Был ли Мустафа Чокай создателем Туркестанского легиона?

Для расправы с национальной элитой в первой половине прошлого века большевистское руководство применило все виды террора — запугивание, аресты, ссылки, расстрелы, оговоры, обман. К примеру, на первого казахского диссидента Мустафу Чокая (Шокая), отстаивавшего интересы не только казахов, но и всего туркестанского народа, как считают многие казахстанские историки, совершенно необоснованно навесили ярлыки предателя родины, буржуазного националиста и создателя Туркестанского легиона, воевавшего на стороне фашистской Германии.

Родословная Мустафы

25 декабря Мустафе Шокаю исполнилось 130 лет. А 10 декабря – 103 года Туркестанской республике, которая просуществовала всего 62 дня. Он был одним из тех, кто стоял во главе этой территориальной автономии.

Мустафа Чокай родился 25 декабря 1990 года в пяти километрах от станции Слу-Тобе, что в Сырдарьинской области, в семье оседлого казаха. В эти годы как раз началось активное заселение русскими переселенцами тех краев. Отношения между коренными жителями и переселенцами не сложились. И этому были причины: управляющие делами русских переселенцев творили откровенный произвол. Так, у родителей Мустафы дважды отбирался дом. Он, по мнению чиновников, лучше всего подходил для обустройства в нем школы, хозяевам же взамен при этом ничего не предлагалось. Нередки были случаи, когда отбирались лучшие земли, уводился скот… Незнание русского языка не позволяло казахам жаловаться на эти бесчинства. Физическое же сопротивление заканчивалось тем, что любой рядовой десятник мог через суд отправить «бунтовщика» на каторгу в Сибирь.

Отец Мустафы, Шокай-би, нашел своеобразный способ противостоять произволу: он решил одного из троих своих сыновей отправить учиться в Ташкент. Выбор пал на младшего — Мустафу. И в 1902 году после окончания мектепа — начальной школы в родном ауле он был принят в Ташкентскую мужскую гимназию, которую через восемь лет закончил с похвальным листом и был выдвинут на золотую медаль.

Из воспоминаний Мустафы Чокая, записанных его женой Марией Гориной-Чокай: «Генерал-губернатор Туркестанского края (название в ХIХ – начале ХХ веков территории в Средней и Центральной Азии, населенной тюркскими народами. – Авт.) Самсонов, несмотря на сопротивление директора гимназии Граменитского, распорядился дать золотую медаль русскому выпускнику Зепрометову, а Чокаю, который в течение восьми лет учился лучше всех, — серебряную. Это вызвало возмущение у окружающих. Зепрометов, заявив, что Чокай заслужил золотую медаль, отказался ее получать».

— Общественной работой Мустафа начал заниматься еще в гимназии, — рассказывает доктор исторических наук Мамбет Койгелдиев. — К нему приходили люди со всех окрестных аулов с просьбами написать прошение в краевую администрацию. Генерал-губернатор Туркестанского края Самсонов, у которого он неоднократно бывал на приеме с заявлениями земляков, убедившись, что Мустафа отличный переводчик, предложил ему остаться работать после окончания гимназии в его администрации. Чокай отказался, заявив, что желает продолжить учебу на юридическом факультете Петербургского университета.

Его авторитет среди степняков после поступления в университет еще более вырос. «Мы видели, как генерал-губернатор прислушивался к твоему мнению. Ты сумеешь поговорить и с белым царем. Ты только донеси до него нашу просьбу», — писали ему земляки.

Кстати, хотя Мустафа и был стипендиатом казанских татар, все же этих средств было явно недостаточно, чтобы прожить в Петербурге. Тем более, что его отец, Шокай-би, умер, едва он перешел на третий курс. И тогда сородичи решили сообща помочь Мустафе закончить образование: каждый двор ежегодно отдавал для этой цели по одной голове скота.

Война

В 1914 году, когда началась Первая мировая война, Мустафа, будучи еще студентом, по рекомендации Алихана Букейхана становится секретарем мусульманской фракции Государственной Думы. Пробыв в ее составе до 1917 года, Мустафа очень хорошо справлялся с поручениями политического характера, которые шли от народов Кавказа и татар – волжских и крымских. Все это в дальнейшем очень повлияло на формирование его мировоззрения.

В 1916 году в Туркестанском крае началось восстание местных жителей против набора на тыловые работы. После того, как оно было подавлено, в Государственную Думу было написано обращение от местных жителей. Для изучения обстоятельств дела Дума создала комиссию, которую возглавили член Сената Кутлуг Тевкелев и член Думы Александр Керенский. В качестве переводчика в комиссию был включен Мустафа Чокай.

