Банки Европы превращаются в зомби

13 июня, 2017

715

Банковский кризис в Италии стал «венцом» всей европейской банковской системы. Европейский банковский сектор болен и крайне фрагментирован. В некоторых странах и финансовых организациях его проблемы наблюдаются в более острой форме, а в целом этот сектор работает с таким уровнем прибыльности, который оказывается в среднем меньше стоимости привлекаемого капитала (cost of equity), при этом у него сохраняются столь большие объёмы просроченной задолженности и трудно поддающихся оценке активов, что их достаточно для негативного влияния на капитализацию банков ещё на протяжении многих лет.

Примером здесь является Италия. Её парализованный банковский сектор не просто мешает возрождению экономики и тормозит инвестиционный процесс; проблемы банковского сектора страны стали венцом проблемы, поразившей всю еврозону.

К весне 2012 года стало очевидно, что европейская банковская система стала критически слабым звеном в архитектуре евро. Было решено, что единый банковский надзор, централизованная система санации банков, механизм взаимного гарантирования депозитов, должны стать необходимым фундаментом еврозоны. Считалось, что данные меры позволят в краткосрочной перспективе ускорить финансовое оздоровление банков и при этом помогут ликвидировать финансовую фрагментацию, создать равные конкурентные условия, снизить риски будущих банковских кризисов, а в конечном итоге ограничить и разделить между всеми издержки банковских банкротств.

Однако, как известно, дорога в ад вымощена благими намерениями. На сегодня европейский банковский союз не просто недоделан; из-за ошибок в конструкции он стал причиной бездействия и нестабильности, которая потенциально может нанести даже больше вреда, чем те болезни, которые он должен был излечить.

В частности, в работе над механизмом гарантирования вкладов нет никаких признаков прогресса, а дискуссии о едином фонде санации банков и отсутствии государственной финансовой поддержки на случай крупномасштабных банковских проблем ведут пока что в никуда. Кроме того, правило участия кредиторов банков в их финансовом спасении было введено до того, как банки смогли выпустить достаточное количество долговых обязательств, приспособленных к новой системе.

Эту последовательность вопросов можно и нужно со временем решить. Однако есть намного более острые проблемы, которые связаны с самой концепцией банковского союза, в частности с его системой оздоровления и санации банков.

Начиная с 2007 года, страны ЕС выделили проблемным финансовым организациям более 675 млрд евро ($757 млрд) в виде капиталов и кредитов, а также 1,3 трлн евро в виде гарантий, поэтому их желание ограничить программы финансовой помощи банкам понятно. И это стремление тем более легитимно, поскольку предоставленная помощь зачастую мешала проведению реструктуризации, санации и консолидации банков, сохраняя существующие банковские интересы и практику ведения бизнеса. В результате, необходимое оздоровление их балансов оказалось отложено, а банковская системы Европы стала превращаться в зомби.

Разумеется, как показывает международный опыт, иногда государственные ресурсы нужны для сокращения издержек и ускорения консолидации. Но логика единичных интервенций игнорирует взаимосвязь в системе, где проблемы одного крупного банка часто создают проблемы для многих, что ведёт к дестабилизации всей системы. Именно поэтому успешные примеры государственного вмешательства в Испании и Ирландии были комплексными, она потребовали значительных национальных и общеевропейских ресурсов для создания «плохого банка» и проведения последующей инвентаризации активов, рекапитализации и консолидации во всей системе.

Успех этих программ объясняется именно их комплексной природой, однако подобный системный ответ невозможен ни в рамках Директивы о финансовом оздоровлении и санации банков (BRRD), ни в рамках Единого совета по санации банков (SRB). Более того, у SRB даже нет исполнительного органа, который бы занимался реализацией его решений: их должны выполнять национальные органы. Совету также не хватает полномочий, чтобы гарантировать реализацию одновременно с санацией проблемных банков необходимых превентивных мер в остальной банковской системе.

Иначе говоря, система банковского урегулирования в Европе конфисковала у национальных органов инструменты для вмешательства (и это было правильно), но она не создала эти инструменты на европейском уровне. В итоге, ни национальные правительства, ни европейские органы власти не могут действовать.

У итальянских властей остаётся немного вариантов. Предоставление масштабной финансовой помощи в одностороннем порядке подвергнет риску банковский союз, напряжёт государственный бюджет, сохранит в итальянской банковской системе её структурные слабости. В качестве альтернативы итальянское правительство могло бы и дальше использовать нынешний индивидуальный подход, который гарантирует выделение небольших объёмов государственных ресурсов и вынуждает более сильные банки поддерживать более слабые. Однако подобная стратегия не применима в отношении крупных финансовых организаций.

Однако есть третий вариант – борьба с недостатками европейского банковского союза путём разработки комплексного плана реструктуризации, рекапитализации и консолидации итальянской банковской системы, который позволит положить конец плохому управлению и плохим надзорным практикам, наблюдающимся уже десятилетиями.

Данный новый поход потребует, во-первых, значительного увеличения размеров «Атланта», фонда, созданного для рекапитализации наиболее слабых итальянских банков. Это позволит ему выполнять стандартную роль по управлению активами «плохого банка» для всего банковского сектора. Необходимость выделения дополнительных государственных ресурсов Италией стала бы более приемлемой, если бы в управлении «Атлантом» начали участвовать антимонопольные органы Еврокомиссии.

Во-вторых, как только банки будут освобождены от просроченной задолженности, им придётся провести предварительную рекапитализацию, в том числе подключить к участию в программах финансового спасения владельцев субординированных облигации и выплатить немедленные компенсации розничным инвесторам. После этого все банки получат жёсткий график привлечения капитала на частном рынке (в соответствии с инструкциями единого надзорного органа) до уровня, который стал бы достаточным буфером, гарантирующим их выживание. Банки, которые не смогут соблюсти этот график, придётся санировать.

Наконец, и это самое важное, следует провести глубокие реформы, способствующие реальным переменам в бизнес-модели банков с целью восстановить их прибыльность. В числе этих реформ – целевые программы выплат сокращаемым банковским служащим (для облегчения консолидации), пересмотр законодательства о банкротстве, а также судебных процедур (для ликвидации задержек при вступлении в новые права собственности), глубокие изменения в корпоративном управлении, особенно в системе кооперативных банков.

Европейские власти не способны составить такой план, поскольку компетенции банковского союза фрагментированы и неполны. Италия могла бы разорвать этот порочный круг бездействия и предпринять те смелые шаги, которые нужны для оздоровления итальянских банков (и предотвращения реального кризиса). Эти меры послужили бы моделью для устранении неадекватностей в европейской системе банковского урегулирования. Италия должна продемонстрировать, что можно быть одновременно и пожарным, и строителем.

Лукреция Райхлин – бывший директор по исследованиям в ЕЦБ, сейчас профессор экономики в Лондонской школе экономики.
Шахин Валле – бывший советник министра экономики Франции, сейчас старший экономист фонда Soros Fund Management.