Мои права – мое богатство

— Толеш Ерденович, как юрист, вы находитесь в уникальном положении: сами разрабатываете законы, а затем сами их применяете. На ваш взгляд, то, что в нашей республике за последнее время количество преступлений, связанных с нарушением прав интеллектуальной собственности, значительно выросло – естественный процесс?

— В связи с бурным ростом экономики, интеграцией республики в мировое пространство, повышением благосостояния народа сегодня и у нас особенно остро встала проблема контроля и регулирования процессов использования объектов интеллектуального труда. Сейчас практически все поняли, что настоящая ценность любой компании – это не столько материальные активы, сколько объекты интеллектуальной собственности, такие как фирменное наименование, товарный знак, запатентованные изобретения. Ведь мы, когда покупаем бутылку кока-колы, платим по большому счету не за ее содержимое, а за известный бренд.
Именно поэтому и количество преступлений, связанных с нарушением авторских прав, посягательством на чужую интеллектуальную собственность,  растет. Потребители покупают контрафактную продукцию из-за приемлемой цены, а законным обладателем товарных знаков, учитывая небольшие объемы рынка, не всегда выгодно бороться здесь с недобросовестными производителями. Но нужно отметить, что ситуация меняется в лучшую сторону и во многом благодаря самим потребителям, которые уже предпочитают приобретать пусть дорогую, но фирменную и качественную продукцию.
Всю интеллектуальную собственность с юридической точки зрения можно разделить на два больших вида. Первый — объекты авторского права, куда входят произведения самого различного типа (музыкальные, научные, художественные и т.д.). Второй – объекты промышленной собственности. Это изобретения, промышленные образцы, полезные модели. Два этих вида отличаются только тем, что во втором случае изобретателю нужно получить охранный документ уполномоченного государством органа – патентного ведомства. В Казахстане выдачей патентов занимается Комитет по правам интеллектуальной собственности РК.

— Какие правонарушения в сфере интеллектуальной собственности наиболее характерны у нас сейчас?
— К самым распространенным нарушениям в области авторских прав можно отнести производство контрафактной продукции. Здесь самая большая беда – это, конечно, выпуск пиратских копий фильмов, музыкальных произведений, программного обеспечения и т.д. В сфере патентного права используются чужие товарные знаки либо имеет место подделка товарных знаков до степени их смешения, а также кража чужих технических идей, воплощенных в изобретениях. 
В моей практике два года назад был один процесс, касающийся учебных пособий, в котором я отстаивал права известной компании АБДИ. Суть спора заключалась в том, что группа учителей-разработчиков предъявила компании многомиллионный иск в связи с неуплатой гонораров за разработку наглядных учебных пособий по казахскому алфавиту, а также отсутствием в выходных данных их имен. При всем этом юридического договора между компанией и разработчиками не составлялось.
Изучив суть дела, я обнаружил, что письменного договора между сторонами действительно не было, но зато остались платежные ведомости, в которых четко указывалось, что оплата произведена за разработку наглядных пособий, кроме того, там подчеркивался факт выплаты конкретной суммы за то, чтобы не указывать имени авторов. Таким образом, мы доказали, что авторы получили вознаграждение за свою работу и еще им заплатили за то, чтобы произведение вышло без указания их имен. А согласно законодательству, автор, по желанию, может указывать либо не указывать свое имя в произведении. То есть это тот случай, когда наличие договорных отношений между автором и выпускающей компанией было доказано косвенным способом.
В другом деле, тоже касающемся авторских прав и очень актуальном на сегодняшний день, где я был независимым экспертом, претензии возникли у одного научно-популярного журнала, работы которого без согласования и ссылок использовала республиканская радиостанция. 
Причем после устного обращения на радио сотрудникам журнала в грубой форме заявили, что без их передач об этом журнале вообще никто бы не узнал и печатное издание должно еще благодарить радиостанцию за «предоставленную услугу». Мало того, на радио уверяли, что авторы публикаций брали информацию из Интернета, поэтому она может быть доступна всем.
Но истец смог аргументировать свои претензии, и радиостанция выплатила компенсацию за незаконное использование чужих трудов, так как нарушения действительно были налицо.
Имел место еще один характерный случай, касающийся нарушения авторских прав, а именно – неупоминание имени автора при воспроизведении его стихов  в эфире. Так, один из казахстанских поэтов услышал по радио песню собственного сочинения, но при этом не было ссылок на его имя. Автор предъявил претензии, и радиостанции, как я полагаю,  пришлось выплатить ему определенную компенсацию, то есть  стороны договорились и до суда дело не дошло.
В законе сказано, что автор имеет право на упоминание своего имени при любом использовании его произведения, но с оговоркой, если это технически возможно. Этот закон сейчас висит над радиостанциями дамокловым мечом, так как в принципе любой автор может предъявить претензии по поводу нарушения своих прав. Хотя у транслирующих компаний есть возможность использовать оговорку и настаивать на том,  что нынешний формат радиовещания не позволяет им при каждом воспроизведении называть авторов. Но в любом случае авторы должны быть озвучены, если не перед или после каждой песни, то хотя бы списком, например, один раз за час вещания.
Данный вид нарушения достаточно серьезный, и наказание за него предусмотрено в виде штрафов размером до нескольких тысяч минимальных заработных плат, то есть  сумма взыскания может достигать нескольких миллионов тенге.  

