Какие шансы у Казахстана восстановить экономику после пандемии?

Exclusive.kz продолжает публикацию расследования активиста Турарбека Кусаинова о лагерях «перевоспитания» в СУАР. По сути, это модель будущего, которое нас ждет, если мы станем частью Поднебесной. По ее планам, это должно случится еще до 2030 года.

Анализируя более 10 тысяч заявлений от бывших жителей Синьцзяна, поступивших в организацию «Атажұрт еріктілері», можно сделать следующий вывод. Согласно указаниям официального Пекина, стоит задача организовывать концлагеря и поддерживать в них количество заключенных в пределах 1-1,5 млн. человек.

Поэтому власти Синьцзяна через некоторое время снова арестовывают бывших лагерников, получивших «политическое образование». Установлены даже планы для администраций территориальных единиц в зависимости от численности их населения. Поэтому в лагеря забирают жителей от 16 до 85 лет, в том числе кормящих матерей, оралманов-граждан Казахстана или имеющих вид на жительство.

Для выполнения плана заполнения концлагерей местные партийные функционеры навешивают ярлыки «идейно испорченных», «идейно дефектных», а также придумали «излечивающее» их понятие «приведения в соответствие». Суть дела в следующем: если предъявить обвинение человеку не удается, то подвергается сомнению его «идейная правильность». Человек начинает нервничать, оправдываться, доказывая свою невиновность. Тогда ему говорят, что «лучше привести себя в соответствие с политикой, что соответствие полезно для него самого», и призывают по собственной воле отправиться в лагерь «политического образования», обещают послабления для добровольцев, решивших «привести себя в соответствие с политикой». Жители Синьцзяна настолько привыкли мыслить в рамках рабской психологии, что даже простые люди говорят друг другу о необходимости «приведения себя в соответствие с политикой».

Синьцзянские концлагеря должны содержаться местной властью, поэтому местная исполнительная власть, партийные функционеры и  полиция изыскивают всевозможные источники финансирования. Жители Синьцзяна «некитайской» национальности неофициально облагаются спецналогами, привлекаются к неоплачиваемым работам. Руководители районов, сел ежедневно посещают лагеря, расположенные на территории администравтиной единицы, и получают сведения о количестве ресурсов, необходимых для «политического образования». Снабжение лагерей необходимым инвентарем и генерирование финансов вменяется в обязанности коммунистов-«десятников».

Если бывшие заключенные не имеют родственников, способных оказывать помощь, то их привлекают к рабскому труду на предприятиях. Синьцзянские казахи называют их «черными заводами». Гульзира Ауелханкызы, освободившаяся из лагеря в октябре 2018 года, была направлена на текстильную фабрику Jiafang производить перчаточные изделия. За несколько месяцев работы она получила всего 50 долларов. На некоторых «черных заводах» подневольным рабочим — бывшим лагерникам в статусе домашних арестантов выплачивается зарплата в размере 9 юаней. Часть фонда заработной платы предприятия закладывается на трехразовое питание рабочих, а большая часть по указанию местной администрации направляется на финансирование концлагерей.

Разумеется, репрессивные меры, преследующие политические цели, как правило сопровождаются злоупотреблениями властью. Всегда найдутся партийные функционеры и главы администраций, наживающиеся присвоением скота, имущества, пахотных и пастбищных угодий, арендованных на 50 лет, оправдывая свои действия политикой оптимального компактного расселения казахов-скотоводов, проживающих в отдаленных местах. Практикуется еще один способ поставить казахское население в зависимое положение – загнать в долговую яму с помощью банковских кредитов на приобретение машин, строительство или расширение жилья. Коррумпированность и ненасытное корыстолюбие местных властей губят под корень и малое предпринимательство. Например, Дина Нурдыбайкызы, в прошлом жительница района Нылкы, расположенного в Или-Казахском округе, была признанным в регионе модельером, дизайнером одежды. Со своими авторскими работами она участвовала в выставках, проходивших в странах Центральной Азии, где представляла КНР. В 2015 году открыла свой швейный цех, обеспечив рабочими местами 30 женщин. Приняла участие в конкурсе КНР, посвященном развитию частного предпринимательства, и выиграла беспроцентный займ — грант в размере 59 тысяч юаней. Ее бизнес начал быстро развиваться, месячный доход вырос до 17 тысяч долларов, посыпались заказы. Но в одну из ночей 2017 года ее без всякой причины отправили в концлагерь. Незадолго до ареста руководитель предприятия Дина Нурдыбайкызы получила несколько крупных заказов и заключила контракты, на выполнение которых направила весь оборотный капитал, сделав закуп во внутреннем Китае и заполнив свой склад различными тканями, жемчугом, другими элементами декора одежды и прочими аксессуарами на 100 тысяч юаней.

