Является ли демократия условием для свободного рынка?

В последние годы читатели журнала The Economist и других уважаемых изданий встречают один за другим отчеты, в которых сетуют по поводу, празднуют или холодно анализируют гибель неолиберализма. Можно было бы подумать, что ситуация изменилась и социал-демократические альтернативы евангелию «свободных рынков» получили достаточную интеллектуальную и законодательную поддержку, чтобы стать общепринятой мудростью.

Конечно, похоже, что левые побеждают в том, что итальянский философ-марксист Антонио Грамши назвал «позиционной войной», когда изменение восприятия мира с помощью языка «здравого смысла» меняет политическую реальность (по крайней мере, там, где политические возможности определяются правлением большинства и согласием управляемых). В США Occupy Wall Street, Black Lives Matter, #MeToo, Bernie Sanders, «великая отставка», реабилитация промышленной политики и новые профсоюзы действительно изменили восприятие американцами роли рынков.

Аналогичным образом, во время пандемии COVID-19 вопрос о неравенстве нашел ответ в виде перераспределения доходов, а новые идеи о занятости и образовании в корне изменили основные взгляды на эти вопросы. А в предыдущее десятилетие разрушенная система здравоохранения и рынок труда привели к тому, что «Медицинское обслуживание для всех» и масштабные государственные расходы на инфраструктуру или «Новый зеленый курс» показались значительному большинству американцев очевидными решениями.

В то же время нападки Верховного суда на репродуктивные права, сферу государственного регулирования и вопросы гражданства вызвали идеологическую реакцию, которая реанимировала «прогрессивизм» и спасла позиции Демократической партии на уровне штатов. Тем временем опрос, проведенный Pew Research, подтвердил, что, вопреки общепринятому мнению, молодые избиратели не движутся вправо по мере выхода на рынок труда и попыток заработать на жизнь: профсоюзы и социализм никогда не были так популярны, даже в легендарные 1930-е годы.

В совокупности эти идеологические тенденции, по крайней мере, в том виде, в каком мы можем их измерить с помощью опросов и голосования, объясняют как истерическую риторику правых по поводу очевидного наступления социализма в США, так и трезвые размышления журнала The Economist о грядущей гибели свободных рынков. Похоже, мы действительно стоим на пороге радикальных перемен.

Но если в позиционной войне победили левые, то «маневреная война» – борьба за контроль над государственным аппаратом, которая, по мнению Грамши, должна была стать следствием позиционной войны, – ушла на свалку истории не больше, чем идея свободных рынков. Вместо этого консервативные и откровенно реакционные общественные движения, в большинстве своем движимые желанием восстановить патриархат и прекрасно понимающие, что ведут арьергардный бой, использовали свой доступ к государственной власти, чтобы командовать общественным мнением.

Пример Флориды, где губернатор Рон Десантис использовал законодательное собрание штата для лобовой атаки на частный и государственный секторы культурной индустрии – «Диснейленд» и образование, – лишь самый вопиющий. В других штатах для решения проблемы меньшинства оказалось достаточно перекройки избирательных округов, угодных данной партии, и безжалостного принятия законов, которые ставят «консервативную» политику вне пределов досягаемости большинства, судебного решения или вето исполнительной власти.

Эта реальность подрывает утверждение, на котором всегда настаивали отцы-основатели неолиберализма Фридрих фон Хайек и Милтон Фридман, что свободные рынки не только совместимы с демократией, но и являются ее необходимым условием. В конце концов, что бы еще ни пропагандировала в наши дни партия Дональда Трампа, свободное предпринимательство всегда стоит на первом месте. В этом сходятся и «изгои общества», и ковбои-миллиардеры, и представители Уолл-стрит из администраций Клинтона, Обамы и Байдена, какими бы «политкорректными» они ни были. Идея свободных рынков живет и здравствует.

Если демократия никогда не была заботой неолибералов, то и не стоит ожидать, что буйные отпрыски этого вероучения будут бояться или стыдиться править от имени меньшинства. Архитекторы неолиберального строительства всегда относились к традиционной американской приверженности свободе и равенству как к противоречию в терминах. Свобода для них – это свобода договора, которая предполагает наличие свободных рынков. Таким образом, любая попытка регулирования рынков во имя равенства возможностей представляет собой угрозу свободе договора и должна быть отклонена или запрещена.

Использование государственной власти для регулирования самых частных сфер – например, для контроля над женским телом или для диктата религиозных убеждений – не является свидетельством «лицемерия» со стороны правых законодателей, вооруженных неолиберальными аргументами. Как и их упорные попытки ограничить равный доступ к голосованию или воспрепятствовать объединению в профсоюзы. Ведь если средства достижения равенства угрожают свободе договора, их нельзя терпеть, даже если равенство способствует созданию более демократического государства.

Неолибералы среди нас знают, что рынки никогда не были свободными и что демократия всегда находилась во власти тех, кто создавал, укреплял и управлял ими, делая выделение и защиту частной собственности высшим приоритетом закона. В США права собственности всегда превалировали над правами личности, несмотря на попытки основателей сбалансировать их при создании республики на века. Именно поэтому забастовку можно запретить, обратившись к судье, а бегство капитала – нет: если первое угрожает стоимости собственности, как ее обозначает закон, то второе – нет.

Позиционная и маневренная войны показали, что вопрос заключается не в том, как, а в том, могут ли свободные рынки служить делу демократии. В то время как истеблишмент Демократической партии, все еще находящийся в плену собственных неолиберальных представлений, отчаянно хочет избежать этого вопроса, Республиканскую партию Трампа, похоже, не волнует ни то, ни другое. А вот остальным, вероятно, не все равно.

Copyright: Project Syndicate, 2023. www.project-syndicate.org

• 28
• 22