— То есть при любом использовании произведения без указания автора  создатель имеет права требовать компенсацию? 
— Если быть последовательным в действиях, то доказать правомерность претензий на авторские права и взыскать с лица, использующего результат твоих трудов без соответствующего согласования или ссылок,  вполне реально. А оговорки типа технической невозможности упоминания, как правило, очень спорны и юридически их можно опровергнуть.
— Сейчас в связи с появлением Интернета огромный поток информации доступен практически каждому. Нетрудно заметить, что на этом фоне нарушение авторских прав становится все более распространенным явлением, которое еще и непросто контролировать?
— Что касается Интернета, то снова приведу случай из жизни. Один фотограф-любитель запечатлел друга, когда тот в шутливой форме занимался армрестлингом со своим племянником, снимок ему понравился, и он отправил его на один из российских интернет-сайтов. А тот, кто был на фотографии, об этом не знал.
Человек с фото по роду деятельности был связан с известным казахстанским банком. И однажды клиенты рассказали ему, что видели его фотографию на рекламных брошюрах одного из депозитов и на огромном баннере. Наш знакомый  очень удивился: как это  банк использовал без его ведома его изображение? И сразу связался с фотографом.  Последний узнал фото и обратился к банку с претензией о незаконном использовании объекта своего труда. Но оказалось, что банк заказывал разработку рекламного изображения  дизайн-студии,  куда затем и адресовал свои вопросы настоящий автор снимков. В студии же ответили, что они взяли снимок из Интернета и поэтому не должны на кого-либо ссылаться.
Вот тут есть очень важный момент. Дело в том, что помещение объекта интеллектуальной собственности во Всемирную паутину не дает автоматического права на использование его в коммерческих целях. Да, любой может скачать из Интернета фотографию, текст или другое произведение, но только для личных целей. Скажем, повесить его у себя дома или в офисе, сделать несколько копий и подарить друзьям. Но запрещается извлечение из этого коммерческой выгоды, и количество дубликатов не должно превышать определенного числа. В нашем случае конфликтная ситуация не стала предметом рассмотрения  суда, похоже,  стороны договорились. Но очевидно, что здесь закон однозначно был на стороне фотографа и его друга, изображенного на снимке.

