Большие мальчики бросают молодых и перспективных на амбразуры

27 августа, 2022

Нынешний год – беспрецедентный для казахского кинематографа: по итогам конкурса, проведенного Государственным центром поддержки национального кино (Киноцентр), одновременно запустится в производство более 60 кинопроектов. Для сравнения: в 2019 году – 17, в 2020-м – 39. Сумма государственного финансирования на этот год составила более 5,6 млрд. тенге.

Среди не прошедших питчинг Сабит Курманбек – режиссер, поднимающий в своих фильмах такую щемящую тему, как зарубежные соотечественники – кандасы (оралманы).

– Где бы они ни жили, меня волнует судьба казахов, – говорит режиссер и одновременно один из лучших профессиональных художников кино Казахстана. – Что касается питчинга – ну не прошёл и не прошёл. Это все-таки творческое состязание, а потом сейчас все-таки желательнее давать приоритет молодым. Я – за то, чтобы они работали во всех форматах – снимали и полнометражные фильмы, и сериалы. Мое поколение пришло в кино в конце 80-х и, если бы нас не поддерживали, мы бы не состоялись. А мне Киноцентр уже помог. В прошлом году я отснял в продолжение темы «Оралмана», предыдущей своей картины, фильм «Буран», где поднята та же глобальная тема – про наших зарубежных соотечественников. История происходит в советские еще времена в приграничной с Китаем зоне. Молодого парня, который развозит корма для отгонного животновода, застал буран в степи. Заблудившись, он пересекает границу и оказывается в доме стариков-казахов. По законам этой страны, его могут наказать либо пожизненным заключением, либо даже приговорить к расстрелу. «Мой дальний родственник», – говорит хозяин, когда китайский пограничник спрашивает, кто этот находящийся в беспамятстве парень.

Рассказанная нами история не имеет какого-то оппозиционного характера. Она о человечности. Героизм ведь бывает разным, иногда совсем незаметным, как в нашем случае, когда хозяин зимовки спасает чужого ему парня, зная, что его могут и расстрелять, и отправить в исправительный лагерь. Я сам родом из приграничного с Китаем района Талдыкорганской области. В наших краях в 70-е годы прошлого века происходило много подобных историй – люди случайно, без злого умысла нарушали границу.

– Ваш проект, не прошедший питчинг, тоже об оралманах?

– Нет, здесь тема другая. Проект «Сана?» (перепись) посвящен переписи населения, которая проходила в 2009 году. Мне сказали, что эта тема устарела, сейчас есть электронные варианты переписи. К конкурсной комиссии Киноцентра есть, конечно, определенные претензии, но я не настаивал на своем проекте. Возможно, заявленная мною тема, действительно, уже неактуальна – сценарий был написан лет 6 или 7 назад.

– И это не связано с вашей антивоенной позицией и критикой действий России в Украине, с которой вы активно выступаете в сосетях?

– Не знаю. Я вообще против любой войны, но то, что происходит в Киноцентре, это, наверное, другое. Хотя допускаю, что кому-то, возможно, не нравится моя гражданская позиция. Но я не могу подстраиваться под них – как профессиональный художник-карикатурист, я просто обязан реагировать на любые проявления общественных настроений, а оно сегодня очень критически настроено и к нашим властям, и к действиям наших северных соседей.

А всё остальное в моем творчестве никак не связано с политикой. То, что происходит наверху, мне неизвестно и я особо не стремлюсь знать это, несмотря на то, что был художником-постановщиком четырех фильмов о Первом президенте Казахстана – «Небо моего детства», «Железная гора», «Огненная река» и «Разрывая замкнутый круг». Видимо, мой вклад в эпопею был не слишком велик: когда все, включая актёров, игравших вторые роли, получали призы, я как-то никак не попадал в наградной список. Потом мне один из руководителей киностудии, полушутя (а, может быть, он что-то знал) сказал: «Наверное, Саке, это связано с вашими карикатурами». Я даже обрадовался тогда: мои работы не проходят бесследно.

– Как вы умудряетесь сидеть на двух стульях – активно работаете в кино по госзаказу и одновременно критикуете власти?

– Мне этот вопрос уже задавали. Я ответил, что кино – это моя работа, а карикатура – гражданская позиция и хобби. И будем справедливыми – «Небо моего детства» – первая часть эпопеи, вполне достойная картина, про остальные – не знаю. Сейчас у нас вообще стало много стандартных байопиков. Будь кино про академика Сатпаева или алашордынца Байтурсынова – драматургия однотипная. Я шучу иногда, что если материалы разных картин случайно перепутать, никто и не заметит. Это связано, наверное, со всеядностью коллег. Сценарий все-таки должен писать профессиональный сценарист, но у нас часто бывает так, что человек сам себе и режиссёр, и сценарист, и продюсер, и редактор, и директор. Такая самонадеянная всеядность отрицательно влияет на качество фильмов, а от этого страдает зритель. Я согласен с одним театральным режиссером, который недавно очень жестко прошелся по историческим фильмам последних лет. По его словам, ни один этих фильмов – ни «Мын бала», «Томирис», «Ни казак елi» – зритель не принял тепло. Это, к сожалению, факт.

– Раньше к вам, как к художнику кино, режиссеры выстраивались в очередь, а как сейчас?

