У Казахстана появился шанс найти свое место под солнцем

Контакты между Казахстаном и Китаем вышли на небывалый уровень интенсивности. Практически каждую неделю к нам приезжают высокопоставленные чиновники из Поднебесной. Что бы это значило? – об этом в интервью exclusive.kz политолог Айдар Амребаев.

– Вы совершенно правы, что интенсивность контактов Казахстана и Китая нарастает. Одной из причин такой активности является рост турбулентности в Евразии в целом. Сегодня, в условиях острого противостояния России и Запада, Китай, в определенном смысле, является балансирующим элементом. Наш президент говорит о том, что Китай сегодня является наиболее ответственным партнером, приверженным нормам международного права и так далее. То есть, в принципе, в ситуации, когда идут, так сказать, бои без правил, Китай – более предсказуемый партнер, хотя и не простой. А визиты обусловлены теми проектами, которые у нас начал реализовывать Китай начиная с 2022 года. Как вы помните, во время визита китайского председателя в Казахстан, было отмечено, что мы вступаем в новое золотое 30-летие двусторонних отношений. А во-вторых, это запуск второго десятилетия известной китайской инициативы «Пояс-Путь».

– А в чем разница между первым и вторым десятилетиями «Пояса-Пути»?

– Первые десять лет Китай занимался, скорее, презентацией этого проекта, в который были вовлечены самые разные страны. Но сейчас китайская экономика тоже переживает не самые лучшие времена и настало время, в общем-то, посчитать деньги. Было потрачено немало средств и теперь внутри самого Китая есть самые разные оценки эффективности этой инициативы. Китайское руководство настаивает на проведении своего рода аудита тех проектов, которые осуществляются в рамках «Пояса-Пути». В Казахстане сегодня из порядка 53 заявленных проектов реализована треть. Примечательно, что в отношении следующего десятилетия председатель Си говорит о «честных» подходах, что является для нас достаточно щепетильным моментом…

– Что имеется в виду?

– Очевидно, имеется в виду снижение коррупционной составляющей. А во-вторых, проекты, которые имеют более коммерческую, нежели политическую составляющую. Не секрет, что большинство крупных проектов патронируются государством, когда надо было просто застолбить какие-то определенные сферы экономики. Наше государство было заинтересовано в том, чтобы под этим политическим зонтиком привлечь как можно больше легких китайских инвестиций, чем, скажем, западных, которые имеют более жесткие требования. Поэтому, следующее десятилетие будет достаточно непростым как для лиц принимающих решения, так и для самих бизнесменов. Для того, чтобы затянуть сюда китайские инвестиции, они должны будут очень тщательно проработать маркетинговую составляющую, выработать стратегию.

Я заметил во многих наших акиматах достаточно большое число китайских бизнесменов средней руки, которые, благодаря безвизовому режиму, приезжают сюда и предлагают свои проекты на местном уровне. Наши чиновники достаточно часто активно взаимодействуют с ними. Мы как-то говорили с вами о том, что китайские инвесторы бегут в Узбекистан. Сейчас ситуация несколько изменилась.

– Главами двух стран поставлена амбициозная задача довести товарооборот до $100 млрд. Но импорт растет быстрее экспорта. Можно ли сказать, что это будет реализовано по формуле: продовольствие и сырье в обмен на технологии?

– За 2023 год объемы экспорта и импорта относительно сопоставимы. Другое дело в качестве торгового оборота. Но есть ли у нас товарная масса с высокой добавленной стоимостью, которую мы могли бы предложить на очень емкий китайский рынок. Не случайно президент в своем Послании говорил о том, что нужно увеличить долю перерабатывающей промышленности.

– На днях завершился визит министра иностранных дел Китая. Судя по всему, китайцы помогут нам сделать технологический скачок. И у них есть чему поучиться. Но готова ли наша сторона к этому с точки зрения кадров, производственной базы. Какие риски и возможности?

– За эти годы в Китае обучилось достаточно большое число студентов, но они не востребованы. Нам нужно обеспечить реальные рабочие места с высокой добавленной стоимостью. Наверное, проблема не столько в кадровой готовности, сколько в готовности самой бизнес-инфраструктуры. Увы, но она фактически является демотивирующей в части налогового законодательства, регулирующие нормативы носят карательный характер. А если мы говорим о новых технологиях, то здесь тем более нужны особенные подходы.

– Мы пригласили китайские компании совместно осваивать запасы редкоземельных минералов. Сегодня их можно назвать стратегически важным ресурсом. Как вы думаете, это реально?