Дина Нурдыбайкызы была обвинена в «идейной ущербности» и провела в лагере одиннадцать мучительных месяцев, а выйдя на свободу, обнаружила, что принадлежавшие ее предприятию около 40 швейных машин и целый склад закупленных по контракту товаров бесследно исчезли. Обращение в местные исполнительные органы и полицию ничего не дали. Так она разом лишилась бизнеса и была вынуждена продать свой дом, чтобы погашать долги прежним заказчикам. В этом ее поддерживал и будущий супруг, который отдал свою машину и иное имущество на выплату долгов. Однако еще ужаснее оказалось то, что на банковский кредит, изначально присужденный в качестве беспроцентного гранта, стали начислять 9 процентов с момента заключения Дины Нурдыбайкызы. «Я сказала им, что одиннадцать месяцев провела в лагере «политического образования», а затем была под домашним арестом, на что мне ответили: «Это твои проблемы, будешь возвращать задолженность с процентами, в противном случае сядешь в тюрьму», — говорит она. После этого Дина Нурдыбайкызы с помощью синьцзянских родственников своих родителей, которые уже переселились в Казахстан, и родственников своего супруга направила все усилия на погашение банковского кредита. В 2019 году она вместе с мужем и ребенком уехала в Казахстан. Синьцзянские власти взяли расписку с двоих братьев ее отца о том, что в случае невыплат по банковскому кредиту со стороны Дины Нурдыбай, они обязуются погасить его.

«Когда случается просрочка выплаты по кредиту, братья моего отца звонят из Синьцзяна и чуть не плачут от отчаяния. Я сижу дома с маленьким ребенком. Мой муж устроился на стройку и все заработанные деньги отправляет в китайский банк. Сейчас зима, строительство остановилось. Я не знаю, что делать. Если не верну долг, родственников моего отца в Синьцзяне бросят в лагерь», — говорит она. Дина Нурдыбайкызы оказалась в безвыходном положении и, не найдя выхода из ситуции, обратилась в организацию «Атажұрт еріктілері», попросила помощи у казахского народа. Ее крик о помощи не остался без отклика, люди сопереживают ей и помогают, кто чем может. Женщина говорит, что они настолько милосердны, что перечисляют деньги на ее счет, арендовали для ее семьи небольшую квартиру, а некоторые даже дарят ей швейные машины, чтобы она снова смогла встать на ноги, открыть бизнес и улучшить условия жизни.

По словам Каракат Абдеш, матери двоих детей, гражданки Казахстана, ее супруг Бекеш Манапкан, свекр Манапкан Зейнолла, старший и младший братья мужа Ерболат Манапкан и Еркеш Манапкан с весны 2017 года находятся в тюрьме. Они приговорены к заключению на срок от 3 до 11 лет. Прежде их семья проживала в зимовье Катай Буршинского района Синьцзянского округа, где создала этнодеревню и занималась оказанием услуг для туристов.

 Бекеш Манапкан переехал с семьей в Казахстан и уже имел вид на жительство. Но однажды они поехали к родственникам в Китай и все мужчины семьи были арестованы.

