Зачем Шокан просил отца забрать его жену в родовое имение Уалихановых?

В этом году Шокану Валиханову исполняется 190 лет. Он прожил неполные 30, но его уникальное историческое и литературное наследие включает сведения не только о казахах, но и кыргызов, а также населения современного Синьцзян-Уйгурского национального округа. Впрочем, полна загадок и частная жизнь Шокана. По мнению историков-шокановедов, она также требует дополнительного изучения и исследования.

По законам амангерства

Один из самых актуальных вопросов – остались ли у него прямые потомки? Известно, что последние несколько месяцев своей короткой жизни Шокан Уалиханов находился в урочище Кочен-Тоган (нынешний Алтын-Эмель в Жетысуской области Казахстана) в ауле султана Тезека, на чьей двоюродной сестре Айсаре он женился. Однако счастье было недолгим. Чувствуя, что умирает, он написал письмо отцу – ага-султану Кочетавского округа Шынгысу Уалиханову, которое цитирует в своих трудах академик Алькей Маргулан. В нем он говорит о том, что болезнь его иссушила, остались кожа да кости, нить жизни вот-вот готова оборваться. И просит не оставлять Айсару без внимания и заботы – забрать ее в Сырымбет (сейчас село в Айыртауском районе Северо-Казахстанской области), где располагалось родовое имение Уалихановых.

– Это означает, что к родственникам мужа Айсара приехала будучи беременной, – утверждает предполагаемый праправнук Шокана Дулат Маликов. – По брачному обычаю амангерлик вдова была обязана вступить вторично в брак только с ближайшими родственниками своего умершего мужа. Цель при этом была чисто практическая – сохранение рода и потомства умершего в пределах его семьи, а также обеспечение финансовой и социальной поддержки вдове и детям. Если бы это было не так, то родственники с ее стороны не отпустили бы вдову Шокана в далекий аул покойного мужа. Айсара, оказавшись в Сырымбете, вышла замуж за Жакыпа, младшего брата Шокана. Родила сына Малика, а следом дочерей – Рабигу и Марьям. Все трое записаны в шежире (родословной) Жакыпа

Рабига, дочь Айсары и Жакыпа Уалиханова

В 1895 году в Сырымбете по просьбе археолога и востоковеда академика Веселовского побывал однокашник Шокана по Сибирскому кадетскому корпусу в Омске Григорий Потанин. В своем предисловии к первому изданию трудов Шокана Уалиханова (1904 год) он назвал его «блестящим метеором» востоковедения, выдающимся феноменом», и выразил сожаление о преждевременной кончине, которая «лишила мир великих открытий о тюркских народах». Потанин должен был собрать сведения о последних месяцах жизни друга. Ведь дневниковые записи, которые Шокан вел в ауле брата жены – в Алтын-Эмеле, исчезли. О том, чем он там занимался целый год, историки знали лишь из фрагментов его писем друзьям и родным. Потанин предполагал встретиться в Сырымбете с Айсарой, но в своих дневниках почему-то не осветил ту встречу. Зато упомянул о том, что к моменту его приезда Шынгыс Уалиханов развел Айсару с Жакыпом, и ей был построен отдельный дом возле усадьбы Айганым, любимой бабушки Шокана, матери его отца.

«Однако Потанин с ней не повидался, не спросил ее о последних дня Чокана, хотя в ту пору он как раз усиленно занимался поиском рукописей своего покойного друга. И вообще, все, кому дрога была память о Чокане, кто хлопотал о памятнике на его могиле, об издании его трудов, не вспоминали никогда о его вдове», – с горечью писала российская писательница и публицистка Ирина Смирнова, выпустившая в 1983 году в издательстве «Молодая гвардия» книгу в серии ЖЗЛ «Валиханов»

В исторических трудах, посвященных исследованию истории семьи Валихановых, этот факт не зафиксирован, но сохранились воспоминания современников о том, что Жакып очень плохо относился к жене (Айсаре) – унижал и даже занимался рукоприкладством.

