Зарубежное образование: за и против

В эти дни зарубежные вузы всех континентов активно рекламируют свои образовательные услуги, обещая выпускникам казахстанских школ немыслимый успех в будущем. Однако профессор Международной Школы Экономики КБТУ Кайрат Мынбаев считает, что подготовка специалистов в казахстанских вузах по нескольким направлениям не уступает, если не превосходит заграничные.

Сам он – выпускник механико-математического факультета КАЗГУ, уже будучи доктором наук, в 1992 году уехал на учебу в Америку.

– Когда Союз развалился, США объявили в качестве помощи бывшему СССР программу по трем направлениям – деловое администрирование, государственное администрирование и экономика, – рассказывает профессор. – Я подал документы на экономику. Закончил там двухгодичную магистратуру, потом меня пригласили преподавать в Бразилию, где проработал пять лет в двух разных университетах. В 2000-м вернулся в Казахстан, преподавал в КИМЭП, в 2005-м уехать работать в Америку, а вернувшись оттуда, пришел в КБТУ, где стал одним из основателей Международной Школы Экономики.

– В чем наше образование принципиально отстает от зарубежного?

– У нас сейчас есть несколько проблем. Одна из них – услышав что-то о заграничном обучении, пытаются, не разобравшись, внедрить это здесь. Хотя многое из того, что делается там, я назвал бы просто глупостью. К примеру, недавно пытались внедрить быстрый счет. Но даже если ворочать в голове миллионами, это не означает продвижение по математике. Ни один из победителей международных соревнований по быстрому счету в уме не стал крупным математиком, а вот обратное случалось. Скажем, известному немецкому математику, физику и механику Карлу Гауссу во время научных исследовании приходилось много заниматься подсчетами, и он развил в себе эту способность – быстро считать – до автоматизма. А вот примеров, когда через быстрый счет люди приходят к математике, я что-то не могу припомнить. Математика требует воображения, но арифметикой это не разовьешь.

В 90-х годах дело доходило до абсурда. Помнится, когда наша семья вернулась из Бразилии, мой сын поступил на мехмат КазГУ, где серьезные семестровые курсы заменили на кучу маленьких, длившихся один-два месяца. Сыну пришлось сдавать огромную разницу в их количестве. Конечно, с тех пор произошли значительные улучшения, но по техническим специальностям отставание продолжается. В итоге – огромный дефицит высококвалифицированных технарей. А вот по бизнесу у нас все учебные программы довольно современные. К примеру, программа Международной Школы Экономики, где я работаю, идентична программе Университета Лондона: наши студенты сдают два экзамена по основным предметам и, соответственно, получают два диплома.

Если же сравнивать глобально наше и американское образование, то у нас есть один положительный момент – командная система, что, на мой взгляд, очень хорошо для детей. Ведь они до определенного возраста не могут самостоятельно разобраться между хорошим и плохим, и не знают, в каком направлении им двигаться. А в США с первого класса ребенок должен делать самостоятельный выбор. Когда мой сын закончил в Алматы 7 классов физико-математической школы и пошел в американскую школу, то столкнулся с рядом неприятных вещей. Например – свободный подход к обучению, когда ученик сам должен понимать необходимость изучения той же математики. В итоге, действия с дробями задерживаются в их школах на два-три года. То есть то, что у нас дети делают во 2-3-м, максимум – в 4 классе, у них – в 5-6-м. Итог – 10-11-классники, которым уже нужно выпускаться, совершенно не знают математики. Я с этим столкнулся в одном из американских университетов, где преподавал бакалаврам статистику – примерно половина группы не смогла справится с простыми вещами. В школе, как выяснилось, им ставят «птички», с ними они и пришли изучать статистику. Естественно, имея фактически нулевую базу, материал не осваивают.

Школьный возраст можно условно можно разделить на два периода – до и после полового созревания. В первый из периодов я бы всем родителям посоветовал заниматься с детьми самим, не ссылаясь на занятость. Я уверен, что каждый из нас может выделить вечером один час своему младшекласснику. Это единственный способ избежать пробелов. В классе, где 30-40 человек, учителя не могут работать с каждым индивидуально с каждым. Еще раз хочу повторить основной тезис: пускать образование малышей на самотек нельзя. До тех пор, пока дети не начнут понимать, каким предметам они хотят отдать предпочтение в будущем, нужно руководствоваться командным методом

После полового созревания (5-7 класс) у подростков начинается глубокий психологический переворот. Они просеивают всю информацию, отсекая то, что считают ненужным. И вот тут больше нужно опираться на их интересы. Если в них до этого периода успели заложить навыки систематической работы, то дальше они станут более самостоятельными в плане восприятия знаний. Некоторым родителям кажется, что если они пошлют своего ребенка учиться на запад, то там, может быть, все пробелы в знаниях исчезнут, заграничные вузы все исправят. Но это бывает очень редко. Если он не созрел для того, чтобы работать по-настоящему, а настоящая учеба — это тяжелый труд, то ни западные, ни отечественные вузы его не спасут.

– А какие специалисты получаются из тех, кто пришел учиться статистике, не зная базового предмета – математики?