– Интерес к нашим редкоземельным металлам проявляет не только Китай. Недавно, например, южнокорейские бизнесмены обнаружили в Восточном Казахстане месторождение лития. Но если ориентироваться на мнение специалистов-геологов, то редкозем не самостоятельная ресурсная база, ее нужно еще добыть из руды. Их содержание у нас не так велико, а значит добыча не настолько рентабельно, как кажется. По крайней мере, в том же Китае рентабельность значительно выше. Поэтому к таким высказываниям стоит относиться с некоторым скепсисом. Да, нам нужно привлекать эффективные технологии по извлечению редкоземельных металлов и тогда есть шанс, что они действительно могут стать новой нефтью Казахстана и мы можем занять какую-то нишу на мировом рынке. А пока делаются только первые шаги. Насколько мне известно, наше правительство выделило на разведку порядка 12 триллионов тенге. По данным Всемирного банка, у нас есть около 5 тысяч месторождений, где есть возможность добычи редкозема.

– Российская «Еврохим» и китайская CNCEC построят в Жанатасе химкомплекс с общим объемом инвестиций более $1 млрд. Может, это идеальная модель для них, когда создаются российско-китайские предприятия в Казахстане?

– Думаю, это ответ на текущий момент. Россия в экономической изоляции и ей всеми правдами и неправдами нужны выходы на мировые рынки. Если наше правительство предпочитает жить как рантье за счет земли и ресурсов – это один бизнес-подход. Я бы предпочел, конечно, чтобы были созданы предприятия совместно с Казахстаном, а не с кем-то другим, и при этом, так сказать, с контрольным пакетом акций у нас. К тому же, я не уверен, что российские компании являются стандартом высокотехнологичных предприятий.

– Ожидается визит Си в Астану. Каковы ваши прогнозы?

– Он приезжает на саммит глав государств ШОС. От самого саммита я не жду ничего от слова вообще. В Уфе российская сторона предложила Индию в качестве кандидата, Пекин в противовес предложил Пакистан. Исходя из того, что ШОС работает на консенсусной основе, теперь эти две страны всячески блокируют друг друга.

– А если говорить о формате СИ-5+1?

– Это другое дело. Этот формат предложен в свое время японцами, а потом поддержан США. Постепенно он набирал силу, и в прошлом году состоялась встреча президентов стран Центральной Азии и США. Это, конечно, авторитетная очень площадка, где уже можно выработать какую-то общую позицию. Но главное, она позволила, с моей точки зрения, выйти Центральной Азии из периферийного статуса. Мы всегда были на задворках то ли России, то ли Китая. А теперь у нас есть шанс найти свое место под солнцем.

– Казахстан, как и весь наш регион, оказались в центре так называемого танго втроем: США, Китай и Россия. Как нам в нем сыграть свою роль?

– Действительно, США сейчас интересует наше позиционирование и в отношении Китая, и Китая в отношении нас. И тогда я предложил рассматривать «Пояс-Путь» как сугубо коммерческий проект, вне политики. Готовы ли США быть акционером этого коммерческого проекта хотя бы потому, что он ориентирован на модернизацию инфраструктуры, в чем заинтересованы все. Да. А заинтересован ли в этом Китай? Конечно. Здесь есть только элемент взаимного недоверия. И не более.

– Мы знаем, что китайцы ничего не говорят просто так. И вот во время встречи со спикером мажилиса его китайский коллега сказал: «Китай будет и впредь поддерживать независимость, суверенитет и территориальную целостность Казахстана»». Можно ли считать, что вопрос с вероятным военным вторжением в Казахстан со стороны России снят?

– Я не думаю, что Владимир Путин в ходе своего визита в КНР в начале 2022 года согласовал свои планы в отношении нападения на Украину с Си. Мне кажется, это маловероятно. Поведение Владимира Путина – это предмет врачебный, а не рационализированный. Наверное, здесь мы должны исходить из того, кто может сказать «Стоп!» Путину. Китай может.

В случае с нами он тоже может сказать «Стоп», защищая китайские инвестиционные интересы. Они не собираются защищать Казахстан. Они, как и любая страна, защищают, прежде всего, свои интересы. Поэтому мы должны быть максимально прагматичны, не полагаясь ни на чью поддержку. Китай внимательно анализирует поведение Запада в ходе российско-украинского конфликта. Запад помогает Украине, пусть и со скрипом, но это стимулирует процессы и в самом Китае. Например, в их военной доктрине появились соответствующие законодательные нормы, где уже Китай имеет право и возможность, например, открывать военные базы за рубежом, использовать частные военные компании для защиты своих интересов. Мы должны понимать, что Китай – очень требовательный партнер. Люди, которые ответственны за этот участок, должны проникнуться очень серьезной ответственностью. Это не просто вопрос сохранения своего кресла, а будущего страны на долгие-долгие годы вперед. Когда-то это сделали наши ханы, наши батыры…

• 34
• 29