Не укради…

— Насколько на деле тяжело доказать факт плагиата и использования чужого произведения?
— Для начала давайте разберемся в сути самого понятия плагиат – это использование результатов чужого труда без ссылки на автора в объемах, не отвечающих намерению создания нового произведения. Да, закон предусматривает использование других трудов для создания своих собственных, но с обязательной ссылкой на автора и на источник публикации. Кроме того, объемы взятой из другого источника информации условно ограничиваются, нельзя подписать своим именем произведение, где, к примеру, 80% — явно чужие. 
Но на самом деле, и это в основном касается письменных трудов, даже при банальной перестановке слов и небольших изменениях трудно юридически доказать плагиат. Пусть объекты будут практически одинаковые по смыслу, сходные по стилю изложения, в них использована одна и та же информация, но аргументировать присутствие плагиата можно только при явном использовании чужого произведения. Скажем, при перепечатывании один в один конкретного отрывка из статьи или научного труда. Поэтому в юридической практике очень тяжело определить именно ту часть, которая была украдена, так как при малейшем перефразировании и незначительных поправках текст можно считать другим. И фактически закон не указывает, какой конкретно объем чужого творчества должен присутствовать в произведении, чтобы нельзя было называть его своей интеллектуальной собственностью, а как я уже говорил – это определяется условно.
Также нужно понимать, что авторское право защищает не саму идею произведения, а  лишь форму его изложения.  То есть если вы, к примеру, подняли в своих публикациях экологическую проблему Алматы, то и любое другое издание имеет право также развивать эту тему, но только в отличной форме и своими словами. 
В связи с этим плагиат, с одной стороны, просто доказать, с другой – очень сложно.
Вспоминается одно очень громкое дело, связанное с плагиатом,  которое тоже не дошло до суда.  Некий высокопоставленный деятель решил стать доктором наук, и через некоторое время в соседней республике вышла  научная монография под его именем.  Потом в Казахстане  он активно раздавал свой труд коллегам, научным деятелям. Но произошел «небольшой» казус. Специалисты, которым давался для ознакомления новый научный труд, узнавали в нем отрывки из своих работ, взятые большими кусками, причем без всякой редакции. Самое смешное, что автор, по всей видимости, даже не ознакомился с собственным произведением, а вы знаете, иногда для «помощи» в  написании  подобных научных работ привлекаются люди со стороны.
Против псевдоавтора было опубликовано несколько статей в республиканских СМИ, но юридической ответственности несостоявшийся  доктор наук не понес.  Мало того, он попытался наказать тех людей, которые официально написали о его плагиате, и подал на них гражданский иск о клевете. Для этого деятель отозвал из типографии свою работу, рассчитывая на то, что если издание произведения прекратится, то не будет и факта плагиата, а следовательно, и обвинения в его адрес станут неправомерными. Но он не учел, что остались уже выпущенные экземпляры на руках у людей, в библиотеках. И здесь закон полностью солидарен с народной мудростью: «Что написано пером, не вырубишь топором». И вне зависимости от факта отзыва произведения из печати ранее выпущенные образцы дают основание для конкретных заключений.
Таким образом, взвесив все доводы, этот  деятель забрал свой иск о клевете и дело до суда не дошло.

