Обрушит ли Налоговый кодекс фондовый рынок Казахстана?

19 мая, 2025

943

Новый Налоговый кодекс может иметь катастрофические последствия для фондового рынка Казахстана. Исполнительный директор Казахстанской ассоциации миноритарных акционеров (QAMS) Данияр Темирбаев анализирует в интервью Exclusive.kz спорные налоговые инициативы и призывает Сенат найти баланс между потребностями в пополнении госбюджета и развитием инвестиционной среды.

– Как вы оцениваете изменения в проекте нового Налогового кодекса, касающиеся налогообложения операций с ценными бумагами?

– Мы в Ассоциации QAMS сформулировали официальную позицию и подготовили обращение к членам рабочей группы Сената. В неё входят не только депутаты, но и представители госорганов. Текст обращения уже готов, и вы – первые, кому мы об этом сообщаем.

Главное, что вызывает обеспокоенность – отсутствие необлагаемого минимума по дивидендным доходам для физических лиц-резидентов РК. Такой минимум – это общемировая практика, которая существует не только в странах с развитыми фондовыми рынками, как США, но и в странах с развивающимися рынками – от Китая до Восточной Европы и Юго-Восточной Азии. Везде, где поддерживается розничный инвестор, подобная мера считается нормой. От того и странно, что в текущей редакции проекта нового кодекса её нет.

Это особенно удивляет с учётом того, что в последние годы в Казахстане сильно рос розничный сегмент, но институциональные инвесторы у нас фактически никак не развивались. По сути, на внутреннем рынке институционалом выступает только ЕНПФ. Механизмы передачи пенсионных активов частным фондам пока в полной мере не работают, вкладчики ЕНПФ неохотно несут свои пенсионные накопления в частные управляющие компании. Кратный рост базы розничных инвесторов за последние несколько лет во многом был обусловлен существующими налоговыми льготами. Сейчас, по последним данным, количество инвестиционных счетов в центральных депозитариях KASE и AIX превышает 5,8 миллиона, – и я не удивлюсь, если оно уже достигло 6 миллионов. Более 90% этих счетов открыты физическими лицами-резидентами РК. Это серьёзный прирост за короткий срок. И именно поэтому предложенное депутатами полное сокращение льгот выглядит как ухудшение инвестиционного климата.

Таким образом, первое наше предложение – предусмотреть в новом кодексе необлагаемый минимум по дивидендам в размере 30 000 МРП для физических лиц-резидентов. Мы призываем сохранить тот уровень, который уже существует в действующем Налоговом кодексе.

Второе наше предложение касается сальдирования убытков. Мы приветствуем, что такая норма появилась в проекте нового кодекса, особенно в отношении зарубежных рынков. Но она предложена в ограниченном виде – только в пределах одного календарного года. Мы предлагаем увеличить этот срок до трех календарных лет.

И третье предложение – учёт расходов на приобретение, реализацию и хранение ценных бумаг. Речь о сопутствующих издержках: комиссиях брокеров, биржевых сборах, оплате услуг кастодианов. Это мировая практика, в странах с развитой инфраструктурой фондового рынка такие расходы учитываются при расчёте налогов. Хоть суммы по отдельным сделкам невелики, но при активной торговле набегают ощутимые для инвесторов затраты.

Эти три пункта, – необлагаемый минимум, перенос убытков и зачёт расходов, – легли в основу нашего обращения к рабочей группе Сената.

– По поводу сальдирования убытков: правильно ли я понимаю, что сейчас в действующем законодательстве убытки не учитываются, и налог приходится платить даже при отрицательном финансовом результате? Как это меняется в новом Налоговом кодексе?

– Да, сейчас мы платим налоги с убытков. Если за прошлый год у вас были операции, по которым вы зафиксировали прибыль, и были сделки, по которым оказались зафиксированы убытки, то, по действующему законодательству, налоговая не принимает убыточные операции в расчёт налогооблагаемой базы. Они говорят: «Это ваши убытки, вы сами с этими убыточными операциями живите, а нам покажите прибыльные операции и с них заплатите налог». Это не характерно для мировой практики. И на развитых, и на развивающихся рынках считается конечный финансовый результат – сальдо, разница между прибыльными и убыточными сделками.

