Казахстан – Сингапур: smart-сотрудничество на доверии

Материалы из Национальных архивов, особенно из Национального исторического архива Беларуси — беспристрастная летопись. Казахская молодёжь, «реквизированная» на тыловую повинность как скот, согласно указа царя колониальной России от 25 июня 1916 года, отбывала её в адских условиях — под артобстрелами, авиабомбёжками и химической атакой немецкой армии, да еще страдая от неведомых для казахов болезней и… недоедания. Вместе с ними все эти тяготы и лишения несли на себе и деятели «Алаш», последовав за ними на Западный фронт.

      Отправляясь в Минск для работы в национальных архивах Беларуссии, я и мой коллега, профессор Сагимбай Жумагул, предполагали обнаружить исторические материалы о судьбе казахских джигитов, мобилизованных в 1916-1917 годах на устройство оборонительных сооружений и военных сообщений в районе воюющей в І-й мировой войне российской армии, списки их имён, документы о деятельности Инородческого отдела объединённого комитета Всероссийского союза земств и городов (Земгор) и его сотрудников, переписку А.Н. Букейхана, основателя и главы этого отдела, с командованием российской армии, руководством Земгора в Москве и т.д. В ходе работы в архивах мы планировали найти ответы на вопросы: сколько казахов в 1916-1917 годах были мобилизованы на тыловую повинность, где и как они ее отбывали? Сколько из них погибло, умерло и по какой причине, или сколько человек пропало без вести? Сколько из мобилизованных вернулось на родину живыми и здоровыми?

        Однако в первый же день работы в архивах выяснилось, что основные фонды материалов, в том числе и кинохроники, фотодокументов, связанных с І-й мировой войной, в советский период были отобраны центральными архивами Министерства обороны СССР в Москве, ныне РФ, РГВИА и т.д.

         Всё же те скупые материалы, затерявшиеся в национальных архивах Беларуси (Национальный архив Республики Белурась — НАРБ, Национальный исторический архив — НИАБ, Национальный архив кинофотофонодокументов Беларуси — НАКФФД, а также Государственного архива Минской области — ГАМО), особенно в историческом архиве (НИАБ), приоткрыли немало тайн о судьбе казахских джигитов, служивших непосредственно в тылу І-й мировой войны. Здесь я хочу выразить искреннюю благодарность Сергею Рындину и Юрию Снапковскому, молодым научным сотрудникам НИАБ, за помощь в поиске необходимых фондов и документов, а также за ценные советы и консультации.

 Важно подчеркнуть, что казахская молодёжь трудилась не только в тылу Западного, Юго-Западного и Северного фронтов, но и в лесоповалах, в заводах, выполнявших заказы воюющей российской армии, железнодорожных узлах, станциях, военно-морских портах и т.д. по всей колониальной империи.

Как казахи, ВМЕСТО ПРИЗЫВА В НАЦИОНАЛЬНОЕ КОННОЕ ВОЙСКО, попали в тыл ПЕРВОЙ мировой?

        Итак, 28 июля 1914 года началась І Мировая война. Российская империя вступила в войну на стороне военно-политического блока Антанта 1 августа 1914 года. В этот день Германия объявила войну России.

        Казахская национальная элита «Алаш» вступление России в войну пыталась использовать в интересах своёго народа. «Европейская война когда началась, — напомнил новым властям России казахский национальный лидер Алихан Букейхан в октябре 1917 года, —  все великие державы в лице своих правительств, прерывая друг друга, наступая друг другу на руки сделали заявление: мы воюем не из-за  личных  интересов,  не  из-за  интересов  капитализма,  который  ищет рынки, что они воюют за свободу малых народов. Мы, малые народы, требуем не только отъ Европы, но требуем от великороссов, чтобы они исполнили свои обещания».

