Назарбаев и Байбек могут стать фигурантами судебного процесса

2 сентября, 2019

600

На выставке в Доме исключительности еврейского народа в Балатонфюреде, небольшом живописном городке на северном берегу венгерского озера Балатон, представлено около 130 выдающихся евреев в области науки, техники, инженерии и математики (STEM), многие из которых венгерского происхождения. Однако, в магазине музея нет ничего непосредственно относящегося к евреям в венгерском контексте. В лучшем случае, можно купить бутылку кошерного вина или кружку с изображением знаменитого Альберта Эйнштейна, высунувшего язык.

Может быть это и не является проблемой. Возможно, мы должны просто отпраздновать открытие еще одного еврейского музея в Венгрии, где проживает вторая по величине еврейская община в Европе, но очень мало мемориальных мест памяти Холокоста. Мы могли бы даже опустить тот факт, что, отождествляя исключительность только с исследованиями STEM, музей делает невидимыми многих других выдающихся еврейских ученых, чье творчество более тесно связано с прогрессивными идеями и деятельностью. Этот искаженный взгляд, бесспорно, радует нынешнее венгерское правительство, которое оказывает финансовую поддержку музею.

И все же невозможно игнорировать печальное отсутствие на выставке критического размышления о том, почему даже талантливых евреев, которых на выставке действительно решили показать, преследовали и как они выжили. Единственный трехмерный материальный объект в музее – это мемориальная доска у входа, на которой в общих чертах говорится о “злодеянии” и “плане уничтожения”. Эта расплывчатость – или, вернее, молчание – о Холокосте и участии в этом Венгрии, является частью более широкой, тревожной тенденции в стране.

Эта тенденция связана с категорией “симулякр” французского социалиста-теоретика Жана Бодрийяра, которого, в свою очередь, вдохновил один абзац из рассказа Хорхе Луиса Борхеса под названием “О точности в науке”. В нем Борхес описывает империю, столь привязанную к карте своей собственной территории, что, когда империя распалась не осталось ничего, кроме карты или симуляции земли, которая когда-то была могущественной империей. После распада, пишет он, земля была “населена животными и нищими”.

Аналогичным образом, память о Холокосте в Венгрии и других странах постепенно превращается в симулякр из-за смены парадигмы того, как событие зафиксировано, в том числе в музеях. Этот переход направлен на изменение нынешнего общепризнанного статуса Холокоста как морального ориентира в европейской истории, с серьезными последствиями для ценностей и политики континента.

Истории истребления европейского еврейства потребовалось много времени, чтобы обрести свой нынешний статус. В странах, оккупированных Советской Красной Армией после Второй мировой войны, в еврейских общинах, в их недофинансированных и ветхих синагогах были уголки или комнаты, посвященные документированию Холокоста. Однако, в официальных военных мемориалах еврейские жертвы не были упомянуты.

Эта восточноевропейская культура памяти была коренным образом трансформирована после краха коммунизма “американизацией” Холокоста – то есть, как выразился немецкий культуролог Винфрид Флюк, демократизирующим процессом устранения сложности, с тем чтобы сделать сложные события доступными для широкой публики. После 1989 года, американизированное описание Холокоста также достигло Венгрии. Но до открытия в 2002 году небольшого мемориального центра в бывшей синагоге в Будапеште ни один музей не представлял международный язык выставок Холокоста. В любом случае, этот язык не соответствует ни национальной венгерской мемориальной культуре, ни религиозной концептуализации Холокоста.

Американизация музеев Холокоста также технологизировала воспоминания, что привело к выставкам без исторических объектов. Вместо этого, посетители используют сенсорные экраны, чтобы адаптировать свое посещение музеев к своим собственным интересам – опасная образовательная стратегия в период, когда неосведомленность о Холокосте растет.

Сверхтехнологичный Дом исключительности еврейского народа является вопиющим примером этого. При входе, посетители сначала подходят к компьютерному терминалу на первом этаже. Здесь они должны выбрать краткую историю жизни ученого, которую они хотят прочитать на интерактивной доске, которая расположена этажом выше. Несоответствие между международным, религиозным и национальным дискурсом о Холокосте ощущается как никогда.

Более того, Дом Судьбы, давно запланированный второй музей Холокоста в Будапеште, открытие которого первоначально планировалось на 2014 год, разделяет этот ошибочный высокотехнологичный подход. Несмотря на то, что эффектные здания были завершены много лет назад, выставка все еще не готова, а ее сценарий похож на йети: официально, никто его не видел, а эксперты никогда не проводили его публичное обсуждение, но широко распространено мнение, что он существует.

Ни один уважаемый венгерский ученый не готов сотрудничать с этим проектом, финансирование которого является крайне непрозрачным. Недавно принятый на работу в музей штат сотрудников, состоящий из бывших израильских и американских ученых-мужчин – которым помогают агентства СМИ – переписали сценарий, который первоначально был концептуализирован в том же духе, что и Дом исключительности еврейского народа. Опять же, для того чтобы скрыть вопрос об ответственности за убийство 600 000 венгерских евреев будут использоваться сбивчивый язык и цифровое волшебство.

В качестве нового начала, проект Дома Судьбы мог бы помочь установить новый язык и самоопределение значения и наследия Холокоста в современной Венгрии. Это должно включать диалог между различными культурами памяти, между экспертами, местными сообществами и широкой венгерской общественностью.

В противном случае, память о Холокосте как о моральной вехе станет исчезающим симулякром: чем больше музеев помещают его на сенсорные экраны, тем больше он опустошается. И скоро мы все будем жить на землях, “населенных животными и нищими”, продавая китчевые кружки Эйнштейна, показывающего нам язык.

Андреа Петьо, профессор кафедры гендерных исследований в Центрально-Европейском университете и доктор наук Венгерской академии наук. В 2018 году Европейской федерацией национальных академий естественных и гуманитарных наук (ALLEA) ей была присуждена премия мадам де Сталь за вклад в культурные ценности.