Власть не будет ничего делать, пока не случится беда

8 июня, 2023

Недавно Exclusive опубликовал статью о серии деловых игр, призванных выяснить оценку ситуации в стране тремя главными общественными группами – властью, бизнесом и обществом – и их готовность договариваться друг с другом. Но ее главный вывод о необходимости новых правил игры не будет востребован до тех пор, пока не случится беды.

Понятно, что представители власти и крупного бизнеса в игрищах не участвовали, и их роль приходилось играть тем же предпринимателям, отраслевым экспертам и общественным деятелям. Тем не менее, участники справились с задачей, и в целом игры показали интересные результаты, которые имеет смысл разобрать подробнее. Начать с того, что предпосылкой для проведения подобных игр послужил сакраментальный тезис, что жить так дальше нельзя да, скорее всего, и не получится, а значит необходимо хотя бы в общих чертах представлять, как можно жить по-другому.

На чём основывается такой прогноз? С момента обретения независимости тридцать с лишним лет назад главной задачей и главным нашим достижением являлась стабильность. О стабильности неустанно говорил президент, гарантий стабильности требовали иностранные инвесторы и развивающийся бизнес, стабильности жаждало измученное перестройками общество. Ради стабильности мы готовы были терпеть коррупцию, авторитаризм, сращивание власти с бизнесом, социальное расслоение и грабительскую приватизацию крупных добывающих отраслей. На наш взгляд стабильность того стоила, и итоги 90-х подтверждают, что выбор оказалася верным. Социальный консенсус позволил Казахстану одним из первых на территории бывшего Союза привлечь поток инвестиций, запустить масштабную программу экономических реформ, создать конкурентную банковскую систему, систему гос. закупок, разработать налоговый кодекс и стратегию развития на следующие тридцать лет. В конце 90-х, начале нулевых нам действительно было, чем гордиться и о чём мечтать. Проблема в том, что к тому моменту стабильность из осознанного выбора превратилась в догму.

Если в переходный период она служила опорой, то в эпоху реформ стала тормозом. Залогом стабильности и одновременно её гарантом пожизненный президент определил себя, а система гос. управления и крупный бизнес стали рычагами сохранения этого статуса. По формуле, рождённой Маяковским «Мы говорим – Ленин, подразумеваем – партия. Мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин», в наши головы вбивали идею о том, что без Назарбаева страна рухнет в пучину хаоса. Общество не возражало. Президент был относительно молод и полон сил, а значит, на следующие пару десятков лет беспокоиться не о чем. Угрозу в политической стогнации разглядели только призванные в правительство в конце 90-х младотюрки, но общество не поддержало их протест. Наиболее одиозные фигуры были изолированы или расстреляны, и с тех пор уже более двадцати лет стабильность продолжает оставаться главным приоритетом внутренней и внешней политики Казахстана.

Деловая игра показала, что все три общественные группы по-прежнему определяют стабильность главной целью. Можно примерно оценить, что власть хочет оставить всё как прежде на 90%, бизнес – на 80%, а общество – на 70%, и только в пределах оставшихся 10-30% что-то менять. Участники согласились, что все перемены должны быть санкционированы властью либо исходить от неё. Думаю, такая оценка отражает и реальные настроения в обществе, а значит, при сохранении текущего уровня жизни социальный взрыв в ближайшее время Казахстану вряд ли грозит. Чтобы разобраться в причинах такого консервативного настроя, стоит вспомнить, что и властная верхушка, и крупный бизнес, представлены поколением 50-х – 60-х годов прошлого века, да и среди населения доля людей старше 40 ещё достаточно высока. Эти люди помнят СССР, когда квартира, машина и дача на семью были пределом обеспеченности, а импортные товары – мерилом богатства. По сравнению с этим все мы уже к концу 90-х стали жить на порядок лучше, и дальше уровень благосостояния только повышался, о чём свидетельствует и резкий прирост населения. От добра добра не ищут, и сегодня мы, как и все предыдущие двадцать лет продолжаем выбирать спокойствие. Нам есть, что терять, поэтому массово вывести нас на улицы способен только катаклизм невиданного масштаба.

