Возвращение смыслов вместо ментального выгорания

Наше общество переживает ментальную болезнь. Ее симптомы: социальный пессимизм, апатия, депрессия. А ее выражения – конфликты, насилие, суициды. Это состояние подавленности и истощения вызвано не только высокими эмоциональными и физическими усилиями для выживания, но и отсутствием позитивного результата, положительных перемен в течение длительного периода. Ментальное истощение общества вызвано и осознаем того, что оно лишено контроля над своей жизнью, здоровьем, благополучием, будущим.

Безрезультатно потерянная энергия людей приводит к их нежеланию что-либо предпринимать, к истощению долго не восполняемого запаса сил и терпения. Ситуация осложняется осознаваемой ими бессмысленности, абсурдности происходящего, когда любое действие власти, выдаваемое за шаг вперед, лишь усугубляет и без того уязвимое положение народа и страны. Эмоциональная, когнитивная и физическая усталость порождает выгорание.

Жизнь даже внешне благополучных людей оказывается в плену гнетущей атмосферы и алогичных ситуаций. Построенное на зыбкой основе благополучие, практика беззакония не дают уверенности в своем положении или в завтрашнем дне. Отсюда желание уехать из страны тех, кто не испытывает видимых жизненных затруднений и финансовых проблем.

Царящие в обществе разочарование и апатия опасны тем, что они приводят к потере социального оптимизма, без которого невозможны подъем страны, реализация способностей и талантов людей, достижение поставленных целей. Физическое и эмоциональное истощение общества, отсутствие энтузиазма, упаднические настроения влекут за собой негативные изменения в социальном устройстве, развивают когнитивные и ценностные искажения.

Симптомами выгорания общества являются эмоциональное истощение, трансформация ценностей, заниженная самооценка, жалость к себе, озлобленность, чувство вины, неверие в собственные силы, пессимистический взгляд на будущее.

Для самосохранения люди использует механизм психологической защиты, а именно перекрытие эмоционального отклика в ответ на травмирующее воздействие. Это рискованно углублением равнодушия к происходящему, безразличия к окружающим, отстраненности от жизни, фрагментацией общества вместо его единения.

Наблюдаемое нами отсутствие инициативы является следствием того, что она долгое время пресекалась и не получала реализации; сопротивление общества нововведениям – плод горького опыта, основанного на том, что улучшения для народа не происходит, несмотря на десятки госпрограмм и вливаемые в них финансовые средства; стойкое недоверие – результат обмана народа в течение десятилетий.

Именно власть прилагает усилия для того, чтобы сломить волю, дух народа, подорвать его веру в себя, уничтожить его нравственные ценности, а взамен навязать сомнительные императивы и некритическое восприятие происходящего в стране. Нескончаемая череда инициатив, вызывающих сопротивление народа, призвана заглушить их восприимчивость, ослабить сопротивляемость им. Усталость общества от споров с властью, с абсурдной аргументацией чиновников – это искомая властью цель. Незаметно за десятилетия власть приучала общество относиться к коррупции как к норме социальных отношений, воспринимать доминирование определенной категории людей как закономерность, рассматривать несправедливость как естественное положение вещей. Сопротивление морали и разума людей такому положению вещей, а также безрезультатность борьбы с коррупицонно-бюрократической машиной порождает когнитивную и эмоциональную усталость.

Но развитие страны, духовного и интеллектуального потенциала нации невозможны без снижения подавленности, разочарования, наконец, без позитивных перемен. Пока все силы людей уходят на выживание, о развитии не может быть речи.

Чтобы общество, вопреки абсурду и несправедливости, не оказалось в состоянии надлома, необходимо наполнять смыслом все, что происходит в стране. Даже четкое понимание причин проблем – это уже не растерянность, не бесконечный когнитивный диссонанс, не поражение. Пусть несогласие, но не усталость; пусть возмущение, но не истощение; пусть сопротивление, но не упадок духа. Лучше гнев, чем заниженная самооценка; лучше спор, чем неверие в собственные силы и самобичевание; лучше отстаивание своих ценностей, чем чувство безнадежности.

Пока народ сохраняет оптимизм, веру в себя, он не побежден. Народ терпит поражение лишь тогда, когда сломлен его дух, его воля. Каким будет народ, такой станет и страна. Посмотрите на народ, и в нем вы увидите будущее страны.

Казалось бы, нескончаемая лавина негатива, рискованных и порой откровенно вредных инициатив, порождаемый властью, способна сломать любой оптимизм. Но комплексное видение позволяет сосредоточиться на причинах, а не на следствиях. Надо смотреть не на разбегающиеся волны негатива, а на эпицентр. Следствий – многие тысячи, а причин – пара десятков, и их решение позволит уменьшить многие негативные явления.

Мы наблюдаем разрушение смысла на трех уровнях: ложь, когда говорят одно, а делают прямо противоположное; симуляции, скрывающие пустоту; и подмена ценностей, когда черное выдается за белое. Обнажение этих явлений, способных превратить жизнь в абсурд и вызывающих ментальное выгорание, позволит сохранить истинные смыслы и не терять ориентиры.

Все, что происходит в стране, должно находить оценку народа. Это, среди прочего, способ сохранить нравственные ценности, сквозь призму которых должны оцениваться любые явления. Экономику можно будет восстановить быстро, а на возрождение морали, нравственного здоровья нации могут уйти десятилетия. Именно поэтому важно не уставать транслировать то, что по-настоящему ценно: справедливость, честность, добро, свобода слова, защита слабых, помощь нуждающимся и др. Не менее важно говорить о том, что для народа неприемлемо: беззаконие, насилие, коррупция, ложь, беспринципность, лизоблюдство, хамство, снобизм и т.д.