      Казахские лидеры в 1915-1916 годах предприняли очередную попытку добиться отмены закона от 1834 года с последующим введением для казахов воинской повинности. Напомню, согласно грамоте русского царя от 1834 года, выданной Коныр-Кулдже Худайменде, казахи во все времена были освобождены от воинской повинности как при кочевой жизни, так и после перехода в оседлость. Но 80 лет спустя лидеры Алаш уже ставили своёй основной целью получить, наконец, разрешение на формирование из казахов национальных конно-кавалерийских войск по образу и подобию казачьих войск, со своим снаряжением, оружием и, самое важное — с самостоятельным войсковым управлением.

      В петроградской (31 августа 1914 года Санкт-Петербург был переименован в Петроград. – С.А.) и московской печати, как «Русское слово», «Биржевые ведомости», «Утро России» и т.д., стали обсуждать вероятность призыва казахов на военную службу. Судя по этим публикациям, вопрос о введении воинской повинности для казахов неоднократно поднимался в Государственной думе и в предыдущие годы. Военный министр империи в 1909-1915 годах В.А. Сухомлинов распорядился изучить вопрос годности казахов к несению службы. В июле 1914 года на его имя была подана служебная записка, где говорилось о негодности 6 миллионного казахского народа по ряду веских причин.

        Новый военный министр и председатель Особого совещания, по обороне государства А.А. Поливанов, назначенный в июле 1915 года, наоборот проявил особый интерес к призыву казахов на службу. Начальник Главного штаба Н. П. Михневич в интервью «Биржевым ведомостям» заявил примерно следующее (цитата из газеты «Қазақ»): «Я считаю казахов народом, годным для защиты отечества. Казахи воинственный народ, прошедший через многие исторические испытания. Они врождённые наездники. Зорькие, меткие. Судя по этим качествам из казахов можно создать великолепное войско». Газета «Қазақ» также процитировала мнение переселенческого управления, согласно докладу которого, из казахов можно снарядить конно-кавалерийские войска… в 400 тысяч штыков (!).

        В течение 1916 года казахская делегация с А.Н. Букейханом во главе в Петрограде вела переговоры с представителями министерств обороны, внутренних дел, депутатами Государственной думы. Из них при встрече с Андреем Шингарёвым, одним из лидеров кадетской фракции IV Государственной думы, А.Н. Букейхан обсудил перспективу формирования казахских кавалерийских полков (войск) с собственным войсковым командованием. Эта встреча имела для казахов чрезвычайно важное значение, поскольку именно А.И. Шингарёв в 1915-1917 годах возглавлял военно-морскую комиссию Госдумы, а в августе 1915 года был избран Думой в состав Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства. Однако, 14 октября, в Петрограде был обнародован приказ военного министра Дмитрия Шуваева, который окончательно перечеркнул надежду казахов о легальной возможности формирования национальных кавалерийских войск. В частности, в приказе разрешалось привлечение казахов к военной службе в рядах исключительно казачьих войск. Собственно, краткая суть приказа министра заключалась в следующем:

        1) полномочия по принятию добровольцев-инородцев (казахов) в ряды казачьих полков передаются войсковым наказным атаманам;

        2) добровольцы-инородцы (казахи) могут быть приняты в ряды действующих конных войск, при необходимости они будут направлены в запасные сотни для прохождения учебных сборов;

        3) добровольцы-инородцы в казачьи части должны явиться в своёй форме (казачьей форме), оружием и конем;

          4) добровольцы-инородцы будут нести службу в чине рядовых казаков;

   5) добровольцы-инородцы после войны освобождаются от несения службы и возвращаются домой.

        Вместо формирования из казахов кавалерийских войск, царь Николай ІІ 25 июня 1916 года подписал указ о реквизиции «инородцев» Степного и Туркестанского краев и ряда других колониальных окраин «для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии». Набору подлежало всё трудоспособное население в возрасте от 19 до 43 лет. Тем самым царский режим пытался освободить массу солдат и рабочих от устройства оборонительных сооружений и других тыловых работ, заменив их «реквизированными инородцами», как более покорной и дешёвой рабочей силой. Предполагалась реквизиция из Туркестана и Степного края более 500 тысяч человек.

