Мэры быстрого реагирования

На протяжении десятилетий израильско-палестинский конфликт объединял арабские страны вокруг общего дела – поддержка палестинской государственности. Но после восстаний Арабской весны 2011 года на первый план вышли три проблемы: предполагаемая угроза со стороны Ирана, распространение регионального терроризма, подъём политического ислама (или исламизма).

Такое развитие событий приводит к разрыву традиционных альянсов и появлению  более гибких схем многостороннего сотрудничества в регионе. И эта тенденция, скорее всего, будет усиливаться нынешней политикой Запада в отношении Ближнего Востока, в особенности политикой США.

Во-первых, правительства суннитских арабских стран воспринимают влияние и деятельность Ирана в регионе как фундаментальную угрозу своим интересам. В результате, всё более враждебное соперничество между Саудовской Аравией и Объединёнными Арабскими Эмиратами, с одной стороны, и Ираном, с другой, оказалось важнее традиционно объединявшего эти страны противостояния Израилю. Более того, некоторые арабские правительства начали беспрецедентно близко работать с Израилем ради устранения иранской угрозы. Это сотрудничество в основном происходило за кулисами, но в феврале 2019 года оно внезапно стало явным на организованной США «антииранской» конференции в Варшаве, которую премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху назвал прорывом в арабо-израильских отношениях. И эти связи, скорее всего, будут становиться ещё крепче, поскольку Саудовская Аравия и Иран по-прежнему втянуты в стратегическую конкуренцию и прокси-конфронтацию в регионе.

Во-вторых, угроза джихадистского терроризма на Ближнем Востоке усугубилась из-за вооружённых конфликтов в Сирии и Ливии, после начала которых она материализовалась в виде многочисленных терактов в Египте, Тунисе, Иордании и других странах, а также привела к осложнению отношений в Арабской лиге, столкнув входящие в неё страны. Например, когда в начале 2011 года правивший тогда Ливией Муаммар Каддафи сурово подавил народное восстание в своей стране, Лига приостановила членство Ливии в этой организации и стала активно поддерживать свержение Каддафи с помощью сил НАТО и ливийских повстанцев, что и произошло в том же году.

Вскоре после этого страны, входящие в Арабскую лигу, осудили президента Сирии Башара Асада за пособничество терроризму в регионе и исключили Сирию из своей организации. Сегодня члены Лиги расколоты из-за вопроса о членстве Сирии. Некоторые суннитские арабские государства категорически против этого членства; они утверждают, что Асад позволил Ирану расширить своё влияние в регионе и усилить шиитские вооружённые формирования, например, «Хезболлу» в Ливане, которые напрямую угрожают их режимам. Однако правительства Ирака и Туниса публично призвали восстановить членство Сирии в организации.

Наконец, подъём политического ислама после Арабской весны, в том числе победы исламистов на народных выборах в Египте и Тунисе, усилил региональные разногласия. Опасаясь резкого роста популярности исламизма, власти Египта, Саудовской Аравии и ОАЭ предпринимают неустанные и скоординированные усилия по сдерживанию возросшего влияния в регионе таких групп, как «Братья-мусульмане». В 2013 году наиболее драматическим примером этих усилий стало насильственное отстранение от власти египетскими военными члена партии «Братьев-мусульман» Мухаммеда Мурси, который стал первым демократически избранным президентом Египта. Свержение Мурси раскололо арабские страны: Саудовская Аравия и ОАЭ поддержали этот шаг, а Катар высказался категорически против.

Три перечисленные проблемы раскололи не только Арабскую лигу, но и сосредоточенный на экономической повестке Совет по сотрудничеству арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Наиболее заметным фактом стало установление Саудовской Аравией, Бахрейном, ОАЭ и Египтом (не входящим в ССАГПЗ) политической и экономической блокады Катара, начиная с 2017 года, под тем предлогом, что эта страна поддерживает терроризм в регионе и превратила свою столицу – город Доха – в безопасную гавань для изгнанных исламистов. Тесные связи Катара с Турцией и Ираном также являются источником региональной напряжённости.

Крах традиционной системы многосторонних отношений (мультилатерализм) на Ближнем Востоке совпал с серьёзными переменами в подходах Америки к этому региону при президенте Дональде Трампе. Его предшественник, Барак Обама, активно поддерживал мультилатерализм и поощрял создание коалиций, что позволило заключить в 2015 году Иранское ядерное соглашение, а ранее провести военную интервенцию под руководством НАТО в Ливии. Трамп, напротив, с гордостью заявляет о своём презрении к многосторонним институтам и предпочитает иметь дело с единомышленниками (как партнёрами, так и противниками) на двусторонней основе. Более того, из-за его жёсткой оппозиции Ирану США оказались вынуждены полностью перейти на сторону антииранского блока в этом регионе.

Подходы администрации Трампа повышают вероятность того, что арабские правительства будут и дальше сотрудничать с конкретными региональными союзниками по ключевым вопросам, не пытаясь достичь более широкого консенсуса внутри Арабской лиги и ССАГПЗ. А перспективы арабского единства, уже и так весьма слабые, ослабнут ещё больше.

Эта статья является частью совместной инициативы Фонда Кёрбера и Мюнхенской конференции по безопасности. Данный проект посвящён таким темам, как будущее многосторонних отношений, наилучший опыт многостороннего сотрудничества, региональный взгляд на многостороннее сотрудничество. Начиная с 19 сентября, проект будет полностью доступен для скачивания на сайте www.munich-young-leaders.org.

Жасмин Эль — Гамал – приглашённый старший научный сотрудник Центра изучения Ближнего Востока им. Рафика Харири при Атлантическом совете.

Copyright: Project Syndicate, 2019.
www.project-syndicate.org

• 79
• 83