В проекте нового Налогового кодекса, и мы это приветствуем, такая возможность уже заложена, но она действует только в рамках одного календарного года. То есть, если за 2024 год у вас большое отрицательное сальдо, вы не можете его перенести на 2025 или 2026 год. Вы закрываете год, и этот убыток теряется. Мы же предлагаем предусмотреть возможность переноса сальдированного убытка на три календарных года. То есть, пока убыток не будет нивелирован будущими операциями, его можно учитывать, – но не более трёх лет подряд.

Объясню на примере. Допустим, в 2024 году по итогам операций с ценными бумагами инвестор получил прибыль в 1 000 долларов, а убыток – в 2 000. Конечное сальдо – минус 1 000 долларов. Сейчас налоговая принимает к расчёту только прибыльные сделки, то есть 1 000 долларов облагается налогом, а убыток в 2 000 вообще не учитывается. По проекту нового кодекса, эту отрицательное сальдо нельзя перенести на следующие периоды, и в результате инвестор теряет возможность выравнивания налоговой нагрузки. Мы предлагаем разрешить перенос убытка на ближайшие три года. Допустим, в 2025 году инвестор заработает 500 долларов, – он зачтёт убыток прошлого года, и тогда конечное сальдо снова окажется отрицательным – минус 500 долларов. Этот остаток можно будет перенести на 2026 год, в который он вновь заработает 500, и тогда сможет выйти в ноль.

– Теперь по поводу отмены льгот и того, что налог теперь начисляется при любой сумме дохода. Как вы думаете, почему вообще было выдвинуто такое предложение? Есть ли, на ваш взгляд, какое-то обоснование такому резкому решению?

– Я думаю, причина на поверхности. Мы имеем дело с бюджетным кризисом: существенный недобор по налогам, по республиканскому бюджету. Этот недобор перекрывается за счёт увеличения трансфертов из Национального фонда. Но если в ближайшие годы цена на нефть будет низкой, возникают риски пополнения самого фонда. Поэтому правительство пытается за счет налогов изыскать дополнительные резервы. Мы видим, что предлагается повышение НДС, пересмотр порога постановки на НДС, пересмотр упрощённого режима, сокращение льгот. Это всё элементы общей политики – ужесточение фискальной дисциплины, усиление налоговой нагрузки.

Я не удивлюсь, если в рамках этой политики начнёт усиливаться давление и на квазигосударственный сектор, – в части увеличения дивидендных выплат государству.

Мы в сообществе миноритарных инвесторов понимаем необходимость пополнения бюджета. Но нужно найти баланс между краткосрочными фискальными целями и долгосрочными целями развития фондового рынка. Несмотря на то, что сегодня в Казахстане открыто много инвестиционных счетов и появился доступ через смартфоны и приложения банков, мы всё ещё относимся к категории так называемых фронтирных, пограничных рынков, – даже не к emerging markets. Поэтому наше предложение – дать рынку развиться. У нас по-прежнему очень низкая ликвидность, несмотря на рост количества счетов. Давайте дадим рынку окрепнуть, а потом уже можно будет говорить об усилении налогообложения. Когда рынок будет развит, инвесторы с пониманием будут платить налоги.

– Вы упомянули о росте давления на квазигосударственный сектор. Объявляя об одобрении проекта кодекса во втором чтении, министерство нацэкономики заявило о планах ввести налогообложение доходов от государственных и квазигосударственных ценных бумаг. О чём идёт речь?

– В первую очередь речь идёт о налогообложении вознаграждений по облигациям от государственных ценных бумаг, которые размещает на внутреннем рынке Министерство финансов, – это МЕККАМы, МЕОКАМы, МЕАКАМы и так далее. Ранее доходы по нашим государственным ценным бумагам не облагались налогом. А ведь это значительный сегмент. Объёмы инвестиций в ГЦБ на самом деле гораздо выше, чем на рынке акций в Казахстане. Поэтому можно с уверенностью сказать, что государственные облигации точно попадают под налогообложение в проекте нового кодекса.

