Деколонизация как возвращение достоинства

Обращает на себя внимание тот факт, что постколониальная теория, формирование которой началось в 1980-ые гг., стала активно развиваться спустя почти треть века после падения колониальной системы мира. Причем в ряде стран отдельные явления постколониализма и деколониальный дискурс были представлены еще в период колонизации и были активно продолжены после их освобождения от колониальной зависимости. Порой этот процесс носил спорадический, интуитивный, субъективный характер, был эмоционально перегружен, сопровождался крайностями в оценках, сама дискуссия была представлена главным образом в публицистических работах, политических очерках, художественной литературе, отдельных теоретических трудах (Уильям Дюбуа, Леопольд Сенгор, Франц Фанон, Лерой Джонс/Амири Барака и др.), а также в манифестах, декларациях политических организаций, культурных объединений (Панафриканизм, Пау Бразил, Организация развития и охраны чёрной общины и др.) и оригинальных теориях (теория негритюда, растафарианство и др.). Это обстоятельство во многом объясняется тем, что постколониальная теория на первых порах не обладала необходимой научной методологией.

Постколониальные исследования стали возможны с распространением постмодернизма как мировоззренческой концепции. Под влиянием постструктурализма Мишеля Фуко, деконструктивизма Жака Дерриды, Жиля Делёза и других постколониальные исследования обрели аналитический инструментарий и терминологический аппарат, позволявший исследовать процессы деколонизации на разных географических материалах. Деконструкция, среди прочего, вооружила исследователей методами анализа идеологически насыщенного текста, позволяющими вскрывать его суть и конечную цель, определять механизмы его конструирования, видеть широкий контекст и скрытый подтекст, обнаруживать его социальную, историческую, политическую обусловленность и мн.др. Это сыграет значительную роль в развенчивании колониальных стереотипов и т.н. «белой мифологии».

Предметом исследования постколониальной теории, импульс развития которой придала работа Э. Саида «Ориентализм», является наследие теории и практики колониализма и империализма. В качестве одной из задач постколониальной теории стало разрушение бинарных оппозиций Запад-Восток, цивилизованный/варварский. Взамен постколониальные исследования традиционно противопоставляемые друг другу явления рассматривали с точки зрения их самодостаточности, наличия присущих им оригинальных черт вне оценочных категорий правильный/неправильный, хуже/лучше и др. Эта установка обусловила более объективный взгляд на явления, ранее оцениваемых с позиции власти, иерархии, тенденциозности, политической «целесообразности».

В рамках постколониальной теории как критического подхода был выработан научный, методологический инструментарий, который вооружил ученых методами исследования, определил предмет исследования и обозначил круг вопросов, проблематизация которых позволила значительно продвинуть исследования. Так, постколониальные исследования обрели необходимый им концептуальный подход и позволили занять свое место в академической среде. Сегодня постколониальная теория представлена в разных областях знаний: филология, история, социология, психология, политология, экономическая география, экология и т.д.

Более того, постколониальные исследования за последние десятилетия значительно расширились, а их методология и инструментарий успешно используются не только при исследованиях классического колониализма, но и т.н. внутренней колонизации, а также при проведении этнических исследований, изучении жизнедеятельности диаспор и диаспоральной культуры, явлений кросскультуры и т.д.

Помимо научной ценности, постколониальные исследования особую практическую значимость, включая в себя не только демонтаж постколониального сознания, но и преодоление негативных последствий колонизации в политической, экономической, социальной, культурной сферах.

Помимо уже названных, в числе исследователей, получивших широкую известность, следует назвать Гаятри Чакраворти Спивак, Хоми Бхабха, Тони Моррисон, Стюарта Холла, Роберта Янга.

Особое место в этом ряду занимает Г.Ч. Спивак — автор ряда работ по постколониализму, специалист по постструктуралистской литературной теории. Г.Ч. Спивак работала со студентами и преподавателями многих ведущих университетов мира и убедилась в силе стереотипов, которым были подвержены как жители бывших метрополий, так и выходцы из стран, некогда находившихся в колониальной зависимости. Г.Ч. Спивак констатирует устойчивый и продолжающийся успех империалистического проекта в производстве и тиражировании колониальных по своей сути представлений. Это происходит потому, что они по-прежнему в той или иной форме, степени присутствуют в артефактах культуры: тексты, программы ТV, кино, живопись и др. Порожденные колониализмом стереотипы настолько впитались, что современные студенты не всегда способны различить факты фальсификаций, подмен, пропаганды, дискриминации. Г.Ч. Спивак на протяжении многих десятилетий занималась с детьми в индийских школах. Это, на первый взгляд, непростительное расточительство сил, времени всемирно известного ученого она объясняла тем, что желала продемонстрировать учителям (часто являющихся жертвами (пост)колониальной риторики), как формировать поколения, свободные от колониальных стереотипов.

Пока учителя будут подвержены колониальным стереотипам, мы не вырастим свободное деколонизированное поколение. До тех пор, пока этого не произойдет, мы невольно продлеваем жизнь колониализму и его влиянию на нашу действительность.

Для того, чтобы освободиться от ментального колониального наследия, следует понять, как оно формировалось, на чем основывалось, на что было направлено, как воздействовало на умы.

Как отмечал Франц Фанон («Черная кожа, белые маски»), колонизаторы не ограничивались тем, что колонизировали народ. Они пытались изменить его национальные ценности, культуру, образ жизни посредством внушения идеи об их неправильности, второсортности, непригодности, и взамен навязывали свои ценности, свою культуру, тем самым разрушая прошлую историю целого народа, его идентичность, его самобытность, его ценность.