По возвращении Александр Керенский сделал обстоятельный доклад в Государственной Думе и Государственном Совете России о причинах и последствиях восстания в Казахстане. А после этого он телеграфирует своему другу Алихану Букейхану: «Несмотря на слабое здоровье (перед поездкой Керенский перенес операцию по удалению почки) я выполнил твое поручение до конца».

Туркестанская республика

1917 год в жизни Мустафы Чокая занимает очень важное место: именно с этого момента начинается его официальная политическая деятельность. Он приветствует свержение царизма и установление власти Временного правительства: казахская интеллигенция надеялась, что назначенное на конец 1917 года Всероссийское Учредительное собрание решит если не все, то основные вопросы, накопившиеся на окраинах империи.

— Вместе с другими представителями передовой интеллигенции края Мустафа Чокай добивается от Временного правительства учреждения Комитета по управлению Туркестанским краем, — продолжает историк М. Койгелдиев. – В его состав вошли Алихан Букейханов, Мухамеджан Тынышбаев, Садри Максудов, Орест Шкапский и другие демократы.

Летом 1917 года Чокай приезжает в Туркестан, где принимает самое активное участие в деятельности различных общественных организации. В ноябре 1917 года в крае устанавливается советская власть. В составе Туркестанского советского правительства не оказалось ни одного коренного представителя от тех народов, которые проживали в крае, — казахов, узбеков, киргизов, туркменов и таджиков.

— Возмущенная этим фактом национальная интеллигенция 10 декабря 1917 года созвала IV съезд туркестанских мусульман, где было объявлено о создании Туркестан мухтариаты — Туркестанской автономии.

Из воспоминании Мустафы Чокая, записанных в 1936 году: «Вошедшая в историю под именем «Кокандская автономия» и ставшая отправным пунктом для всего дальнейшего хода борьбы нашей страны за национально-освободительное автономия Туркестана является, действительно, событием громадной важности. Об этом свидетельствуют непрекращающиеся нападки на нее советской прессы. О том же говорит большой интерес, проявляемый к «автономии Туркестана» со стороны европейских и американских исследователей истории нашего национального движения… Сейчас, после истечении 19 лет, мы яснее видим наши ошибки. Но упрекать нас за ошибки 1917 года – это все равно, что упрекать только что начавших ходить маленьких детей за то, что они спотыкаются, падают и не сразу начинают бегать… Больше всего за «автономию» ругают большевики меня. Не прочь пустить камнем и кое-кто из моих друзей – не только фальшивых, но и настоящих. Ругань большевиков принимаю как награду, как признание врагами значительной ценности моей скоромной деятельности на ниве национальной борьбы. Упреки фальшивых друзей отбрасываю прочь. А упреки друзей искренних принимаю как … «самокритику».

Мустафа Чокай возглавил в правительстве Туркестанской республики Министерство иностранных дел, но через две недели подал в отставку председатель правительства Мухамеджан Тынышбаев и он занял его место.

— Туркестанская республика просуществовала недолго – всего 62 дня. Советская историография, придав ей сугубо местное значение, назвала ее Кокандской автономией, — говорит Мамбет Койгельдиев. – То, что ее создателей обвинили в проявлении оголтелого национализма, вовсе не соответствует действительности: в состав Временного Совета республики вошли 54 человека, треть из них были представителями европейских народов, проживавших в крае. Мустафа Чокай акцентировал внимание на необходимости участия в государственной работе представителей местных народов, но при этом он говорил: «Мы не можем далеко уйти от соседей. Поэтому, хотим мы того или нет, мы должны жить в дружбе с Россией. Мы должны изменить только одно – добиться независимости нашего государства».

Из воспоминаний Мустафы Чокая: «В Ташкенте буквально вся русская общественность, за исключением небольшой группы крупных русских богачей и отдельных лиц из левых социалистов, была против нас. Она не хотела не только введения автономии, но была против уравнения туркестанцев в правах с русским населением. Только вот в Фергане совет рабочих и солдатских депутатов, где большую роль играл социалист-революционер Вадим Чайкин, определенно и решительно поддержала стремление Туркестана к автономии…

Увы, все та же наша неподготовленность, отсутствие живой технической силы, малосознательность и политическая незрелость общей народной массы перед лицом решившего не выпускать из рук власти отлично вооруженного и отлично организованного врага, сделали свое дело: автономия просуществовала всего два месяца и пала…»

11 февраля 1918 года большевики направили из Ташкента в Коканд войска. Силы были неравные: большевики были вооружены пулеметами и пушками. А автономное правительство войска не имело. Погибли несколько тысяч мирных кокандцев, разгромлены десятки мечетей, члены правительства туркестанской автономии арестованы. Спаслись только те, кто сумел бежать… Что касается Мустафы Чокая, то он через Фергану перебрался в Ташкент, а затем эмигрировал вначале в Грузию, потом через Стамбул — в Европу.