– Ажиотаж немного спал, пришли молодые ребята, а я, наверное, немного состарился. Зовут на исторические сериалы, но я туда не иду. Чтобы снимать такие картины, нужно иметь хороший бюджет, а у нас снимают, где придется, одевают во что угодно и получается черт знает что – ни реквизиты, ни декорации не соответствует заданной теме. А я врать не люблю и не умею – возраст не тот. Вот в России исторические сериалы снимают хорошо, поэтому и не стоит удивляться, откуда «растут ноги» лучшей в мире пропаганды, так воздействующей на умы миллионов. Но там другой перегиб – какой, уточнять не буду, чтобы не обвинили в русофобии и национализме.

– А что теперь будет с проектом «Сана?»?

– Это уже неосуществимая мечта. Всё-таки это остро социальная тема, ну и потом, может быть, она, действительно, уже и не нужна. Прототипом главной героини стала осужденная на три года Анар Мешимбаева, которая в 2009 году возглавляла агентство по статистике. Женщину, у которой не было даже собственного жилья (она жила в служебной квартире), обвинили в злоупотреблении должностными полномочиями и в хищений бюджетных средств. К сожалению, в большой политике жертвами у нас становятся в основном молодые, «большие мальчики» жертвуют ими, когда у них начинает гореть земля под ногами. И вот моя героиня, молодая красивая особа, имеющая, как это водится, патрона наверху, столкнувшись с хаосом в сфере статистики, принимает самостоятельное решение – поехать в аулы, чтобы провести там перепись. Попав в глубинку, она видит, что в некоторых аулах есть полноценные хозяева, которые приватизировали не только землю, но и людей, о существовании которых государство и не подозревает. В общем, гоголевская тема, связанная с «мертвыми душами». Героиня не владеет родным языком, но, побывав в несчастных аулах, вдруг осознает, что, оказывается, она лучше знает пригороды Парижа, чем казахскую провинцию.

– Вы с Анар лично общались?

– Нет. Я собирался сделать это после утверждения проекта. Предполагаю, что сейчас она закрылась от всех. От того, что таких молодых агашки безжалостно бросают на амбразуры, плохо всему обществу, у нас нет толковых кадров, они не успевают вырасти и окрепнуть. Их старшие коллеги считают, что чем послушнее приходящие им на смену, тем удобнее. Паразитическую систему, где процветает подхалимаж, молодые впитывают через кровь, за непослушание их ждет такая же судьба, как и мою героиню. Поэтому я согласен с теми, кто считает, что такие страны, как Казахстан, губит не экономический, а управленческий кризис, и что народ патриотизму учить не надо, патриотами в первую очередь должны стать те, что нами управляет.

– А как сложилась судьба замечательной картины «Оралман»? Она вышла в широкий прокат?

– Прокат – это наболевшая тема нашего кино. Например, я был сорежиссёром совместного с КНР исторического полотна «Композитор». У нас эту картину показали всего в двух кинотеатрах, а в Китае – в 9 тысячах. А «Оралман» – этот чисто отечественный кинопродукт, участвовал в трёх крупных фестивалях, и сегодня он зажил активной и самостоятельной жизнью. В You Tube его посмотрели миллион с лишним человек. Когда я его выложил года два назад, киностудия «Казахфильм», как владелица прав на фильм, был против. Руководство, ничего не предпринимая для продвижения фильма, требовало убрать фильм из You Tube, но я настоял на своем.

Огромная заслуга в том, что артхаусная картина дошла до сердца зрителя, принадлежит исполнителю главной роли Дулыге Акмолде. Режиссер может иногда не увидеть какие-то нюансы, а этот думающий актёр своим талантом и особой мимикой способен сделать любой фильм со своим участием шедевром. Таких актеров мало, они штучные.

У фильма «Буран», который снят в прошлом году, до сих пор премьеры не было. На фестивалях представлен очень слабо. У продюсера Ербола Боранши (оралмана из Китая, кстати) после того, как так Киноцентр забрал 80% прав на фильм, пропал интерес к его продвижению.

– Но ведь эта структура призвана помогать отечественным режиссерам?

– Мне помогать не надо – помогите фильму. А я пробьюсь как-нибудь сам. Я же по основной своей профессии художник кино, плюс немного преподаю. Года три назад открыл отделение подготовки кинохудожников при факультете сценографии академии им. Жургенева. В следующем году выпущу 5-6 дипломированных кинохудожников. Так что у меня хорошо. Впереди наверняка будут еще и питчинги, и творческие победы.

– Вернемся к вашим карикатурам касательно последних событий. Они ведь у вас действительно очень острые. Нет ли каких-то личных мотивов?

– Я очень близко к сердцу воспринял судьбу моего друга, ведущего кинохудожника Украины Юрия Григоровича, с которым 6 лет учился во ВГИК. С началом войны он отправил детей и внуков в Польшу, а сам остался в Киеве и как только закончились бомбежки украинской столицы, сразу сделал выставку своих картин. Это говорит о том, что люди нашей профессии всегда на острие событий. И если у политиков, как говорил Нурсултан Назарбаев, кожа должна быть толстой как у слона, то у творческой интеллигенции, на мой взгляд, она должна быть тоньше, чем у комара. И мои карикатуры – это не то что поддержка моего друга, а неподдержка этой странной войны. То, что мы делаем сейчас – это нормально, человек должен адекватно реагировать на всё происходящее. В такие смутные времена, как сейчас, когда идут брожения в обществе, хочется давать людям нормальные ориентиры. Писать так в соцсетях, чтобы дошло до сердца, не умею, поэтому и делаю это через рисунки. При этом всегда подчеркиваю, что хотя я и воспитан русской культурой, не люблю российское правительство, шовинизм и агрессию, выпукло заявившие о себе в последние годы.