О политике с человеческим лицом

11 марта, 2014

669

Мэр Лондона Борис Джонсон едет на работу

Нередко бывая заграницей, сделал для себя один поучительный вывод: чем демократичнее страна, чем развиты в нем элементы гражданского общества, тем народ меньше вспоминает власть.
В некоторых странах Европы, например, далеко не каждый гражданин вспомнит имя не то чтобы отдельного министра или депутата, а главы государства. Разумеется, не от того, что жители этих государств глупы либо индифферентны к происходящему. О последней люди обычно вспоминают тогда, когда не все ладится с личной жизнью, миропониманием или комфортом.
Другой вывод касается удивительного, во всяком случае, для нас, казахстанцев, свойства развитых демократий — скромности власти имущих. Сам однажды, попивая кофе в одном из бистро Берна, с удивлением обнаружил за соседним столиком трех швейцарцев, как пояснил сосед, двое из которых были министрами, третий — премьер-министром. И никаких телохранителей, сирен, оцеплений. Признаться, подкупает. Как и подкупает, когда мэр финансовой столицы мира Нью-Йорка Майкл Блумберг на работу добирается на метро, а мэр Лондона Борис Джонсон делает это уже на велосипеде. Впрочем, народность правителей автору этих строк доводилось отмечать и в странах далеких от передовых демократических стандартов. Видимо, дело не только в требованиях демократии, но и обычной внутренней культуре человека. В частности, этим качеством обладает король Иордании Абдалла II, кстати, прямой потомок Пророка Мухаммада, который мало того, что сам ведет автомобиль, запретил перекрывать дороги и передвигается по оживленному трафику наравне со своими подданными.
Такие эпизоды всплывают в памяти, глядя на резко контрастирующие с ними реалии современного Казахстана. Реалии, при которых правительство не дает скучать населению с одной стороны, но крайне болезненно реагирует на любые проявления критики и несогласия. Если бы дело ограничивалось лишь пустыми зрелищами, так ублажающими слух и зрение чиновничества. Но ведь нужен и хлеб насущный. Не удивительно, что хронический дефицит последнего толкает людей обращать внимание на ту самую политику, которую одни так долго старались не замечать, другие – предусмотрительно обходить стороной, во избежание неприятностей. Более того, за годы независимости успел сложиться общественный менталитет о бастыках, как небожителях. И, с точки зрения многих наших обывателей, упомянутые выше швейцарский премьер или мэр британской столицы иначе, как лохами не являются. В их понимании нормально, когда половина города стоит в пробках, чтобы пропустить начальство на работу. «У него нет времени, его ждут важные дела», — многозначительно говорят они. Можно подумать, что тысячи застрявших в этот момент на улицах, тем и заняты, что развлекается или отдыхают.

Как горестный итог, Казахстан будто существует в двух отдельных не пересекающихся друг с другом мирах. В одном идут нескончаемые совещания, на которых обсуждаются одни и те же проблемы, кочующие из года в год, но нет кардинальных сдвигов, принимаются бесчисленные законы, но они в большинстве не исполняются, инициируется грандиозные программы развития, о которых, потратив миллиарды народных денег, благополучно забывают, происходит головокружительная ротация руководящих кадров, хотя все это время вращаются одни и те же лица, да спросить по факту за проваленные проекты не с кого. Все это, правда, не мешает обитателям властного Олимпа жить в роскоши, награждать и хвалить друг друга, взирая на окружающий мир через бронированные розовые очки. Представителям же параллельного мира рекомендуется довольствоваться выхлопами бюрократической машины строго выборочно: темпами роста ВВП, а не нищенской зарплатой, выставкой ЭКСПО, а не отсутствием питьевой воды или газа, улучшением платежного баланса экономики, а не разбитыми дорогами.
Быть может, кому-то в верхах и впрямь кажется, что так оно должно быть. Иначе откуда появились бы данные, что 97 процентов граждан довольны своим положением? Однако подобные «замеры» общественного мнения направлены не столько на создание благостного настроения у властвующего патрона. Надо понимать, что расчет делается на синдром безликого большинства, пускай его никто воочию не видел. Само его наличие в официальных докладах рождает в сознании людей ощущение некого дискомфорта, что они относятся к подавляющему, подавляемому и подавленному меньшинству.
Отсюда же, надо полгать, проистекает отношение чиновников к «народу — 3 процента», когда граждан за безобидное желание встретиться с акимом и рассказать о своих чаяниях, отправляют в каталажку. Когда горожан, собравшихся у памятника великого гуманиста Абая, чтобы достучаться до верхов, скручивают как уголовников и увозят в полицейский участок. Абай, некогда сам подвергавшийся притеснениям и издевательствам со стороны бастыков, наверное, с горечью отметил бы, что ничего с тех пор не изменилось…

Все годы независимости мы жили под девизом, предложенным властью: «Сначала экономика, потом политика». Насколько такая постановка вопроса в деле государственного строительства соизмерима с целями и задачами самого Казахстана, пусть каждый решает сам. Равно, как делает собственные выводы относительно соответствия данного посыла с прогрессивным опытом других государств. Но тот факт, что по прошествии 23 лет экономика не шибко-то продвинулась, в особенности по качеству, а с точки зрения самочувствия населения дела скорее ухудшаются, нежели улучшаются, наводит на определенные мысли. Например, о пагубности отделения политики от экономики. Ибо они не только взаимосвязаны и взаимозависимы, но и определяют друг друга. Как мы видим, только те нации, которые поставили политику на службу экономической целесообразности и социальной ответственности, достигли процветания. И никак наоборот. Следовательно, здравая политика не может и не должна быть «священной коровой», отданной на откуп узкой группе лиц. Власть, особенно, неподконтрольная, как известно, развращает. В эту ловушку в течение исторического пути попадались даже самые светлые головы, не говоря о посредственностях.
Единственной известной панацеей от злоупотребления властью, рано или поздно оборачивающейся катастрофой, является демонополизация и деперсонификация политики. Об этом открыто предупреждал Шарль де Голль: «Политика слишком серьезное дело, чтобы доверять ее политикам». Ему вторит другой знаменитый француз Форб де Трион: “Если ты не занимаешься политикой — политика займется тобой».