Каракат Абдеш говорит: «Мои близкие не совершали никаких преступлений, их осудили незаконно, чтобы отобрать семейный бизнес». Сейчас она с двумя детьми ютится в арендованной времянке в пригороде столицы. Вместе с детьми она часто приходит к зданию резиденции Президента РК — Акорде. «Если бы господин Токаев принял нас, увидел наши слезы», — вздыхает она. Однако ее хождение по инстанциям в надежде достучаться до компетентных органов остается безрезультатным…

Финансирование массовых репрессий в Синьцзяне и ее структурной системы негативно сказывается на социальном положении казахов, переселившихся в Казахстан из Китая, препятствуя быстрой адаптации к новой среде. Люди, приехавшие после 2010 года, не смогли продать недвижимость в Китае и оказались в Казахстане без денег. Поэтому тысячи оралманов вынуждены селиться в удаленных аулах, тысячи семей арендуют убогие квартиры и времянки за городом.

Большинство китайских казахов прежде были участниками торговых отношений между двумя странами и неплохо зарабатывали. С началом репрессий в Синьцзяне этот процесс затормозился. Позднее с момента пересечения китайской границы стали арестовывать и граждан Казахстана, лиц в видом на жительство, так что казахам пришлось и вовсе воздерживаться от поездок в Китай. Это обстоятельство также свособствует ухудшению условий жизни оралманов в Казахстане, лишая их источников дохода.

Законодательство КНР предусматривает пожизненное пенсионное обеспечение лиц, переехавших и получивших гражданство других стран. Этот закон также распространяется на пенсионеров по инвалидности. Однако в последние годы остановлены выплаты пенсий некоторым оралманам из Китая, тогда как со стороны центральной власти КНР не было распоряжения или указа «о прекращении  выплаты пенсий лицам, временно проживающим за рубежом или получившим гражданство другой страны». Учитывая данное обстоятельство, можно заключить, что действия властей Синьцзяна нчто иное как самоуправство, нарушение законов КНР. Также можно предположить, что часть бюджетных средств, направляемых на пенсионное обеспечение, удерживается для содержания концлагерей, ощущающих жесткий дефицит ресурсов.

Массовые репрессии в Синьцзяне привели к росту по обе стороны границы числа сирот при живых родителях и вдов при живых супругах. По сведениям, предоставленным осенью 2018 года Серикжаном Билашулы, лидером волонтерской организации «Атажұрт еріктілері», занимающейся оказанием социальной помощи семьям, оставшимся в Казахстане без кормильца, число несовершеннолетних сирот при живых родителях из-за ареста в Синьцзяне отца или матери или обоих родителей превышает 500 человек, эта проблема актуальна и сегодня.

Этнические казахи, прошедшие концлагеря Синьцзяна с последующим домашним арестом, и сегодня ощущают последствия перенесенных физических и душевных страданий. Множество оралманов страдают различными заболеваниями, а дети обречены на тоску в бесконечном ожидании родителей, и это наносит им тяжелую психологическую травму. Много женщин подверглись принудительной стерилизации и лишились счастья материнства.

Казахи, переехавшие в Казахстан из Китая, живут в постоянном страхе. Они боятся не только за себя, но и за близких родственников, оставшихся в Синьцзяне, поэтому не могут открыто рассказать об ужасах концлагеря и перенесенных там физических и душевных страданиях, заявить во весь голос о вопиющих фактах нарушения прав человека китайскими властями. Об ужасах этноцида открыто рассказывают лишь те, кто не может больше молчать о пережитых в Синьцзяне издевательствах или понял, что иного пути спасения родных людей, остающихся в кровавых когтях коммунистическо-фашистской системы, просто нет.

Последствия китайской политики геноцида в Восточном Туркестане обострили сложную социально-экономико-политическую проблему в Казахстане. Можно с уверенностью утверждать, что казахстанская власть не рассматривает путей ее решения. Наоборот, она намеренно игнорирует проблему, пытаясь завуалировать ее и воспрепятствовать обсуждению всем обществом. Это напоминает ситуацию с закрытой гнойной раной, которая распространяется внутрь организма.

• 165
• 172