– Возможно, это было проявлением элементарной ревности или даже зависти к покойному брату, – говорит Дулат Маликов. – Если Шокан был одним из выдающихся интеллектуалов своего времени, то Жакып – просто неграмотным человеком, вел себя вызывающе и высокомерно. Именно такие воспоминания о Жакыпе оставил в своих «Киргизских очерках» этнограф, генерал-лейтенант императорской армии Александр Гейнс, когда в 1865-1866 годах изучал особенности ведения хозяйства в казахской степи и обычное право казахов. Там, кстати, есть еще и такие строчки: «Администрация Сибири обиделась, что без ее посредства Чокана представили в Петербурге государю, и он обласкал его. Начался ряд оскорблений и придирок, уложивших Чокана в настоящем году (1865. – Ред.) в гроб».

– Если бы Малик, действительно, был сыном Жакыпа, то навряд ли Шынгыс стал инициатором такого радикального шага, как развод сына и невестки, – считает Дулат Маликов. – В записках Григория Потанина после посещения Сырымбета есть упоминание о том, что ему показали последнее письмо Шокана отцу, но почему-то в переводе на русский язык. Предполагаю, что там были скрыты какие-то факты, а именно – что Малик был сыном Шокана. А скрывали это потому, что времена для самого Шынгыса Уалиханова после ухода со службы в 1868 году настали не очень хорошие.

Чингизиды по умолчанию

Со слов Дулата Маликова, от его прадеда Малика родилось семеро детей – сын Кабдош и шестеро дочерей, трое из которых не выжили в голодоморы 20-30 годов, а потомки оставшихся в живых проживают в Астане, Кокшетау, Павлодаре и Петропавловске.

– Когда в июле 1941-го Кабдош уходил на фронт, моему отцу Сергали было всего полгода, его старшему брату Ербатыру – три, – рассказывает предполагаемый праправнук Шокана. – В начале 1942-го от деда пришло письмо с приложенным к нему фото. Это была последняя весточка от него – в начале осени того года он погиб под Сталинградом. Я уже упоминал о рожденных от Жакыпа сестрах моего прадеда Малика. Следы Марьям в 20-30 годы затерялись. От Рабиги родился Нурмухаммед (Нуркеш). Когда в 1940 году его призвали в армию, он оставил мать в семье своего двоюродного брата Кабдоша, моего деда. На фронт Нуркеш ушел с Дальнего Востока, где служил. В 1944 году он демобилизовался, вернулся в Сырымбет и, придерживаясь традиции амангерства, женился на моей родной бабушке, чтобы Ербатыр и Сергали, сыновья погибшего под Сталинградом Кабдоша не росли сиротами.

От деда Нуркеша (он умер уже в 90-е на руках у Сергали, моего отца) я не раз слышал, что мы – прямые потомки Шокана. Кроме того, есть свидетельства людей, которые служили у Шынгыса Уалиханова, отца Шокана. Учительница казахского языка и литературы и одна из основателей историко-этнографического музея-усадьбы «Айганым» в Сырымбете Кульпан Хайруллина успела взять у них интервью, где они говорят, что Малик, мой прадед, – сын Шокана. Тогда не было ни сотовых телефонов, ни видеокамер, и она записала эти важные свидетельства от руки, заверив их подписью людей, чьи деды и даже отцы служили у Шынгыса Уалиханова и видели Шокана и, естественно, Малика.

И в царское, и, тем более в советское время, чингизидам заявлять о себе по понятным причинам было опасно. Когда в 1822-м и в 1824 годах были введены уставы о сибирских, а затем оренбургских киргизах (казахах), направленные на ликвидацию ханской власти и введение территориальной системы управления в Казахстане в интересах Российской империи, то первыми под удар попадали торе-чингизиды.