Общество и бизнес в не меньшей степени чем власть продолжают формировать запрос на стабильность. Возможно, поэтому номинальный транзит власти прошёл относительно спокойно, если не считать январских протестов. Приемник подтвердил приверженность стабильности, отдав приказ расстреливать смутьянов без суда и следствия. Общество не долго горевало по этому поводу. Старого президента никто не требует отдать под суд, а от нового не ждут никаких резких движений. Власть продолжает делать вид, что заботится о народе, а народ – делать вид, что этому верит. Мы закрыли глаза на очередное перекраивание конституции, посчитав, что тем самым обеспечили ещё семь лет спокойной размеренной жизни. Возможно, мы ошибаемся.

Дело в том, что отсутствие внутренних дестабилизирующих факторов ещё не гарантирует отсутствие внешних, и в плане геополитики желание власти продолжать стабильно сидеть на двух стульях ни к чему хорошему не приведёт. Война России в Украине разделила мир на два лагеря и, если начало конфликта ещё оставляло место для нейтралитета, то сейчас требования определиться с выбором звучат всё настойчивее с каждой из сторон. Россия требует всё большей вовлечённости от союзников по ОДКБ, а коллективный Запад всё жёстче закручивает гайки санкционных мер. Чем бы ни закончилась эта война для России, её изоляцию от остального мира будут только ужесточать, а значит, прикрывать серые реэкспортные схемы разговорами о невмешательстве у Казахстана уже не получится.

Россия оставалась одним из столпов нашей стабильности на протяжении последних тридцати лет как в экономике, так и в политике, и в военном отношении. Мы стали суверенными, оставаясь зависимыми. Сегодня эта опора рассыпалась, Россия из балансирующего превратилась в дестабилизирующий фактор в регионе. Я говорю даже не о призывах депутатов Думы защищать интересы русских в Северном Казахстане. Россия утратила роль арбитра последней инстанции в межрегиональных конфликтах, она не может больше служить противовесом Китаю, поскольку сама во многом зависит от него. Нам нечем эту опору заменить, и по мере её разрушения страна всё больше и больше начинает крениться. Нынешнее руководство Казахстана не способно дистанцироваться от России и, судя по всему, будет идти этим курсом до конца с непредсказуемыми последствиями. В итоге главным фактором, который взорвёт стабильность, станет наше стремление её любыми способами сохранить. Чем крепче мы за это цепляемся, тем больнее будет отрываться.

В обществе уже сейчас возникает понимание неизбежности подобной развязки и раздаются призывы что-то с этим сделать, но у данной задачи нет простого решения. Дело в том, что любое решение предполагает нарушение стабильности, а к этому, как мы выяснили, власть и общество одинаково не готовы. Позитивная мотивация в виде призывов к предотвращению катаклизма работать не будет. Аппелировать к власти бесполезно, а прочие участники не в силах что-либо изменить. Мир устроен таким образом, что каждая стабильность, как впрочем и нестабильность, рано или поздно заканчиваются. Стоит ли отчаиваться и начинать присматривать запасной аэродром? Безусловно, нет. Невозможность предотвратить надвигающуюся катастрофу не означает, что к ней не надо готовиться.

Что же делать? Давайте допустим, что катаклизм уже произошёл. Не важно, в какой именно форме он случился. Общественный договор разрушен, власть не обеспечила чаяний граждан и сложила полномочия, олигархи разлетелись по виллам, бизнес теряет доходы, общество разделилось, по-старому жить уже нельзя, а как по-новому – непонятно. В серии деловых игр, посвящённых выходу из кризиса, поменяется состав участников, но категории участников останутся прежними, и им по-прежнему придётся решать вопрос о том, как и о чём они будут договариваться друг с другом. Поскольку сохранения стабильности в повестке дня уже не будет, скорее всего те самые 30% перемен, востребованных обществом сегодня, и будут составлять большую часть обсуждения. Да, безусловно, первой задачей будет ликвидация последствий, но не менее важно понимать, что именно мы собираемся строить на развалинах старого.