        Появление данного указа оказалось столь неожиданным для всех, даже для депутатов Госдумы, что свидетельствовало, что указ готовился в недрах дворца русского царя тайно.  

        Вслед за указом в Туркестанском и Степном краях вспыхнуло стихийное восстание. Судя по материалам частного совещания казахских представителей Тургайской, Уральской, Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской областей по вопросу об ущербе, причинённом народному хозяйству Степного и Туркестанского краёв мобилизацией мужчин на тыловые работы, состоявшегося 7 августа 1916 года в Оренбурге, подколониальные народы восстали не столько против самого указа, а сколько против беспредела и злоупотреблений колониальной администрации на местах, переусердствовавшей в реализации «высочайшего повеления». Далее процитирую вкратце протокол данного совещания:

      «Высочайшее повеление 25 июня стало известно казахам в форме объявления местных властей в то время, когда само повеление не было опубликовано.

      Это поразило население, как гром среди ясного неба. Местная власть в спешном порядке стала приводить в исполнение высочайшее повеление. В неподготовленности населения и в чрезвычайной спешности, местами грубости и злоупотреблении в действиях властей, кроется корень, до сих пор бывших и ставших известными, недоразумений и трений...

        Всё, что до сих пор произошло, объясняется чрезвычайной спешностью приведения в исполнение высочайшего повеления. Необходимо немедленное принятие мер по успокоению населения отозванием из степи казачьих отрядов и частей воюющей армии, созывом на местах съездов уполномоченных от населения. Местные власти, особенно волостные управители, сами создавали своими спешными действиями, грубостью и злоупотреблениями народное волнение, возмутили самый мирный, покорный высочайшему повелению народ, которого объявили непокорным властям и закону. Все это неверно – казахи исполняют повеление».

      Обсудив все объективные и субъективные причины возникновения стихийного восстания, участники совещания приняли ходатайство из 18 пунктов:

      1/ …Необходимо отсрочить призыв рабочих для северных уездов до 1 января 1917 г., а для южных уездов – до 15 марта 1917 г.

      2/ Призвать в первую очередь одну треть 19-31 возрастов, начиная с младшего возраста, так как в этом возрасте наибольшее число несемейных.

      3/ Прием лиц, проживающих за пределами места приписки, согласно их желанию производится или по месту жительства или приписки.

      4/ Оставить в семье одного работника призываемого возраста при полуработнике (17 или старше 50 лет).

      7/ На каждое аульное общество оставить по одному мулле.

      8/ Оставить мугалима (учителя) на каждые 50 кибиток для обучения детей казахской грамоте, причем предпочтение должно быть отдано тем, кто имеет «Шаадат-нама» (свидетельство) от медресе.

       9/ Освободить от призыва учащихся в мусульманских медресе в городах.

      10/ Старые списки, представленные спешно, неправильны, нужно их возвратить; избрать комитет, составленный лицами, избираемыми по одному от каждого десятка домохозяев и поручить этому комитету составление нового списка в присутствии аульного схода.

      13/ Принятым рабочим предоставить право объединиться в артели по 30 человек. При артели должен быть мулла и один переводчик.

      14/ Заболевшие рабочие пользуются медицинским уходом наравне с ранеными.

      15/ Рабочие казахи должны быть в ведении учреждений Земгора. О правах и обязанностях учреждений, заведующих рабочими казахами, должна быть издана инструкция.

      16/ Для доставления рабочим одежды и провизии с мест должны быть предоставлены бесплатные вагоны в необходимом количестве и пропуск двум лицам от каждой волости.

      17/ По уважительным причинам и по мере необходимости казахи-рабочие пользовались бы отпуском.

      18/ Об изложенном совещание постановило ходатайствовать перед правительством.