– Мой американский статистический класс состоял из 25 человек. Среди них только один был настолько способен, что мое преподавание, ориентированное на большинство, его не устроило, и он ушел в другую группу. Следом шли еще 3-4 человека чуть послабее его, но тоже с неплохой подготовкой. Остальные человек 20, будучи совсем слабаками, формально получили корочки бакалавров, однако эта степень ничего не стоит, там платят за результат, а не за бумажку с печатями. Впрочем, у них часто бывает, что огромные ресурсы – время и деньги, их личные и общественные, – выбрасываются на ветер. Пример: пока мы жили в Америке, моя дочь работала продавщицей в супермаркете. Рядом с ней была напарница – девушка с дипломом магистра.

Если сравнивать с КБТУ, где я преподаю сейчас, то наш бакалавриат намного крепче, чем многие их магистратуры, поэтому в университетах США зачастую получается сдвиг на одну ступень: то, что людям нужно освоить в бакалавриате, осваивается в магистратуре, а материал магистратуры – в докторантуре. Причем, на всех этапах идет отсев. Скажем, у меня из 25 бакалавров в магистратуру пошли только человек пять, и только один, возможно, пойдет в докторантуру. На них и держатся американские инновации.

– Вы сказали про нехватку в нашей стране высококвалифицированных технарей. Тогда ночему в технические вузы берут тех, кто недобирает баллы в другие вузы?

– Я преподавал в Техническом университете им. Сатпаева. Из 48 поступивших в прошлом году почти половину пришлось отчислить сразу. У тех, что остались, нередко школьная подготовка тоже была слабая, но это компенсировалось логикой и памятью. Поэтому работать с ними было интересно. Что касается отчисленных, то Технический университет, стремясь выполнить госзаказ, если есть какой-то минимум по ЕНТ, берет, к сожалению, всех. В КБТУ, где есть два своих экзамена при поступлении – математика и английский, с этим намного лучше. Материал в том же департаменте Международной Школы Экономики очень сложный, работать надо много, но студенты выдерживают нагрузку, потому что изначально пришли с хорошей подготовкой. Но и здесь в год отсеивается несколько человек.

– А как ваши выпускники трудоустраиваются?

– Наш департамент уже известен тем, что готовит хороших финансистов и экономистов, поэтому их с удовольствием берут банки и Большая Четверка (четыре крупнейших в мире компании, предоставляющие ауди́торские и консалтинговые услуги). Поработав там и накопив какие-то деньги, многие потом уезжают продолжать учебу на Запад. Некоторые делают это почти сразу. И я поддерживаю такое решение – там есть возможность получить международный опыт и улучшить английский. Но нужно учитывая, что их программы, честно говоря, слабее наших. В итоге они хорошо заканчивают магистратуру и работают здесь, в Казахстане. Многое зависит и от психологического настроя учиться в чужой стране. Многие к этому просто не готовы и чаще всего в этом виноваты родители. Надеяться, что запад сделает востребованным специалистом, нельзя.

– Если наше образование настолько хорошее, почему на западе уровень жизни выше, чем у нас?

– Это зависит от экономики. В нашем департаменте студенты изучают очень сложный материал, но после окончания вуза их часто используют как простых бухгалтеров. А в США, чем бы человек ни занимался, он обязательно найдет работу по уровню квалификации. Попытки уменьшить, например, объем импорта, результатов фактически не дают. Таков у нас уровень государственного менеджмента.

– Можно ли рассчитывать на то, что молодые кадры не позволят утонуть экономике страны в хаосе?

– Ситуация в экономике зависит от политики правительства, а не от выпускников вузов. Что касается экономического образования, то, повторюсь, с этим у нас все неплохо. Другое дело, что экономика в силу своей слабости отстает от вузов. Наши выпускники, даже устраиваясь в Большую четверку, первоначально получают меньше, чем они платили ежемесячно за свою учёбу, но особого выбора у них нет. Безработица, согласно официальным данным, у нас в районе 4-5%. Но если человек не регистрируется как безработный, то таковым он не считается. Среди них есть те, кто уже не надеется найти работу, а также те, кто, в виду чрезвычайно низкой зарплаты, предпочитает заниматься домашним хозяйством. Это так называемая скрытая безработица и это на уровне 8-10%. Если потребуется много рабочих рук, то те, кого раньше считали нежелающими трудиться, при новой, более высокой зарплате, пойдут работать. Когда всю эту скрытую безработицу исчерпают, начнется конкуренция работодателей, вырастут зарплаты, а значит и уровень жизни. Ну а пока люди конкурируют за работу.

Вообще у нас развитие страны идет сейчас по двум линиям. Одна – политическая, подразумевающая демократизацию общества, другая – экономическая. У последней сдвигов за четыре последних года фактически нет. Открывают, допустим, в Алматы, где проживает два с лишним млн человек несколько предприятий на, скажем, 500 или тысячу человек новых рабочих мест. Но этого абсолютно недостаточно. На мой взгляд, здесь нужно 100 тысяч новых рабочих мест, а по всей стране – 1-2 миллиона.

• 45
• 35