Нурмухаммед, сын Рабиги

– Возможно, Шынгыс Уалиханов потому и пошел служить в императорскую армию, чтобы уберечься, – выдвигает свою версию Дулат Маликов. – Когда он после смерти Шокана отказался от поста ага-султана Кокчетавкого округа, то потерял вместе с властью и влияние. С установлением в степи власти советов про туленгутов – казахский род, состоявший на службе у ханов и султанов, стали говорить, что они были рабами чингизидов. Но на самом деле их статус, выражаясь современным языком, был на уровне высокопоставленных чиновников. Дело в том, что в аппарат хана или султана брали людей грамотных, предприимчивых, имеющих способности к дипломатическим переговорам. Поступая на службу, они давали клятву о неразглашении информации. А в годы репрессий мои прадеды-чингизиды и вовсе были вынуждены менять свои фамилии и скрывать свое происхождение. То, что случилось с царской семьей в Екатеринбурге, могло повториться и с представителями нашей фамилии. Если бы не тяжелая политическая ситуация, то я наверняка носил бы фамилию Уалиханов, а не Маликов.

Шокана Уалиханова официально стали признавать как выдающегося ученого-этнографа только после окончания Второй мировой войны. Но когда, наконец, появилась такая возможность, дети Кабдоша, рано осиротевшие Ербатыр и Сергали, не могли доказать прямое родство с Шоканом.

– Некоторые родственники, намеренно поддерживая эту версию, стали давать неправильные сведения, – говорит Дулат Маликов. – Мол, в шежире Малик записан как сын Жакыпа. И таких моментов очень много. В октябре в Кокшетау будет проходить международный форум, посвященный 190-летию Шокана. Вначале меня пригласили туда, а потом организаторы заявили, что нет прямых фактов родства с ним. Рукописных свидетельств людей, помнивших и Шынгыса, и Шокана, и Жакыпа, и Айсару, оказалось мало. Но если бы Кабдош Маликов вернулся живым с той войны, то навряд ли родственники осмелились сказать, что у Шокана нет прямых потомков. Молодой историк Самат Жуматайулы, услышав мою историю, пригласил в Астану на процедуру проведения ДНК-экспертизы меня и двух потомков Жакыпа от Рабиги и Марьям.

Если бы он был общим прапраделом для всех троих, то процент совпадения был бы максимальным, и наоборот. Но они не пришли. Вполне возможно, что сыграла роль обычная человеческая зависть. А я и сейчас готов в любое время сдать кровь, если эта процедура будет объективной и честной. Мне уже один человек даже предлагал провести за свой счет такую процедуру, но потом он начал всюду заявлять, что я, якобы, примазываюсь к великой личности. Поэтому у меня есть опасения, что правдивый ДНК положат под сукно, а на суд публики вынесут тот результат, который удобен.

Экспертное мнение

– И в царское, и в советское время чингизиды жили как бы по умолчанию, не афишируя свое происхождение, – говорит шокановед, доктор исторических наук Жарас Ермекбай. – Что касается версии о том, что у Шокана Уалиханова остались прямые потомки, то она имеет право на жизнь. Я сам много раз слышал это от местных стариков, часто проводя в 60-70-х годах школьные каникулы в селе Сырымбет. Они утверждали, что Малик Уалиханов – сын Шокана, но официально (по шежире) его отцом считается Жакып. Академик Маргулан и автор романа «Промелькнувший метеор» Сабит Муканов также наверняка знакомы с этой версией, но в публичном поле они ее не обсуждали. Предполагаю, что они не хотели идти против такой вековой традиции как амангерство. Хочу также обратить внимание на исследование российской писательницы Ирины Стрелковой. В своей книге «Валиханов», она допускает, что Малик Валиханов рожден от Шокана. Что касается анализа ДНК, то я считаю, что Дулату Маликову, предполагаемому праправнуку Шокана, незачем ее проходить. Ведь то, что он является чингизидом, не подлежит сомнению…