Он стал одним из первых политических эмигрантов, отстаивавших интересы тюркских народов.

— Именно – тюркских, — подчеркивает Мамбетов Койгелдиев. – Мустафа никогда не называл себя «казахом», он говорил – «я – туркестанец». В своих трудах он писал о своей сокровенной мечте – единстве народов Туркестана. Поскольку у этих народов общие корни – язык, культура и религия, то только это, по его мнению, поможет им сохраниться как этносу и не ассимилироваться в гуще других, более многочисленных народов.

Мустафа блестяще справился с отведенной ему историей ролью представителя тюркских народов в Европе. В течение десяти лет – с 1929 по 1939-й – он издавал в Париже независимый журнал на туркестанском (чагатайском) языке «Яш Туркестан» — «Молодой Туркестан», который финансировался польским правительством. Политическая элита этой страны считала, что Польша может сохранить свою государственную независимость, только оказывая поддержку национальному движению в Советской России. Эмигранты из Туркестана как раз и являлись проявлением этого движения.

Кстати, на должность главного редактора еще не выходившего, но уже намечавшегося журнала было две кандидатуры: кроме Мустафы Чокая, еще и известный ученый-востоковед, башкир Ахмет-Заки Валиди. После детального изучения личности каждого из них выбор был остановлен на первом. На страницах «Яш Туркестана» Мустафа давал блестящий анализ большевистских реформ в Туркестане. В частности, он очень сожалел, что местное население не участвует в строительстве собственного государства. В годы, когда никакая критика в адрес правящей партии в Советском Союзе не допускалась и по всей стране шли перманентные репрессии, Мустафа Чокай выступал фактически оппонентом советской власти в этом регионе. Сейчас основные публикации Мустафы Чокая изданы в двух томах Центром исторических исследовании КазНУ имени Аль-Фараби. Своей очереди ждут последующие два тома.

Помимо журналистики, Чокай занимался в Париже и научной просветительской деятельностью. Зная о том, что Европа незнакома с историей и культурой Туркестана, он писал трактаты о выдающихся средневековых ученых и мыслителях, некогда живших в этом крае.

Оговоры и обман

Советская идеология обвинила Чокая в связях с фашистским режимом. Ему на самом деле предлагали сотрудничество – нужно было обратиться к пленным соотечественникам с призывом сотрудничать с фашистами. Мустафа ответил, что не пойдет на это, пока не побывает в лагерях, где они содержатся.

Так Мустафа попал на территории оккупированной Польши, Украины, Восточной Пруссии. В письмах к жене он рассказывал о душераздирающих мучениях военнопленных: «Мне очень больно, что я ничем не могу помочь этим несчастным людям. Они просят о помощи и очень надеются на меня. Зная, что я бессилен помочь им, мне приходится обманывать их. Я больше не в силах выдерживать такое. Лучше умереть…. Вчера удалось спасти от расстрела 35 человек, но надолго ли? Сейчас ноябрь, а они – кто в летнем, кто полуголый, вынуждены руками рыть ямы, чтобы спастись от холода. Им как собакам бросают хлеб, о воде нет и речи… Эти «цивилизованные» хуже зверей.

Обхожу лагеря, проделываю десятки километров. Силы на исходе. Тебе и без того понятно, насколько я устал душевно. Хочется умереть…»

Из воспоминании Марии Гориной-Чокай: «Не выдержав, Мустафа написал письменный протест: «Вы, немцы, считаете себя самой цивилизованной нацией в Европе. Если вы считаете культурой то, что вы проделываете с пленными, то я вам желаю испытать то, что испытывают они». Это письмо он вручил одному офицеру СС. На вопрос: «Ты высказался слишком прямолинейно. Не слишком ли?», — он ответил: «Если вы из-за этого прикажете меня расстрелять или повесить, то я готов к этому». После этого Мустафа потерял сон и пребывал в полной апатии».

В своем последнем послании жене Мустафа написал о том, что в лагерях вспыхнула эпидемия тифа: «Мне кажется, мои обращения к руководству возымели действие. Работы много. Я один не успеваю. Нужен помощник. Надо успеть до того, как закроют лагеря на карантин».

Однако не успел. 19 декабря 1941 года с 40-градусной температурой он был переправлен в Берлин, спустя восемь дней его не стало… Официальная версия его смерти – заразился тифом от военнопленных. Туркестанский легион был образован в 1942 году…

• 95
• 95