Что касается квазигосударственного сектора, то, возможно, речь идёт о распространении аналогичных норм на облигации, выпущенные квазигосударственными компаниями. То есть, речь может идти не только о ГЦБ как обязательствах Минфина и Нацбанка, но и об инструментах компаний с госучастием. Я полагаю именно так.

Отмечу, что миноритарных акционеров данные изменения не сильно затрагивают. Нас в первую очередь интересуют долевые инструменты – акции, дивиденды, прирост стоимости. Это действительно чувствительные вопросы. А вот сегмент ГЦБ – это скорее интересы корпоративного сектора, особенно банков. Банки, как вы знаете, значительную часть своих казначейских портфелей держат в ГЦБ.

– А эти изменения не связаны с программой выхода квазигосударственных компаний на IPO?

– Нет, думаю, напрямую с IPO это не связано. К слову, когда я говорил, что не удивлюсь, если усилится давление на квазигосударственный сектор, я в первую очередь имел в виду, что государство, скорее всего, будет требовать увеличения дивидендных выплат по своим госпакетам. Если посмотреть на биржевой индекс KASE – туда входят десять ключевых компаний, таких как Kaspi, «КазТрансОйл», «Банк ЦентрКредит», Halyk Bank, KEGOC, Kcell, «Казахтелеком» и так далее. Из этих десяти – семь имеют государственное участие, прямое или косвенное: в «Казахтелекоме» государству принадлежит 80% через холдинг «Самрук-Казына», в «КазТрансОйле» – 90% и так далее. По этим пакетам, я полагаю, государство будет требовать максимальную дивидендную отдачу.

Мы уже видим это: «КазТрансОйл» по итогам 2024 года резко увеличил дивиденды на акцию по сравнению с 2023 годом. На годовом собрании акционеров «Казахтелекома» тоже рассматривались беспрецедентно высокие дивиденды – более 26 600 тенге на акцию. По сути, это значит, что на дивиденды отдали средства, полученные от продажи Mobile Telecom Services (бренды Tele2 и Altel) и, по всей видимости, это было решение не только холдинга «Самрук-Казына», но и правительства в целом, – как раз-таки с целью пополнения республиканского бюджета.

Возвращаясь к вопросу о логике налоговой реформы: мы видим, что государство ищет дополнительные источники пополнения бюджета. Один путь – это повышение налогов, второй – увеличение дивидендных выплат от квазигосударственного сектора, а третий – расширение программы приватизации. То есть, государство рассчитывает получать доход от продажи или сокращения своих долей в компаниях. В этом году, например, запланировано провести сразу три IPO. Сомневаюсь, что все три состоятся, но, по всей видимости, как минимум одно пройдёт.

– Изменения, которые сейчас предлагается осуществить в новом Налоговом кодексе, затронут только KASE или МФЦА тоже?

– Они затрагивают в первую очередь KASE. МФЦА – это отдельная история. Как вы знаете, закон о «Международном финансовом центре Астана» имеет статус Конституционного, и там предусмотрены особые налоговые льготы. Налоговый режим на территории МФЦА выстраивается в соответствии с общим налоговым законодательством, за исключением перечня установленных изъятий. И их ключевая особенность – гарантия стабильности налогового режима до 2066 года. В том числе, в части налоговых льгот по бумагам, которые обращаются на бирже AIX.

Соответственно, если поправки примут только в Налоговый кодекс, а аналогичные изменения не будут внесены в закон о МФЦА, то получится ситуация налогового арбитража, – когда одни и те же бумаги на разных площадках попадают под разные налоговые режимы. Это сделает юрисдикцию МФЦА более привлекательной с точки зрения регистрации, торговли и налогообложения.

Надо понимать, что у большинства «голубых фишек», которые формируют индекс KASE, есть зеркальный листинг на AIX. Например, бумаги Halyk Bank есть и там, и там. Исключение – «Казахтелеком», его в списке AIX нет. Но если бумага входит в листинг AIX, то на неё автоматически распространяются налоговые льготы, – даже если вы покупаете или продаёте её в виде GDR, скажем, на Лондонской бирже. Для закона о МФЦА главное – не где произошла сделка, а включена ли бумага в список AIX.

