитра стала двойным проклятием. Заработали селитряные предприятия в одноименном поселке, а также в Булгаре, Сарай-Берке, а с 1741 года в Увеке (последнее пополняло казну Саратова) … И тут выяснилось, что останки людей и животных из захоронений и есть сырье для костной муки и селитры. Для тех, кто не верит в такую технологию, применяемую просвещенными имперцами, приведем опытное мнение «экспертов».

Некие лондонцы «Томас Хиллиард и Николас Стивенс стали баронами селитры, … разрывая человеческие кости и пепел, из их могил делали порох» (Дэвид Кресси «Селитра – мать “пороха»). Или «в коммуне Обетер-сюр-Дронн в регионе Пуату-Шарант во Франции есть огромная подземная церковь, посвященная Сен-Жану, … использовалась в течение многих лет в качестве места захоронения, начиная с гробниц, выкопанных в полу, с более поздними слоями захоронений сверху, и это было добыто для селитры». А «пособие» 1729 года откровенно рекомендовало использовать места захоронений на полях сражений в качестве источника нитратов. А тут без всяких сражений цивилизаторам достались обширные захоронения. Не считая других городов, только два Сарая с совокупным населением под 200 тысяч человек обеспечили «источники нитратов». И началось. Увек был городом поменьше и захоронений там было поменьше, поэтому после своего «запуска» в 1741 году Увекский завод быстро «выработал» «запасы сырья» и в 1749 году был объединен с Ахтубинским селитряным заводом. А так мог бы и дальше работать, но могилы закончились «слишком быстро». Представьте, восемь лет раскапывались могилы и кости «утилизировались» в госцелях. Кости-то чужие… Бельджамен со своим средневековым населением порядка 14 тысяч бренных тел и скелетов понадобился в 1913 году, когда стране потребовалась «костная мука». Тогда для костемольного завода всего лишь за один месяц было «наработано» 16 тысяч пудов костей. Стране были нужны удобрения! 

Итак, вы упрекаете нас в том, что у нас не было культуры, вы упрекаете нас в том, что наши предки разоряли ваши города. А то, что именно под Ордой расцвела ваша церковь, построившая храмы на ордынскую десятину, вы не помните?! И вы не помните, как церковь благословляла «на бусурман»?! А помните башкирку по имени Кисямбика Байрясова, которая сгорела в вашем церковном костре в 1739 году?! Заодно напомним вам бугровщиков, которые под прикрытием крепостей вырыли прах наших мертвых… Так что не удивляйтесь, что проклятие мира мертвых до вас доберется, или оно уже у вас в душах, настолько вы безразличны к страданиям других … 

И, кстати, по продолжению данной темы в советские времена рекомендуется поискать в интернете рассказ руководителя Туапсинского филиала поискового отряда Алексея Кривопустова. Вкратце: «По самым скромным данным, в горах под Туапсе, погибло и пропало без вести около 100 000 солдат и офицеров Красной армии. Если сложить все цифры официально похороненных и перезахороненных бойцов в мемориалах Туапсинского района, их наберется всего-то около десятка тысяч. Возникает очевидный вопрос – а где остальные? Где похоронены, куда делись? …»

P.S. Продолжение статей цикла «Русь и Нерусь» проекта «Turanian» следует…

• 138
• 77