И начинать думать об этом надо сейчас, не откладывая. Скрытая проблема двадцатилетней стабильности заключается ещё и в том, что мы утрачиваем способность мыслить по-новому, мыслить нестандартно. Зачем нам было её тренировать, если все усилия были направлены на сохранение статус-кво? Бизнес и общество прекрасно адаптировались к системе взяток, распилов и протекций. Власть выстроила систему отбора лояльных и в неамбициозных исполнителей. Зачем изобретать велосипед, если все решения принимаются наверху? Но и наверху тоже разучились принимать решения. Мы продолжаем полным ходом двигаться к неизбежному просто потому, что не знаем как отвернуть с этого курса. Вопросами для следующей серии деловых игр должны быть не, что нам делать в рамках существующих ограничений?, а что бы мы сделали, если бы ограничений не было?, какими в идеале мы бы видели взаимоотношения общества, бизнеса и власти?

Именно сейчас, а не после катаклизма надо задаваться вопросами, как обустроить страну, надо искать людей, способных оценивать ситуацию и предлагать решения. Главная проблема страны не в законах и их исполнении, не в коррупции и социальном неравенстве. Проблема в отсутствии людей, способных заглянуть за пределы существующих рамок. От того, как быстро и сколько таких людей мы найдём будет зависеть будущее Казахстана. Это вовсе не так просто, как может показаться. Целое поколение родилось, выросло, выучилось и вышло на работу в идее сохранения стабильности. Пока ещё в силе те, кто закладывал основы рынка, кто реформировал централизованную экономику, кто помнит динамику конца 90-х годов, у них можно и нужно учиться молодёжи. Это не вопрос оппозиции власти, и не попытка повлиять на неё. Сегодня нам не на что менять существующую власть. Это не попытка потревожить стабильность, а размышления о том что делать после того, как она закончится.

Когда в 1997 году президент дал поручение разработать стратегию развития до 2030 года, эту идею восприняли как блажь, навеянную консультантами. Её называли стратегией на полдевятого, шутили, что президент тем самым обозначил сроки своего правления. Да, она во многом декларативна, в чём-то наивна. Но, перечитайте этот документ сегодня, и вы убедитесь, что то, что казалось фантазией и пропагандистким сленгом в духе «наш народ будет жить при коммунизме», стало реальностью. А то, что было вполне осуществимым в 1997-м, так и осталось не выполненным. Казахстан стал узнаваемым государством, пусть с короткой но успешной историей, сложившейся самоидентификацией народа и международными связями. Фантазия воплотилась, опередив сроки. А значит, снова пришло время помечтать о стране, которая нам сегодняшним будет казаться фантазией.

Любая идея, вброшенная в общество, даёт всходы через 15-20 лет, когда подрастает поколение, взращённое в этой идее. Мы оставляем страну не детям, а внукам. Наши дети, как и мы, не смогут выйти за рамки сегодняшних реалий. Пока мы топчемся в границах возможного, латаем прорехи, индексируем пенсии, мы остаёмся в той же лодке стабильности, в которой гребли все эти годы. Мы вычёрпываем воду и подкрашиваем борта в то время, как лодка несётся на рифы. Мы их не видим. Мы не видим ничего, кроме моря, такого же, как и всегда. А нам надо рисовать карту острова, на который выбросит наших внуков после крушения. И чем подробнее мы её нарисуем, тем проще и понятнее им будет выживать. Мы должны думать о стране за пределами своей жизни, о Казахстане XXII века. И тогда у нас есть шанс вырваться за пределы возможного.