Именно поэтому, если даже на KASE налоговая нагрузка возрастёт, инвестор всё равно будет пользоваться льготами, если бумага входит в листинг AIX. Для миноритарных акционеров это особенно важно, потому что их торговая активность в основном сосредоточена именно вокруг бумаг, входящих в индекс KASE, а значит, и в AIX.

– То есть этот арбитраж, по сути, не играет критической роли?

– Для нас, как миноритарных акционеров публичных компаний, чьи акции входят в индекс KASE и одновременно входят в листинг AIX, это не критично. Критично это может быть для акционеров тех компаний, чьи акции не представлены на бирже.

К примеру, акции АО «Мангистаумунайгаз» формально входят в список KASE, но в индекс KASE не входят и активно не торгуются. Почему? Потому что 100% акций этой компании принадлежит одной офшорной структуре, и они просто недоступны на открытом рынке. Соответственно, для акционеров таких компаний налоговые изменения могут быть чувствительными. Чтобы на ценную бумагу распространялись налоговые льготы, она должна входить в список AIX. А такие бумаги, как у «Мангистаумунайгаз», туда не включены, – IPO не было, бумаги не обращаются публично. А вот для розничных инвесторов, которые торгуют наиболее ликвидными акциями, – а это как раз бумаги, входящие в индекс KASE, – ситуация совсем иная. Эти бумаги почти все входят и в список AIX, а значит, инвестор уже защищён – он пользуется льготами и по дивидендам, и по приросту стоимости.

Поэтому для основной массы миноритариев арбитраж, даже если он возникнет, критической роли не сыграет. Но при этом действительно важно, чтобы не были внесены изменения в сам закон о МФЦА. Именно он содержит гарантию стабильности налогового режима до 2066 года, и это – основа доверия инвесторов.

– А теоретически такие изменения в закон о МФЦА возможны?

– Чтобы внести в него изменения, нужно, во-первых, одобрение со стороны главы государства, во-вторых, это решение должно пройти через Управляющий совет МФЦА, который сам президент и возглавляет. Токаев лично продвигает площадку МФЦА на международных форумах, включая те, что проходят при участии партнёров из ОАЭ, Катара и других стран. Он неоднократно подчёркивал, что ключевое преимущество МФЦА – это гарантии налоговой стабильности до 2066 года.

МФЦА во многом построен по образцу правовой инфраструктуры ОАЭ – с жёсткой защитой налогового режима. Если сейчас в него будут вноситься изменения, инвесторы могут воспринять это как сигнал о потере надёжности. Многие из них просто уйдут – свернут офисы в Астане и переведут свои активы в Сингапур, ОАЭ или другие юрисдикции. Поэтому, надеюсь, таких право не будет. Тем более, что в прошлом году глава Нацбанка уже публично говорил, что менять налоговый режим МФЦА нельзя, – а следом за ним и сам президент прямо заявил, что вопрос об изменении налогового режима МФЦА не рассматривается и рассматриваться не будет.

– Приведет ли принятие Налогового кодекса в текущем виде к оттоку инвесторов с фондового рынка?

– Думаю, что речь пойдёт не столько об оттоке с фондового рынка, сколько о снижении к нему интереса. Наш рынок и так остаётся слаболиквидным, несмотря на кратный рост числа инвестиционных счетов. Многие инвесторы на местном рынке почувствуют, что премия за риск становится не такой привлекательной, особенно с учётом того, что ужесточается налоговый режим.

Сейчас местные инвесторы на рынке присутствуют, и не в последнюю очередь – благодаря налоговым льготам. Это один из немногих факторов, который делает наш рынок хоть сколько-нибудь интересным. У нас не так уж много привлекательных условий. Ведь всё-таки главный фактор для любого фондового рынка – это ликвидность, с которой у нас большие проблемы. И если к ним ещё добавятся налоговые ужесточения, конечно, многие инвесторы могут отвернуться от локального рынка. Я могу точно сказать, что у нас не так много «плюшек», чтобы инвесторы держались за наш рынок. Если забрать одну из ключевых, – налоговые льготы, – то мотивации заходить на рынок станет ещё меньше.