      Как видно из этой цитаты, лидеры движения «Алаш» инициировали это совещания не в угоду указу или колониальной политике царя, как однобоко утверждалось в советский период, а с единственной целью защиты и ограждения своёго народа от ещё больших бедствий, которые неминуемо обрушились бы на головы без того обездоленного народа. Другой яркой иллюстрацией подлинного отношения казахской элиты «Алаш» к своёму народу, является их воззвание, опубликованное буквально по следам этого совещания в номере газеты «Қазақ» под заголовком «Алаш азаматтарына!» («Гражданам Алаш!»). Вот что вкратце говорится в этом документе:

        «Участвующее в этой войне большинство народов мира уже 3-й год проливает свою кровь, несут неисчислимые потери. Вам известно, что в эпицентре этой войны находится Россия, колонией которой мы являемся. В России каждая семья тех народов, которые несут воинскую повинность, уже потеряла на фронтах единственного или любимого сына, а их хозяйство осталось без присмотра, горе постигло их жён, детей, стариков и старушек. Однако мысль о том, что если война будет проиграна, то их постигнет ещё большая беда, заставляет их дальше защищать родину. За эти 2 года наш народ жертвовал лишь своим скотом, не неся людских потерь. Появился указ, призывающий и нас к защите отечества. Никто не желал этой войны, не стремились к войны и мы. Но когда наши соотечественники — русские, татары и другие братские народы — вместе горят в огне войны, уместно ли нам оставаться в стороне? Думаем, что тяжелый час испытаний выпал на долю всех народов России. Поэтому мы призываем народ подчиниться указу, о чём мы неустанно твердим. Какая судьба нас ждёт в случае, если мы не подчинимся указу? Что же будет, если мы отпустим своих родных на тыловые работы?

      Если мы подчинимся воле государства, то да, хозяйство останется без присмотра, может погибнуть и джигит, призванный на тыл фронта, но не на войне, а от болезни или несчастного случая. Но главное, мы сохраним своё единство.

      Однако, вот какие бедствия нас ждут в случае, если мы откажем государству в помощи в этой войне: правительство применит силу, причём на основе закона военного времени. Доказательств тому достаточно. Например, в Тургайской и Уральской областях все, кто отказался от мобилизации, были подвергнуты телесным наказаниям, арестам, осуждены. В Акмолинской, Семиреченской областях, где население активно выражало недовольство указом, джигиты были насильственно мобилизованы на тыловые работы при помощи казачьих отрядов.

         В тех регионах, где было оказано вооруженное сопротивление, было введено военное положение, как, например, в Туркестанском крае. При военном положении суровые карательные меры незамедлительны и последуют при малейшем неповиновении властям. При этом под карательные меры попадает весь народ от стара до мала, хозяйство будет разрушено до основания.

        Это и есть те два зла, о которых мы говорим, из которых нам нужно выбрать меньшее. Первое из них – отпустить джигитов на тыловые работы, нести убытки в своём быту и хозяйстве, другое – выступить против мобилизации, тем самым навлечь на весь народ неисчислимые бедствия. Нужно выбирать одно из двух. Мы же предлагаем выбрать меньшее зло – первое. Это подчиниться указу и отпустить джигитов на отбывание трудовой повинности…

        Наконец, нам дали отсрочку. До 15 сентября никого от казахов не будут мобилизовывать. Теперь люди должны вернуться к своим очагам, хозяйствам, успеть собрать урожай, скосить пашню. Это не дело — скитаться по степи в бегах.     

        Всё имеет своё начало и конец, закончится и война. Тогда каждый получит по заслугам, адекватно своёму вкладу в общую победу. Кто ничего не посеял, тот ничего и не пожнёт. Если мы действительно хотим равноправия, то мы должны подумать об этом сейчас. В этом мире всё имеет свою цену».

        Эти строки из воззвания Алихана Букейхана, Ахмета Байтурсынулы и Миржакыпа Дулатулы (Мир-Якуб Дулатов) неопровержимо свидетельствуют не о придательстве национальных интересов, а о проявлении ими искренней и бескорыстной заботы об интересах многомиллионного казахского народа, оказавшегося в сложнейшей ситуации в своёй подколониальной истории.

Продолжение следует.

• 102
• 91