— Толеш Ерденович, большинство из приведенных вами в качестве примера дел до суда так и не дошли. На практике споры, касающиеся прав на интеллектуальную собственность, чаще всего решаются в частном порядке, без вмешательства государства? 
— Все отношения в сфере прав интеллектуальной собственности имеют частный характер, государство присутствует в этих делах только в качестве органа  правосудия или регистрирующего органа. Во многих случаях оппоненты в индивидуальном порядке договариваются, и одна из сторон все-таки производит компенсацию. И это не противоречит законодательству.
Государство является правообладателем только на произведения, которые создаются за счет бюджетных средств, и на объекты, относящиеся к госсимволам, права на которые выкупаются у авторов, и они перестают быть объектами авторского права, а становятся государственными. 
Имела место история с ханскими печатями, которые наравне с государственными символами (гербом, флагом, клеймами, знаками и т.д.) фактически являются официальными знаками и по закону не причисляются к объектам авторского права. 
Но в нашем случае в натуре ни одна печать не сохранилась, и одна исследовательница в результате кропотливой работы и изучения исторических документов смогла их воссоздать. А затем на основе ее трудов эти печати были сделаны уже в качестве натуральных знаков для оттиска, а их фотографии опубликованы в книге.
 Через некоторое время одно из энциклопедических изданий без ссылок на автора опубликовало изображения воссозданных ханских печатей.  Историк обратилась с претензиями к изданию, но последнее мотивировало свой поступок тем, что печати – это официальные знаки и использовать их может любой. Но в данном конкретном случае печати были утеряны, и их изображения восстанавливались в результате творческого труда определенного человека, который теперь и является обладателем авторских прав. Но, к сожалению, исследовательница не смогла доказать свою правоту.
А в другом деле, которое дошло до суда, правообладателю удалось доказать эксклюзивность своих прав на продажу товара. Так, однажды помимо компании «Астана моторс» — официального дилера южнокорейской Hyundai Motor Company в Казахстане на рынке Алматы появилась еще одна фирма – «Алматы-такси», предлагающая автомобили Hyundai, причем по цене ниже, чем у официального торгового представителя.
Такая ситуация обеспокоила законного дилера, и, отматывая ситуацию назад удалось выяснить, что «Алматы-такси» закупила автомобили у компании в Кыргызстане, и они были признаны некондиционными официальным производителем, так как побывали в пожаре.
Дело в том, что партия машин, предназначавшаяся для экспорта в США, попала в пожар при транспортировке на пароме, и Hyundai Motor Company получила за поврежденные автомобили страховую компенсацию. В свою очередь, страховая компания, стремясь возместить затраты, выставила автомобили на продажу, естественно, по заниженной цене и с указанием того, что они пострадали в результате пожара. Партию некондиционных машин купила компания из Кыргызстана, а уже у нее – казахстанская «Алматы-такси». Но они предполагали продавать здесь машины по более низким  ценам и уже без предупреждения о том, что автомобили побывали в огне, выдавая их за совершенно новые. 
В «Алматы-такси» посчитали, что совершенно законное приобретение партии автомобилей дает право компании распоряжаться ими по своему усмотрению, в том числе и продавать.
Но в декабре 2004 года Hyundai Motor Company обратилась в суд с иском против действий «Алматы-такси», мотивируя свои претензии тем, что ввоз и реализация поврежденных автомобилей может нанести серьезный ущерб репутации бренда «Hyundai». ТОО «Алматы-такси» признать претензии корейской компании отказалось.
 Однако автопроизводитель смог убедить суд в том, что в случае выхода некондиционных автомобилей из строя ущерб в первую очередь будет нанесен имиджу  Hyundai.
Дело дошло до Верховного суда, и иск официального торгового представителя южнокорейского автоконцерна к ТОО «Алматы-такси» о нарушении прав на интеллектуальную собственность был удовлетворен, а казахстанской компании запретили ввоз контрафактных автомобилей.
Этот процесс стал для всех своего рода прецедентом, когда в таком крупном масштабе удалось отстоять права на интеллектуальную собственность, в данном случае – товарного знака. Я писал по данному делу заключение и указал, что  «Алматы-такси» в принципе может продавать автомобили, но лишь в том случае, если на них не будет ни одного товарного знака Hyundai, дабы исключить возможность нанесения вреда имиджу компании.  Но совершенно очевидно, без обозначения марки и модели автомобиля покупать его никто не станет. То есть этот случай еще раз говорит о том, что сам товарный знак и его носитель – это две отдельные ценности.