Неприятие чуждых ценностей, сопротивление деморализации, ретрансляция собственных смыслов – это сила, способная защитить от эмоционального и когнитивного истощения.

Если есть цели, отвечающие ценностям, значит, есть ориентир, который не позволит заблудиться. Таковыми могут стать ценности и смыслы, значимые для всего общества. Их не способна генерировать нынешняя власть, потому что у нее иные цели и ценности. Псевдоэлита и чиновничество подрывают единые для всей нации ценности – закон, справедливость, права и свободы, земля, здоровая экология.

Почему в развитии стран ценности оказались более продуктивными по сравнению с идеологиями? Потому что ценности – категория постоянная, тогда как идеология зависит от сиюминутных (в контексте истории) интересов провозглашающей ее группы или доминирующего класса. Ценности касаются каждого человека и отвечают его устремлениям и планам, идеология же, как правило, защищает интересы отдельно взятой группы людей. Ценности и достигаемый посредством их результат актуализируется в «сегодня», в то время как идеология, чаще всего, устремлена в некое гипотетическое «светлое будущее».

Выиграли те общества, которые опирались и провозглашали, прежде всего, ценности, а не идеологию. Они апеллировали к собственному историческому опыту. Именно ценности определяют национальные идеи. Примеры: Япония (индустриальное развитие при сохранении национальных традиций и ценностей) и США (ценности общества потребления, что тоже вполне может стать и стало на определенном этапе хорошим мотиватором, позже «облагороженным» демократическими ценностями).

Следование ценностям общества позволяет определять понятный всем и принимаемый всеми путь. Значимым смыслом наполняются лишь те решения и действия, которые призваны улучшать жизнь народа и развивать страну. Для нас после колониального и тоталитарного периодов сначала следовало преодолеть их последствия, а не строить новое на зыбкой почве. Осознание потерь диктует пути приложения усилий: демография (мощная поддержка рождаемости необходима после потери половины населения страны); права и свободы человека; верховенство закона; экология; восстановление языка и национальной культуры.

Главный культ – дети, и эта установка потянет за собой всё: сохранение экологии, развитие образования и медицины, обеспечение безопасности, справедливости, равенства возможностей. У нас почти третья часть населения – дети до 18 лет. Их следует подготовить к жизни и конкуренции с представителями их же поколения из других стран. В некоторых странах число их ровесников превышает в десятки и даже сотни раз. Именно поэтому необходимо охватить каждого без исключения ребенка дополнительным образованием, создать условия для развития заложенного в него потенциала. Если в Японии, США, Индии или Китае будут вкладывать в углубленное развитие хотя бы 10 % детей, то это даст 5-10 миллионов, а то и больше высокообразованных, всесторонне развитых граждан, которые через двадцать лет будут продвигать вперед свою страну. У нас те же 10 % – это всего 400 тысяч из нынешних детей. Даже если никто не уедет, разве они смогут успешно конкурировать с десятками миллионов своих сверстников из других стран? Сомнительно. Значит, мы должны делать ставку на 100 % детей страны. Только тогда у новых поколений народа Казахстана появится шанс хотя бы догонять, а не безнадежно отставать.

Лишен смысла предлагаемый нам сегодня путь – авторитаризм, олигархат, как абсолютно чуждые нам явления, противоречащие менталитету народа. Нам необходим новый общественный договор, основанный на демократических принципах политического и социального устройства. Демократия не есть для нас нечто искусственно привнесенное; она исходит из нашего традиционного социального устройства.

К месту звучит важный вопрос Р. Лахмана: «Академическую полемику о причинах и процессе демократизации можно сжато передать единственным вопросом: Была ли демократия подарком государств своим гражданам в обмен на уплату налогов и прохождение воинской службы (а то и подачкой, чтобы избавиться от экономических требований трудящегося класса) или же правом, отвоеванным в борьбе народных сил против элит, стремившихся удержать свою монополию на государственную власть?» (Лахман Р. Государства и власть. – М., 2020. – С. 218).

Следует подчеркнуть, что был и третий вариант – номадический, о котором не упоминается. Ответ в следующем: у номадов демократия не была ни подарком государства своим гражданам, ни результатом революционной борьбы народа против элит, а стала следствием долгого пути развития социальных отношений, поддерживаемых многими поколениями и закрепленных традицией, правами и свободами.

В связи с этим вспоминаются слова, сказанные Шынгысхану китайским чиновником о том, что можно завоевать Поднебесную на коне, но управлять ею с коня нельзя. Это слова оседлого. Проблема не в правлении с коня, а в обществе, которому требовалась стоящая над ним крепкая власть, дающая закон, регламентирующая, усмиряющая. Оседлый не был столь же свободным, как кочевник, и он не представлял, как можно существовать без централизованной власти, осуществляемой через систему бюрократического аппарата.

Однако править с коня (определяя лишь общие законы и ценности, без надзора и насилия) вполне уместно тем сообществом, которое свободно, привычно к демократическому (народовластие) устройству и не нуждается в пастухе.

Нынешняя власть, утверждая, что народ не готов к демократии, мыслит как тот, кто сам не свободен и потому не рискует предоставить свободу другим; кто не уверен в своем авторитете и потому удерживает власть посредством применения силы; кто надеется не на народ, а на разветвленный коррумпированный бюрократический аппарат.

(Продолжение следует)

• 73
• 71