Ему вторит Стюарт Холл («Культурная идентичность и диаспора»), указывая, что одно дело, когда в доминирующем дискурсе человек, общество, нация позиционируются как «другие», отличные от нормы, и совсем иное дело, когда субъекту навязывается это «знание», заставляя его видеть, ощущать, воспринимать себя «другим», «чужим». Так осуществлялось уже не только внешнее, но и внутреннее господство над колонизируемым. Таким образом, особое кощунство заключалось в этом навязываемом, вынуждаемом отчуждении человека от самого себя, своего внутреннего «я». Безусловно, это внутреннее отчуждение, отношение к своей природе как «другой», неправильной наносило огромный вред идентичности человека, сообщества, народа.

Именно этим агрессивным внушением, навязыванием колонизируемому тенденциозной, предвзятой оценки колонизатора и обусловлен «долгий след» колонизации. Экономические и политические последствия искоренимы быстрее, а ментальные последствия гораздо более устойчивы. Поэтому даже восстановление независимости страны не есть гарантия завершения колонизации или благополучного выхода из состояния постколонизации. Более того, перемены, как важная составляющая процесса деколонизации, начинаются в умах, и лишь затем это находит отражение в проводимой политике, экономике, социальной сфере.

Ложные стереотипы стали инструментами «подавления, перекраивания и подчинения» (Э. Саид). Именно поэтому данным инструментам должно быть уделено повышенное внимание. Это позволит определить, что именно пытались искоренить в колонизируемом народе, что было подвергнуто изменению, что заново сконструировано и навязано. Понимание этого станет шагом к освобождению от того, что было внушено колонизатором, и обретению, возвращению того, что было уничтожено как важная составляющая национальной идентичности.

Идентичность не является чем-то раз и навсегда установившимся. Она складывается веками для народа и в течение всей жизни для человека; она подвержена трансформации под воздействием исторических событий или идеологической пропаганды. Это значит, что она может подвергаться ломке, лепке внешней силой.

Оставляя без осмысления то, что активно, всеми силами пропаганды навязывалось нам в период колонизации, мы рискуем сохранить эти ложные стереотипы, навязанные нам представления о себе в национальной идентичности вместо того, чтобы, продолжая формировать свою идентичность, очищать ее от того, чтобы было привнесено и продиктовано взглядом и оценкой со стороны. Не развенчивая эти колониальные мифы, посредством которых пытались исказить наше собственное представление о себе и навязать нам низкую самооценку, мы рискуем всю эту пропагандистскую ложь передать следующим поколениям. И тогда все эти ложные мифы будут окончательно закреплены в идентичности нации, продолжая свое разрушающее воздействие.

Задача постколониальных исследований – не предъявление счетов и высказывание упреков, а налаживание диалога, шаг в направлении отказа от прежних тенденциозных подходов и преодоления поляризации в отношении между прежним колонизатором и прежним колонизируемым.

Происходит не только деконструкция ранее колонизированной страны, но деконструкция бывшей метрополии (прежде воспринимаемой предвзято, исключительно в комплиментарном ключе, чье искусственное возвышение достигалось посредством принижения колонизируемого). Другими словами, деконструкция позволяет очистить от всего наносного, политически ангажированного в отношениях Востока и Запада, в нашем случае, еще и кочевого и оседлого миров. Так, постколониальные исследования становятся основой для деколонизации сознания не только жителей и выходцев из бывших колоний, но и для населения бывших империй.

В этом смысле постколониальные исследования могут рассматриваться как антиколониальные. Конечная цель деколонизации есть налаживание диалога между бывшими колонизатором и колонизуемым посредством освобождения от той мифологии, которая формировалась, поддерживалась и распространялась с позиций власти, в оправдание колонизации, т.е. служила политическим целям и экспансионистским намерениям империи. И если сегодня бывшая империя позиционирует себя как отказавшаяся от прежних захватнических устремлений, заявляет о равных союзнических отношениях, то, следуя логике, она должна отказаться и от прежней колониальной риторики, цель которой – политическое доминирование, захват территорий, идеологическое воздействие, экономическая экспансия.

Что касается Казахстана, то процесс деколонизации сознания здесь начался снизу. Это касается и Желтоқсана, и вопросов восстановления языка, и увеличения числа казахских школ, и жарких споров в соцсетях, превращающихся в постколониальные битвы. Национальная история, культура, язык, литература, идентичность, советское наследие, осмысление пропагандистских советских штампов и ложных стереотипов (о номадизме) стали предметом дискуссии широкой аудитории. При этом можно констатировать, что официальная власть Казахстана, отчасти и академические круги предпочитают дистанцироваться от этой проблематики, негласно сопротивляясь ее распространению, избегая вопросов идеологии, оценки ряда событий истории ХХ века (отсутствие доступа к архивам), воздерживаясь от тех или иных шагов и решений во внешней и внутренней политики, связанных с процессом деколонизации и направленных на преодоление ее негативных последствий (демография, язык, экология, образование, медицина и др.). Одна из причин этого дистанцирования, как нам видится, заключается в том, что процесс деколонизации объективно затронет и проблему десоветизации (тоталитаризма), а для нынешней власти, являющейся преемницей и наследницей советской власти, это чревато постановкой вопросов о ее собственной природе, ее внутренней сути, ее целей и задач. Другая причина кроется в нежелании, неспособности власти выстраивать процессы взаимодействия с Россией на новых условиях. Однако, как показывает опыт развития последних двух десятилетий, отложенная деколонизация лишь усугубляет проблемы, все более закабаляя страну.

 (Продолжение следует).

• 118
• 93