Китай стимулирует агропром Казахстана

Реакция США на российские кибердействия, сорвавшие президентские выборы 2016 года, была вялой. Но теперь ситуация меняется.

Недавно американские официальные лица анонимно признали, что наступательные кибероперации США не позволили кремлевской ферме троллей сорвать выборы в Конгресс 2018 года. Это звучит как предупреждение, что сорвать президентские выборы в США в 2020 году атакой на ферму троллей будет недостаточно.

Угрозы преследования остаются ключевой, но недостаточно используемой тактикой по предотвращению кибератак. Не было никаких атак на американские электросистемы, несмотря на сообщения о присутствии китайцев и русских в сетях. Доктрина Пентагона заключается в том, чтобы отвечать на причиненный ущерб любым оружием.

По сути, речь идет о серой зоне гибридной войны, такой как срыв Россией демократических выборов. Учитывая, что американские спецслужбы, как сообщается, ведут шпионаж в российских и китайских сетях, можно предположить, что они обнаруживают неудобные факты о скрытых активах иностранных лидеров, которые они могут пригрозить раскрыть или заморозить. Таким же образом, США могут и дальше применять экономические санкции против узкого круга авторитарных правителей.

Но и этого не будет достаточно. США также понадобится дипломатия. Переговоры по договорам о контроле над кибероружием проблематичны, но это не делает дипломатию невозможной.

В киберсфере разница между оружием и не-оружием может сводиться к одной строке кода или просто намерению пользователя компьютерной программы. Таким образом, будет сложно запретить разработку, владение или даже внедрение определенных программ для шпионажа.

В этом смысле, контроль над кибероружием не может быть таким же как контроль над ядерным оружием, который был разработан в ходе Холодной войны. Контроль запасов оружия был бы практически невозможен, и даже если бы он был гарантирован, запасы могут быть быстро восстановлены.

Но если традиционные договоры в области контроля над вооружением неосуществимы, можно договориться о приблизительных правилах поведения, которые сводят к минимуму конфликты. Например, США и Советский Союз в 1972 году договорились о Соглашении об инцидентах на море, чтобы ограничить поведение военно-морских сил, которое могло бы привести к эскалации. США и Россия могут договориться об ограничении своего поведения в отношении внутриполитических процессов друг друга. Даже если не существует соглашения относительно точных определений, они могли бы обмениваться односторонними заявлениями в области самоконтроля и устанавливать консультативный процесс по сдерживанию конфликта. Такая процедура могла бы защитить право демократических неправительственных организаций критиковать авторитарных правителей, в то же время создавая рамки, ограничивающие эскалацию со стороны правительства.

Скептики возражают, что подобная договоренность невозможна из-за различий между американскими и российскими ценностями. Но даже еще большие идеологические разногласия не помешали соглашениям во время Холодной войны.

Скептики также говорят, что у России не будет стимула согласиться, потому что выборы там бессмысленны. Но это игнорирует потенциальную угрозу преследования, о которой говорилось выше: демократическая открытость означает, что в нынешней ситуации США могут потерять больше, что должно их побудить не останавливаться в преследовании своего интереса по разработке нормы сдерживания в этой серой зоне.  

Джек Голдсмит из Гарвардской юридической школы утверждает, что США необходимо провести принципиальную линию и защищать ее. Эта защита признала бы, что США сами вмешались в выборы, отказываются от такого поведения и обещают больше в этом не участвовать. США также должны признать, что они продолжают участвовать в формах эксплуатации компьютерных сетей в целях, которые они считают законными. И чиновники должны “четко указать норму, которую Соединенные Штаты обязуются соблюдать, а русские нарушили”.

Это не было бы односторонним разоружением со стороны Америки; скорее, это бы провело грань между допустимой мягкой силой открытого убеждения и жесткой силой скрытой информационной войны. Открытые программы и трансляции были бы по-прежнему разрешены. США не возражали бы по поводу содержания открытых политических высказываний России, включая ее пропагандистскую телекомпанию RT. Но возразили бы, когда Россия продвигает свои взгляды посредством скрытого скоординированного поведения, такого как манипулирование социальными сетями в 2016 году или сброс взломанных электронных ящиков.

Учитывая плохое состояние американо-российских отношений, когда Путин хвалится новым ядерным оружием, климат для соглашения не самый многообещающий, хотя были некоторые намеки на российский интерес. В то же время узкопартийные разногласия в политике США по поводу законности отношений Трампа с Россией, также затрудняют переговоры. Если обе стороны хотят избежать опасной эскалации возможности могут быть изучены в контексте профессионального или межвоенного диалога. Или идея может просто подождать до выборов 2020 года.

 Джозеф С. Най – профессор Гарварда. Его готовящаяся к изданию книга Do Morals Matter? Presidents and Foreign Policy from FDR to Trump.

Copyright: Project Syndicate, 2019.

www.project-syndicate.org

• 62
• 64