— А разрешение споров в области новых изобретений также сложно?
— Некоторые моменты, определяющие исключительное право автора на то или иное изобретение и отраженные в законодательстве, не всегда правильно трактуются на практике. Некая карагандинская фирма, назовем ее N, имела предварительный патент на соединительную муфту, предназначенную для скрепления электрических кабелей. А другая алматинская компания P занималась выпуском комплектующих на такую же муфту. И тогда N предъявила компании Р иск в связи с незаконным использованием их изобретения.
Дело в том, что раньше предварительный патент выдавался на риск и  под ответственность заявителя, сейчас этот вид охранного документа отменили. То есть предварительный патент еще не дает автору исключительного права на обладание изобретением, а просто подчеркивает факт его создания. И любой может доказать, что изобретение не новое, тогда предварительный патент превращается в простую бумагу без юридической силы.  Но даже не все юристы понимают назначение предварительного патента и считают, если имеются печать государства и подпись уполномоченного лица, можно требовать запрета на использование данного изобретения другими субъектами. Однако мы доказали,  что предварительный патент, фактически выдается без проверки новизны созданного объекта, мало того, я нашел абсолютно идентичную конструкцию соединительной муфты, изобретенную американской компанией в 70-е годы.  Этот процесс длился больше года и показал, что судьи еще не всегда готовы для разрешения патентных споров.

Истинные ценности

— Из сказанного вами выше следует, что государство не может вмешиваться в процессы, касающиеся взаимоотношений в сфере интеллектуальной собственности, а должно только вершить правосудие. Но ведь при нарушении чьих-либо авторских прав или патентного законодательства ущерб наносится не только непосредственно авторам, но и потребителям, которые приобретают контрафактные товары, пользуются некачественной, а зачастую и опасной для здоровья продукцией. Разве государство не должно контролировать эти процессы? 
— Нужно понимать, что объект интеллектуального труда является такой же собственностью, как и материальное имущество. И если, к примеру, у вас украли машину, то с вашей стороны обязательно необходимо заявление в правоохранительные органы для установления факта преступления. Также и с интеллектуальной собственностью, если кто-то незаконно использует знак «Мерседес», то государство, представляющее закон, будет бороться с нарушением авторских прав при обращении самой компании, так как с юридической точки зрения оно не может по своей воле отстаивать интересы отдельного лица. В этом случае роль государства заключается в регистрации прав автора, и таким образом закон становится на сторону правообладателя при споре с нарушителем.
Конечно, и само государство занимается профилактикой и устранением подобных правонарушений, в частности, участвует в различных международных конвенциях, организовывает рейды по выявлению контрафактной продукции и т.д. Но основная задача государства, на мой взгляд, – это довести до сознания людей, что красть товарный знак, изобретение, идею также противозаконно, как и чужое имущество. Нужно повсеместно проводить ликбез по правам интеллектуальной собственности, ведь очень часто люди нарушают закон просто из-за незнания.
Также необходимо привести в соответствие регулирующие законы. У нас нет нормального учета нематериальных активов, их не ставят на баланс, так как за них придется платить налоги – это пробел бухгалтерского законодательства.  И то, что с объектами интеллектуальной собственности можно совершать коммерческие операции, продавать и покупать их, – до Казахстана только доходит. Но крупные компании уже реально видят ценность товарных знаков, брендов, имиджа. Например, у развитых западных компаний отношение цены нематериальных активов к материальным составляет 10/1.  То есть стоимость объектов интеллектуальной собственности (товарного знака, патентов, бренда и т.д.) у крупной корпорации в десять раз превышает цену всех имеющихся заводов, недвижимости, продукции и других материальных активов. У нас пока сохраняется сырьевой подход к ведению бизнеса, и цена интеллектуальной собственности значительно ниже материальных ценностей.
Что касается случаев, когда речь идет о возможном нанесении вреда здоровью потребителей, по моему убеждению, здесь государство должно принимать конкретные меры по изъятию опасных товаров, не дожидаясь заявления со стороны правообладателя, и таким образом защищать права граждан.
Но и сами разработчики, дорожащие репутацией, должны не только бороться с фактами нарушения прав на интеллектуальную собственность, но и обучать специализированные государственные органы и потребителя отличать свою продукцию от контрафактной, так, например, поступает компания Microsoft.
Нужно четко понимать – интеллектуальная собственность в условиях рыночной экономики является средством получения прибыли, и поэтому прежде всего сам правообладатель должен стремиться защищать свои права на нее посредством законодательных инструментов.

• 58
• 53